Александр Матюхин - Зеркальный лабиринт

• Название: Зеркальный лабиринт
• Автор: Александр Матюхин
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-386-10344-6

В этой книге каждый рассказ – шаг в глубь лабиринта. Тринадцать пар историй, написанных мужчиной и женщиной, тринадцать чувств, отражённых в зеркалах сквозь призму человеческого начала. Древние верили, что чувство может воплощаться в образе божества или чудовища. Быть может, ваш страх выпустит на волю Медузу Горгону, а любовь возродит Психею! В лабиринте этой книги жадность убивает детей, а милосердие может остановить эпидемию; вдохновение заставляет летать, даже когда крылья найдены на свалке, а страх может стать зерном, из которого прорастёт новая жизнь… Среди отражений чувств можно плутать вечно – или отыскать выход в два счета. Правил нет. Будьте осторожны, заходя в зеркальный лабиринт, – есть вероятность, что вы вовсе не сумеете из него выбраться.

---

В общем, я взял журнал и занялся приготовлением крема, когда мамы не было дома.

Рецепт прост: миндальное масло, зеленый чай, экстракт ромашки, эфирное масло и стеариновая кислота. Из всего этого я не нашел только кислоты. И вот тут случилось волшебство. То есть то, что я называю волшебством. На самом деле это было озарение. Интуиция. Предчувствие, если хотите. Я взял две свечки и растопил их в ковшике. Влил в получившуюся массу жиры и добавил еще кое-что – интуитивно и совершенно бесконтрольно. Моими руками будто кто-то управлял. Нужные мысли выскакивали из головы. Я чувствовал себя марионеткой в руках опытного кукловода.

Варка в двух сосудах, смешивание, охлаждение. Когда пластиковый контейнер с кремом оказался в холодильнике, я рухнул на диван и провалялся так до самого вечера. Силы покинули меня, вдохновение прошло, невидимый кукловод перерезал ниточки и удалился. В голове царила форменная каша. Но я точно знал, что сделал именно такой крем, какой хотел. То есть, лучший в своем роде. Волшебный.

Когда домой пришла мама, я показал крем ей. Попросил, чтобы она втерла немного в морщинки вокруг глаз.

Мама сказала, что крем пахнет так, будто его можно есть. Она втирала крем в ванной, а я стоял в коридоре и ждал, когда же мама выйдет и начнет меня хвалить. Вместо этого мама выскочила из ванной, схватила меня за плечи и принялась трясти. Я заметил, что морщин вокруг глаз у нее больше не было. Кожа казалась молодой и здоровой.

– Ты где это взял?! – кричала мама. – Ты откуда такое притащил? Что это? Как это получилось, я тебя спрашиваю?

Она отшвырнула меня, заскочила в ванную и плотно закрыла дверь. А я вжался в угол между входной дверью и стеной и неожиданно заплакал. Мне стало страшно. Показалось, что это крем превратил маму в злое непонятное существо.

Мама вышла – крем лежал на ее лице густым жирным слоем – и сказала спокойнее:

– Мне надо знать, где ты раздобыл это! Если крем так на всех работает, то это же… понимаешь… это просто удивительно!

Конечно, я соврал. Выдумал какую-то девочку в школе, которая раздавала крема на перемене. Из какого класса не помню. Возраст тоже непонятен. Если увижу ее, то обязательно позвоню маме. Мне резко расхотелось делать крем еще раз. Все это время я видел в маминых глазах огоньки безумия. А сам ужасно испугался.

Стоит ли говорить, что мама ходила с безумным взглядом еще почти неделю. Каждый раз, возвращаясь с работы, она втирала в лицо и ладони крем, а затем часами стояла перед зеркалом, наслаждаясь помолодевшим лет на десять отражением. Остатки крема она втерла во все тело и ходила по квартире обнаженной, не обращая на меня внимания. Я, стыдливо краснея, бросал взгляды на ее подтянутую попку, острые красивые груди, плоский живот… но парадоксальным образом гордился проделанной работой. Я отдавал отчет в том, что могу сделать такой крем, когда захочу. И ничто меня не остановит.

После того, как я дал первый тюбик Вольке в обмен на рисунок, он прозвал меня Фокусником. Только Волька знал, что дело было не в сценке на открытии выпускного, а в стремительно исчезающих прыщах на его лице.

Волька нарисовал мне замечательную ширму. С нее на зрителей таращились призраки, будто бы вылезающие из голубоватого тумана. Издалека казалось, что призраки ищут глазами конкретного человека, и что, как только найдут, выберутся за пределы ткани, сцапают и утащат его в свой мир. Это было действительно страшно, хотя и не имело к сути фокуса никого отношения.

Летом, с наступлением каникул, Волька выпросил у меня эту ширму и продал ее кому-то за небольшие деньги. На них мы купили пива, сигарет и шоколадок.

– Я могу продавать твой крем, – сказал тогда Волька. – Заработаем, а? Красиво жить не запретишь!

– Если бы все было так просто. Это же вдохновение. – Я вкратце рассказал ему о том, какие эмоции испытываю при приготовлении крема.

– У меня то же самое, брат! – Воскликнул Волька, впиваясь пятерней в копну волос. – Не поверишь! Когда рисую. Не всегда, но случается. Особенно когда этих твоих призраков рисовал! Такое ощущение, что моими руками кто-то управляет. Именно поэтому призраки и вышли такими живыми. Мне иногда казалось, это самое, что они реально выберутся наружу. За нами.

Мне стало не по себе. Мой-то крем был волшебный. То есть, он и правду обладал какими-то необыкновенными свойствами. А если допустить, что Волькины рисунки тоже несли некое волшебство, то, стало быть, его призраки и правда могли выбраться?

– Надеюсь, ты продал ширму достойным людям.

Волька усмехнулся, глотнул холодного пива (что на жаре было особенно к месту). Сказал:

– Может быть, они и правда того достойны.

Я вернулся в номер, не переставая думать о прошлом. Окунулся в прохладу, нагоняемую кондиционером, осмотрел огромный дорогой номер. На кровати, поверх золотистого одеяла, лежала Марго. Она была обнажена. Притворялась, будто дремлет. Ее любимая игра: ждать, пока я подойду сзади и положу руки ей на талию. Тогда она, быть может, проснется. Или шепнет одними губами: «Возьми меня так!»

И мне приходилось ее брать.

Сейчас же, разглядывая старое морщинистое тело с вздувшимися черными венами на ногах и с желтой кожей, седые редкие волосы (парик валялся тут же, на пороге), потрескавшиеся пятки, складки кожи по бокам и на ягодицах, я подумал, что именно такой видел маму в последний раз.

Она умерла четыре года назад, но я в мельчайших деталях запомнил последние минуты ее жизни.

А еще вспомнил, как она трясла меня, сразу после выпускного – так сильно, что что-то болезненно хрустнуло в шее – пытаясь выпытать, у кого я взял этот проклятый крем. Морщинки вернулись на ее лицо, кожа на руках обвисла, а мешки под глазами сделались темно-сливового цвета. Мама кричала:

– Ты же знаешь! Ты все прекрасно знаешь! Просто ты меня ненавидишь, да? Потому что мы развелись! Потому что мы…

Я правда ее ненавидел. Из-за папы, который был хорошим человеком, но слишком слабохарактерным.

После того случая мы с ней прожили одиннадцать долгих лет. Я был рядом, когда мама состарилась окончательно, превратилась в ходячий желтушный скелет. Ее вставная челюсть постоянно выпадала. Время от времени я натирал маму кремом. Всю ее дряблую кожу. Это был второй волшебный крем. Он разглаживал морщины и заживлял мелкие раны. Мне было интересно, как долго мама сможет прожить в оболочке из нестареющей кожи. Внутри нее все сгниет, а кожа останется упругой и эластичной. Я, конечно, не смог добиться такого эффекта, чтобы мама помолодела на двадцать или тридцать лет. Но мне удалось сделать так, чтобы на последних фотографиях в семьдесят два года она смотрелась примерно также, как и в пятьдесят.

Мама замечала изменения, но уже была не в силах взять меня за плечи и вытрясти секрет омоложения. Ей оставалось только ворчать что-то о бывшем муже, нерадивом сыне и о том, что в этом мире ее больше никто не любит.

И вот я смотрел на Маргариту и мне казалось, что она сейчас тоже повернется и скажет что-нибудь в таком же духе. Например, какой у нее плохой сын. У нее правда где-то был сын. Главный управляющий крупной нефтяной компании. Маргарита нечасто о нем вспоминала, но его лицо попадалось мне на обложках журналов вроде Forbes.

Я присел на край кровати и положил ладонь на морщинистую, обвислую ягодицу. Ощущения, будто под рукой желе из холодильника.

Марго шевельнулась. Я не сводил глаз со складок кожи на спине, в которых скопились капельки пота.

– Возьми меня так, – прошептала Маргарита хрипловатым, треснувшим голосом.

Мне пришлось ее взять. Быстро, бестолково и яростно. Наверное, Маргарита решила, что это такой вид сексуальной игры. На самом деле мне просто было противно.

2

На каникулах между девятым и десятым классами мы с Волькой остались в городе.

Мы могли целыми днями гулять по полупустым улицам, загорать у фонтанов на центральной площади, валяться на газонах в парках. Одним словом, бездельничали, как могли.

Как-то раз мы забрались в подвал многоэтажного дома и бродили среди переплетений гигантских труб, которые дышали едкими влажными испарениями. Под ногами клубился дым. Мигали красным редкие лампочки. Будто мы оказались в лабиринте из которого никогда не выберемся.

Волька нашел выступ, подтянулся и забрался на одну из больших теплых труб под самый потолок. Я последовал его примеру. Мы уселись на мягкую стекловату, свесив ноги. Где-то журчала вода. В полумраке легко было представить себе, что где-то здесь бродит, скажем, Минотавр, разыскивающий малолетних любителей приключений.

Волька сказал:

– Мне кажется, что у каждого человека есть такие способности. Ну, знаешь, как у тебя с кремом. То, что человек может делать лучше всего. Вроде дара.

– Как в фильмах? – усмехнулся я.

– Но ты ведь не отрицаешь, что тобой кто-то вроде бы руководит. Как кукловод? Это и есть дар. Я вот чувствовал несколько раз, что так и было. Невидимая сила брала мои руки и рисовала вместо меня. Как будто кто-то присоединил невидимые ниточки к пальцам. Представь!