Арне Свинген - Баллада о сломанном носе

• Название: Баллада о сломанном носе
• Автор: Арне Свинген
• Жанр: Детская проза
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-00114-106-8

«Баллада о сломанном носе» – это история 13-летнего подростка по имени Барт. Он занимается боксом потому, что так хочет мама. «Вырастешь и еще поблагодаришь меня за это», – часто повторяет она. На самом деле Барт обожает музыку и, пока никто не слышит, поет арии из опер. Его подруга Ада решает во что бы то ни стало прославить Барта и сделать так, чтобы он выступил на школьном празднике. Тут-то и начинаются настоящие сложности. В этой книге много смеха и слез, бокса и музыки, настоящей дружбы и школьной любви. Роман опубликован в 14 странах, в том числе, в США в издательстве Simon & Sсhuster. Норвежская студия Moskus Film приобрела права на его экранизацию.

---

– На самом деле да.

– А сам поешь? – спрашивает Ада.

Тут я и впрямь струхнул не на шутку. Понятия не имею, как так у девчонок получается, будто они читают в твоей душе, стоит только изменить выражение лица или открыть рот.

– Я?.. Ну да, пою немного.

Ах, черт, недаром говорится: язык твой – враг твой. Потому что как раз об этом я никому никогда не собирался рассказывать. И, что меня здорово тревожит: Ада, похоже, уже все знает.

– Классно!

– Правда?

– Ну, сам посуди: что делают другие? Играют в футбол или в школьном оркестре. Знаешь, как много девчонок танцует? Да почти все! А ты – ты поешь оперу!

– Я не очень-то здорово умею…

– Да какая разница!

У меня перехватывает дыхание, хотя мы идем очень медленно.

– Можно послушать?

Я сбит с толку. Она что, серьезно?

– Э-э… – начинаю я и оглядываюсь.

Я не могу петь на улице – кажется, такое объяснение сойдет? Или сказать, что у меня болит горло?

Ада не дура. И, по-моему, я уже говорил: у нее ослепительная улыбка.

– Хочешь, сделаю для тебя запись? Мне проще петь под музыку, – отвечаю я.

И это, кстати, правда.

– Ладно. С удовольствием послушаю.

– Вечером запишу.

– Отлично. Я живу вон там, – она показывает куда-то за школу.

Я киваю и неловко машу рукой.

– Улыбайся почаще. У тебя красивая улыбка, – говорит она на прощанье.

Ада ушла, а я стою столбом. Что она имела в виду? У меня еще и улыбка красивая!.. Разве девчонки говорят такое мальчикам просто так, разве это не значит сто тысяч разных вещей, которых мне не понять? Слишком редко я улыбаюсь перед зеркалом, чтобы судить, как это у меня получается.

А в остальном… Роста я маленького. Не совсем коротышка, но еще пятнадцать-двадцать сантиметров не помешали бы. Волосы у меня темно-русые и очень короткие – стрижет меня мама. Глаза голубые, ни с морем, ни с небом не сравнишь – скорее с потертыми джинсами.

И вообще, по-моему, внешность у меня совершенно заурядная. Из тех, что сразу забываются, как только исчезают из поля зрения. Куда лучше, когда у тебя длинный нос или кроличьи зубы, – во всяком случае, на них задерживается взгляд. Впрочем, когда вырасту, можно сделать татуху в виде змеи, обвивающей горло. Хотя не очень-то это и стильно.

Я с силой втягиваю в себя воздух и направляюсь домой.

Прежде чем тронуться в путь, надо все же перевести дыхание…

Моя третья глава

– Что случилось с твоим прекрасным личиком?

Мама осматривает мой глаз.

– Тренировка, – объясняю я.

– Правда? Ну ничего, мой мальчик.

Она ерошит мне волосы.

На маме халат, который ей узковат.

– Ты еще дашь им сдачи, – с улыбкой говорит она.

– Наверное.

– Ты прирожденный боец, малыш.

Не знаю даже, что на это ответить, поэтому просто улыбаюсь. И она улыбается в ответ. Ничего страшного, что у нее нет одного нижнего зуба.

Наверное, теперь стоит описать маму и нашу квартиру, раз уж я рассказал, как выгляжу сам. Но иногда трудно подобрать правильные слова. Мама мягкая, как подушка, а квартира – чуть меньше замка. Сойдет?

– Я сегодня работаю в вечернюю смену, – сообщает мама.

– Отлично.

Иногда, когда мама работает в магазине по вечерам, она приносит домой просроченные продукты. Недавно, например, это было мясо на косточке и венские сосиски, и мы наелись до отвала. Вот только не приложу ума, как уговорить ее работать почаще.

– У меня нет для тебя обеда. Хочешь соленой соломки?

– Да я не очень-то голоден.

– Прости, но ничего другого нет.

– Ну тогда давай хотя бы соломки.

Дело не в том, что соломка противная, она очень даже вкусная. Но ею трудно насытиться. Кроме того, она соленая и воздушная. Так что живот у меня начинает болеть раньше, чем я утолю голод.

– Обещаю принести что-нибудь вкусненькое из магазина, – говорит мама.

– А если я засну к тому времени?

– Тогда съешь на завтрак.

– Отлично.

Это слово я говорю часто. «Отлично». Не потому, что все хорошо, а потому, что если все время говорить просто «окей», или «ну да», или вообще промолчать, то все кончится довольно печально.

– Здорово, что ты снова работаешь, – добавляю я.

– На этот раз у меня получится, обещаю.

– Отлично.

Ну вот, опять… Наверное, надо было сказать «не обещай слишком много» или «посмотрим». Только это не в моем стиле. К тому же от таких слов портится настроение. А плохое настроение не украшает жизнь.

– Бабушка завтра зайдет. Надо придумать, что мы ей скажем.

– Окей.

Я умолчал об электрике из «Хафслюнна», зато рассказал о предполагаемом концерте.

– Ты будешь выступать? – спрашивает мама.

– Нет.

– На этот раз я обязательно пойду смотреть.

– Отлично.

– Я серьезно, Барт. Ведь правда пойду.

Маме не особо нравится на школьных вечерах. Прекрасно понимаю почему. В конце концов, все люди разные. Но, если бы она хоть разок пришла, может быть, это помогло бы… А вот хочу ли я, чтобы она это сделала, – сложный вопрос.

Как только мама уходит, я включаю музыку, глубоко вздыхаю и начинаю распеваться. После нескольких попыток записываю себя на комп. Я, конечно, не прирожденный оперный певец, но пою чисто – иногда даже сам себе поражаюсь, прослушивая собственные записи. Я не очень хвастаюсь? Сорри!

Жаль, что мне не суждена сцена… Но кое с чем в жизни приходится смиряться.

Я записываю диск и вывожу на нем «АДЕ». Потом, решив, что это лишнее, записываю еще один. Потому что если «АДЕ», то это – подарок. А в моем случае это всего лишь доказательство. Я кладу диск в конверт и засовываю его в рюкзак.

Ада меня совершенно не интересует. И пусть никто не думает иначе, особенно сама Ада. У нее есть парень – старшеклассник из неведомого города, за сто верст от нашего.

Делая уроки, я ем соломку и пью воду. В дверь звонят, но на сей раз я не открываю. Даже не смотрю в глазок. Пора уже чему-то научиться. Снова звонят. Я делаю звук плеера громче, и музыка побеждает.

Около одиннадцати я ложусь, но в подъезде шумят, и я не сразу засыпаю. Когда я наконец проваливаюсь в сон, возвращается мама.

– Какой ты чудесный, мальчик мой, – говорит она и гладит меня по волосам.

– Угу, – бормочу я.

– Мне так стыдно, я вообще-то собиралась сразу пойти домой, но тут… Я не хотела.

– Все в порядке, мама.

– А еще я забыла всю еду. Положила пакет под стол…

– Ничего страшного.

– Мне правда очень стыдно, малыш. Ох, сынок, какой же ты у меня хороший…

Мама очень приятно поглаживает меня по голове. Иногда она присаживается на мою кровать и делает это долго. Если дышать ртом, не чувствуешь исходящего от нее запаха. Но мне нельзя засыпать, потому что мама сама не доберется до дивана.

– Ложись, – говорю я ей.

– Ты такой у меня славный, – повторяет она.

Я помогаю ей улечься и мгновенно засыпаю.

Поутру звонок будильника вырывает меня из сна, который невозможно вспомнить. Но он точно был хорошим. В этом я уверен.

Мама лежит на спине и громко храпит. Я доедаю соломку и отправляюсь в школу.

– Вот, – говорю я, протягивая конверт Аде, когда мы входим в класс.

Кажется, никто не обращает на нас внимания.

– Спасибо, Барт, – отвечает она тихо и улыбается, засовывая диск в рюкзак. – Послушаю дома.

– Не жди ничего особенного.

– А я жду! – Ада снова улыбается.

Я догадываюсь, что она шутит. Но делает она это так, что сбивает меня с толку, и я краснею. Даю ей сдуть домашку.

Даже не взглянув на таблицу, учитель Эгиль говорит, что хотел бы видеть в ней больше предполагаемых участников. Ада и еще несколько девочек будут танцевать хип-хоп. Другой наш одноклассник вызвался играть на скрипке, еще предполагается скетч или номер с йо-йо. Две девицы собираются подпевать песне Бейонсе, а Гейр-Уве – показывать фокусы, которые все уже сто раз видели.

– Любое предложение будет принято с благодарностью, – трижды возглашает Эгиль.

На перемене я стою с этим-как-его-там-зовут – даже удивительно, как трудно запомнить его имя.

– Вчера я играл в наикрутейшую игру, – сообщает он.

– Отлично…

– Не помню только, как называется. Там был чувак, которому надо было… нет, сначала ему надо… короче, начало офигенное. Там такой пейзаж, а потом подходит тип с мечом… Играл?

– Нет.

– Ну, просто офигенно! Просидел почти всю ночь.

Вот такие у нас разговоры. Может, стоило бы увлечься игрой с чуваком, вооруженным мечом?.. Но я очень редко играю. Не потому, что не хочу.

На школьном дворе слишком шумно, чтобы назвать паузу, возникшую в нашем диалоге, гнетущей. Однако любое мое сообщение не имеет шансов превзойти рассказ об «обалденном чуваке с мечом». А я мог бы кое о чем порассказать – ну, например, что мама будила меня ночью раз сто, чтобы сказать, как она меня любит. Но меня гложет смутное подозрение, что как-там-его-зовут вряд ли заинтересуется этим сюжетом.