Александр Макколл Смит - Отдел деликатных расследований

• Название: Отдел деликатных расследований
• Автор: Александр Макколл Смит
• Жанр: Зарубежные детективы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-111523-4

В шведской системе уголовного права находится место даже самым сложным и странным делам, за которые в полиции Мальмё отвечает элитное подразделение, известное как Отдел деликатных расследований: Ульф «Волк» Варг, внимательный и вдумчивый лидер, Анна Бенгсдоттер, влюбленная в машину Варга (не исключено, что и в самого Варга тоже), Карл Хольгерссон, который больше всего на свете любит заполнять бумаги, и Эрик Нюквист, всей душой преданный искусству рыболовства. Ульф берется за самые необычные преступления, требующие такта и хорошего знания человеческой натуры, попутно пытаясь распутать клубок собственных романтических чувств и помочь своему псу, единственной во всей Швеции собаке, которая научилась читать по губам, справиться с депрессией.

---

Рапорт, который лег к ним на стол однажды утром, был довольно лаконичным: «Удар ножом на рынке. Ранение несерьезное, но локация необычная. Свидетели отсутствуют, пострадавший ничего не видел. Просьба расследовать».

Ульф прочел рапорт Анне вслух.

– Необычная локация? Что бы это могло означать?

– Насколько я понимаю, странное место.

– Но что имеется в виду – «локация» в смысле «место преступления» или в смысле «место, куда был нанесен удар»?

Анна рассмеялась:

– Ну, это уж вряд ли. Скорее, первое. Наверняка дело было за кулисами балагана с марионетками либо под прилавком с пацифистской литературой. Ребята агитируют на рынке почти каждый день. Что-нибудь в этом роде.

Ульф вздохнул:

– Нам, наверное, придется заняться расспросами. В полиции сказали, что кто-то из их людей будет на месте и посвятит нас во все детали. Но не думаю, что мы особенно много узнаем – пишут, свидетелей нет.

Анна захлопнула ноутбук и потянулась за сумкой:

– Составлю-ка я тебе компанию. Все равно мне нужно купить брокколи. И деревенских яиц.

До рынка они добрались в старом «Саабе» Ульфа светло-серого цвета. Когда-то машина была серебряной – краса и гордость дядюшки Ульфа, который жил в Гётеборге, – но со временем краска потеряла блеск.

– Это все каттегатский воздух, – сказал ему тогда дядюшка. – Много соли. Плохо влияет на некоторые краски, а серебро, как мне кажется, особенно чувствительно к этому делу. Но в остальном, Ульф, она бегает как новенькая. Натуральная кожа. Все работает. Абсолютно все.

Зрение у дяди стало неважным, и водить, к его сожалению, он больше не мог.

– Мне доставит огромное удовольствие знать, Ульф, что ты за ней приглядываешь. И надеюсь, она будет радовать тебя так же, как радовала в свое время меня.

Так оно и случилось. Ульф обожал машину, и, бывало, когда у него в силу тех или иных причин случалось дурное настроение, он брал ее прокатиться – просто так, без особой цели, почувствовать под собой дорогу, упоительный запах старой кожи в салоне, звуки, которые издает идеально работающий механизм: тиканье часов на приборной панели, ровное мурлыканье мотора; сочный щелчок прекрасно смазанной коробки передач. После этих поездок он всегда чувствовал себя гораздо лучше, и иногда ему начинало казаться, что те деньги, которые уходили на консультации у доктора Свенссона, было бы лучше потратить на бензин для «Сааба»: эти бесцельные выезды явно оказывали на его психику самое благотворное воздействие.

Анна тоже полюбила поездки в «Саабе»; когда они ехали на рынок – это было совсем недалеко, – она откинулась на сиденье и закрыла глаза, поглаживая пальцами потрескавшуюся кожу обивки.

– Вот за что я люблю работать с тобой, Ульф, – сказала она мечтательно. – За возможность прокатиться на твоей машине.

Ульф улыбнулся:

– Не думал, что ты настолько мало ценишь мое общество, Анна.

Она открыла глаза.

– О, я совсем не это имела в виду, Ульф. – Она помолчала. – Как бы это сказать… Твоя машина – это все равно что кусочек старой Швеции.

– Этакое социал-демократическое чувство?

Анна рассмеялась:

– Что-то вроде того. Будто вернулась в те невинные времена. Кому бы этого не хотелось, правда?

Ульф ответил, что да, он полагает, что некоторым хотелось бы. Но их могут неправильно понять: ностальгия и консерватизм самого неприятного толка часто шли рука об руку.

После этого разговор зашел о чем-то другом. Анна рассказала Ульфу о ссоре в школе у ее дочерей. Одна вздорная мамаша обвинила учительницу в том, будто та прививает ее ребенку комплекс неполноценности.

– Но правда в том, что ребенок этот, мягко говоря, звезд с неба не хватает. Не хочется отзываться о ком-то плохо, но полноценностью там и не пахнет.

– Всем нам приходится притворяться, – ответил на это Ульф. – Постоянно притворяться, такие уж времена. Мы притворяемся, будто нам нравятся вещи, которые на самом деле нам вовсе не по душе. Изо всех сил стараемся никого не осуждать.

– Да, это так, наверное, – сказала Анна. – Думаю, учителям приходится притворяться, что каждый ребенок – это такой маленький гений.

– Да.

– Особенно в разговоре с родителями.

– Да, – согласился Ульф. – Особенно в этом случае.

– Может, оно и к лучшему, – задумчиво ответила Анна. – Может, если мы будем притворяться изо всех сил, то и в самом деле начнем думать так, как от нас того ожидают, и все будут счастливы.

– Нирвана, – сказал Ульф. – Мы сможем переименовать Швецию в Нирвану. Официально.

Они было заговорили на другую тему – о новом циркуляре, из-за которого все в последнее время были на взводе, – но тут оказалось, что они уже приехали. Анна вышла из машины помочь Ульфу припарковаться на переполненной стоянке возле рынка, а потом они вместе отправились на условленное место, где их ждал местный участковый, который, собственно, и начал это расследование.

Фамилия участкового была Блумквист, и Анне с Ульфом уже случалось с ним работать – в тот раз они расследовали дело о паленом виски, внезапно появившемся на рынке год или два назад. Блумквист тоже их помнил и весьма тепло их приветствовал, когда они вышли к условленному месту – на улочку, вдоль которой выстроились ларьки и прилавки.

– Помню, помню то дело насчет виски, – сказал он. – Ну и странный же был случай! – тут он присвистнул. – Но этот случай – тут вообще голову сломаешь.

Ульф пожал плечами:

– Ну, думаю, мы здесь именно поэтому.

Блумквист кивнул:

– О, знаю, вы, ребята, умеете решать такие задачки. Но тут, мне кажется, даже вам придется потрудиться.

Анна глянула на Ульфа.

– Посмотрим, – сказала она, принимая деловой вид. – Расскажите, что вам известно.

Блумквист указал на один из прилавков дальше по улице:

– Видите вон тот прилавок? Где мужчина показывает девушке шарф?

Ульф посмотрел туда, куда указывал Блумквист. Полный человек в кожаной куртке продавал шарф молодой женщине в джинсах и ярком красном топе.

– Они торгуют кашемиром, – сказала Анна. – Я их знаю.

– Это – брат пострадавшего, – сказал Блумквист. – Приглядывает тут за делами, пока брат в больнице. Можем подойти поговорить с ним, если хотите. Посмотрите, где это случилось.

– А долго он еще будет в больнице? – спросила Анна.

Блумквист небрежно махнул рукой:

– Думаю, всего день или два. Травма несерьезная, но в больно уж неудобном месте. Под коленом. Там, знаете ли, проходит столько жил…

– Жил? – прервала его Анна.

– Думаю, вы имеете в виду сухожилия, – сказал Ульф. – Под коленом проходят сухожилия. – Он помолчал. – И, кажется, в передней части колена они тоже есть. Ну, уж по бокам-то точно.

– Я в теннис играю, – сказал Блумквист. – Мне про это известно все. Стоит только подвернуть коленку – сразу во всем разберешься. – Он посмотрел на Ульфа. – Вы играете в теннис, господин Варг?

– Играл когда-то, – ответил Ульф. – Без особых успехов, но с удовольствием.

– Спорт и нужен для удовольствия, – сказал Блумквист. – А теннис тем и хорош, что приносит удовольствие, даже если ты не очень силен в игре.

– Если противник примерно такого же уровня, – осторожно согласился Ульф. – А если у него подача сильная, а у вас – так себе, то игра будет не слишком интересная.

– Твоя правда, – сказала Анна. – Но может, нам стоит подойти поговорить с ним? Как его, кстати, зовут?

– Оскар Густафссон, – ответил Блумквист. – А его брата, который пострадавший, зовут Мальте. Мальте Густафссон.

– Я тогда был здесь, – рассказывал Оскар. – Не видел, как это случилось, но я был здесь, помогал брату. Понимаете, это его прилавок, а я на железной дороге работаю. Ну и когда я не на смене, то прихожу сюда, помогаю Мальте.

Ульф огляделся; рынок выглядел не слишком оживленным, и не похоже было, что прилавком Густафссона, заваленным шарфами и свитерами, интересовалось много народу. Он протянул руку и потрогал шарф. Оскар был человеком плотным и коренастым, с короткими, подстриженными щеточкой волосами. Его внешность как-то не особенно ассоциировалась с кашемиром.

– Кашемир? – спросил Ульф.

Оскар на секунду замялся. Потом сказал:

– В общем и целом, да. Смотря что вы называете кашемиром.

Анна посмотрела прямо на него.

– Это, конечно, мое личное мнение, но когда я говорю «кашемир», то имею в виду кашемир.

Ульф деликатно кашлянул.

– Мы здесь не совсем за этим, – сказал он. – Расскажите нам о брате, господин Густафссон.

Оскар с явным облегчением сменил тему.

– Он торгует на рынке лет уже десять. Раньше, знаете, он был механиком – и очень неплохим. Занимался в основном мотоциклами. «Харлей-Дэвидсон». Потом решил, что с него хватит, потому что у него развилась экзема. Кожа стала реагировать на мыло. Как работать, если у тебя каждый день руки в машинном масле, а мыла ты не переносишь.