Эмма Скотт - Зажечь небеса

• Название: Зажечь небеса
• Автор: Эмма Скотт
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• ISBN: 978-5-04-111632-3

Он лишился всего. Она сумела зажечь для него небеса… Никогда больше не позволю сделать свое сердце чьей-то игрушкой. Никогда больше не позволю парню встать между мной и моими целями. Никогда больше я не буду любить, если не почувствую, что меня любят так же сильно. Таковы мои клятвы, которые стали реальностью, едва он вернулся домой. Он берег мое сердце. Он помог найти мне свое предназначение в жизни. Он любил меня такой чистой и сильной любовью, о какой я не смела и мечтать. Но это продлилось ровно до того момента, пока я не обнаружила, что мое счастье было соткано из лжи. Одновременно соблазнительной и ужасно горькой. А потом стало слишком поздно…

---

Боже, да я же не рассказала Руби о том, что целовалась с Уэстоном – и не просто целовалась. Он разорвал на мне платье, а я успела расстегнуть молнию на его брюках.

Я кашлянула. Слова застревали в горле. Всё случившееся было неправильным, и в то же время казалось правильным. Как же мне это объяснить?

Руби подалась вперед.

– Ты думаешь?..

– Думаю, нам с Коннором следует жить дальше. И Уэстону тоже. – Я потеребила подол своего зеленого сарафана – модель из дизайнерской коллекции, я откопала его этим летом на распродаже в Небраске. – Я наконец выбрала тему проекта, а у Коннора и Уэстона сейчас есть дела поважнее. Похоже, всем нам следует идти по жизни дальше, ни на что не отвлекаясь.

Руби надула губы и поглядела на меня с подозрением.

– Ты не согласна? – спросила я. – Или согласна? Мне срочно нужен совет. Папа говорит, что мне не следует сдаваться.

Подруга вскинула руки.

– Даже не знаю, что и сказать. Весь последний год ты пыталась понять, что у вас с Коннором за отношения. И, кажется, всё это время ты страдала.

– Так и есть. Возможно, между нами действительно всё кончено, или мне нужно самой порвать с ним.

При мысли о том, что я потеряю Коннора, мое глупое сердце решительно запротестовало.

– Как я могу с ним порвать, пока он на фронте? – спросила я. – Одному Богу известно, через что им приходится проходить каждый день.

– И всё же он мог бы сказать, что ты для него важна, небось не развалился бы. Как тебе, должно быть, тяжело! – Руби посмотрела на меня. – Ты заслуживаешь лучшего, чем вот такое молчание. Ты же для него не друг по переписке, ты его девушка.

– Знаю, но это вопрос жизни и смерти. – Я подошла к стоявшему у окна столу и открыла свой ноутбук. – Отправлю ему электронное письмо. Напишу, что думаю о нем, что он может ответить мне в любое время или не отвечать вовсе, что мы поговорим, когда окажемся лицом к лицу.

– Справедливо, – заметила Руби. – Но так ты ничего не решишь.

– Пускай, – ответила я, щелкая по значку почты на экране, – но, по крайней мере, так я хоть что-то сделаю. Я…

У меня вырвался полузадушенный возглас. Самое верхнее письмо пришло от Армии Соединенных Штатов, Департамент помощи семьям военнослужащих. Отправлено сегодня днем, менее десяти минут назад.

– О, боже мой…

Сердце так громко заколотилось у меня в груди, что я почти не слышала собственных слов.

– Что такое? – встревожилась Руби.

– Иди сюда. Скорее.

Трясущейся рукой я провела по тачпаду и открыла письмо. Руби подошла и положила руки мне на плечи. Дочитав до второй строчки, я услышала какой-то отдаленный крик. Думаю, его издала я сама. Я пошатнулась на стуле, и Руби меня обняла. Мы читали вместе:

Семьям и друзьям 1-го батальона 22-го пехотного полка

13 июня 20–, пехотный полк 1–22 участвовал в столкновении, в результате которого один солдат был убит в бою. Родственники погибшего извещены.

От имени пехотного полка 1–22 выражаю свои соболезнования семье погибшего солдата. Мы проведем торжественную церемонию поминовения, когда будет определено время и место.

Пожалуйста, поминайте в своих молитвах всех членов пехотного полка 1–22, а также всех военнослужащих действующей армии. Благодарим вас за вашу неизменную поддержку.

– Это… – голос Руби сорвался, и она начала снова. – И всё? Это всё, что они написали? Один человек убит в бою, но они не говорят, кто именно?

– Сначала они сообщают семье, – сказала я ничего не выражающим тоном. – Пока одну конкретную семью не известят, все остальные будут пребывать в неведении.

«Вот почему в последнее время от Коннора не было никаких вестей. Потому что он мертв. Коннор мертв. Или Уэстон…»

– О, черт, Руби…

Мы сидели и потрясенно молчали, осмысливая только что прочитанные слова. «Один солдат был убит в бою». Меня охватил невыразимый ужас, мысли путались, я думала то об одном, то о другом своем любимом человеке, сердце ныло и болело – я в равной степени боялась за них обоих. Каждый удар моего сердца звучал как имя. Коннор, Уэстон, Коннор, Уэстон… каждый мой выдох превратился в молитву за одного из них.

За них обоих.

«Я не могу потерять ни одного из них. Боже мой, пожалуйста…»

Тишину разорвал звонок моего телефона, и я едва не упала со стула.

– Господи Иисусе… – воскликнула Руби.

Я встала и на трясущихся ногах, точно зомби, доковыляла до сумочки, которую оставила на диване.

– Это мама Коннора. – Медленно, как ядовитую змею, я приложила телефон к уху. – Здравствуйте, миссис Дрейк.

– Здравствуй, милая, – сказала Виктория Дрейк напряженным голосом. – У меня есть новости.

Глава вторая Отем

Самолет приземлился в Балтиморе, и мы с Руби взяли напрокат машину.

Рядовой первого класса Сэмюэл Брэдбери.

«Наверное, для родных и друзей он был просто Сэм».

Сейчас его семья и друзья страдают, их объединила скорбь по их погибшему солдату.

«На их месте могли бы оказаться мы», – подумала я, пока мы стояли у стойки регистрации. Прямо сейчас Виктория Дрейк могла бы организовывать похороны. Безутешная Миранда Тёрнер могла бы сейчас лежать на полу, оплакивая своего сына.

Прямо сейчас я могла бы окаменеть от горя, а не болтаться между грустью и облегчением.

«Сэм Брэдбери».

Не рядовой первого класса Коннор Дрейк.

Не ефрейтор Уэстон Тёрнер.

По телефону миссис Дрейк рассказала мне всё, что знала. Боестолкновение случилось несколько недель назад, но из-за секретного характера того задания армия никого не проинформировала, пока военнослужащие не покинули зону боевых действий и не прибыли в Германию, в Ландштульский региональный медицинский центр. Там раздробленный локоть Коннора сложили заново, его лечили от сотрясения мозга, с тем чтобы потом перевезти в Медицинский центр имени Уолтера Рида. Это произошло вчера.

А вот Уэстон…

Уэстон получил четыре пули, ему уже сделали две операции: одну на спине, другую на бедре. В ходе третьей операции ему удалили пулю, засевшую в желчном пузыре, но начала развиваться инфекция, и врачи были вынуждены ввести Уэстона в искусственную кому. Сейчас его готовили к переправке в Медицинский центр имени Уолтера Рида, назначенной на завтра.

– Диагноз пока неясен, – сказала миссис Дрейк. – Но теперь он более стабилен. Доктора сообщили Миранде, что какое-то время Уэс находился между жизнью и смертью

Жизнь и смерть. Каждый солдат проходит по этой грани. Коннор и Уэстон выплыли, перевалили в сторону жизни, а Сэм Брэдбери упал на другую сторону.

– Слушай, – обратилась ко мне Руби, слегка похлопывая меня по руке. – Они поправятся. Если бы они не шли на поправку, их не стали бы увозить из Германии.

– Я постоянно говорю себе это, но мне всё равно страшно.

– Мне тоже.

Я входила в Медицинский центр имени Уолтера Рида с тяжелым сердцем, с каждым шагом страх пульсировал в моей душе, пульс всё учащался. Когда мы вошли в лифт, Руби взяла меня за руку. Я с благодарностью пожала ее пальцы и уже не отпускала.

Коннор занимал отдельную палату на пятом этаже. В небольшой комнате ожидания расположилась сенатор Виктория Дрейк, выглядевшая безупречно в своем бежевом брючном костюме: она то говорила по телефону, то отдавала какие-то распоряжения команде своих помощников. Неподалеку расхаживал туда-сюда мистер Дрейк; вид у него был мрачный. Увидев меня, миссис Дрейк сказала в трубку:

– Я вам перезвоню.

Она быстро зашагала к нам, протягивая руки, и обняла нас обеих.

– Отем. Руби. Как я рада вас видеть.

– Как он? – спросила я.

К нам подошел мистер Дрейк.

– С ним всё отлично, – заявил он. Казалось, он хочет, чтобы эти слова стали правдой, и сам себе не верит. – Его сейчас осматривают, чтобы решить, назначать ли лечебную гимнастику, дабы он как можно скорее вернул прежнюю форму и мог снова отправиться в бой.

У меня округлились глаза.

– Коннора снова призовут в армию?

– Не думаю, – сказала миссис Дрейк. – На прошлой неделе немецкие врачи, оценив состояние Коннора, отправили его сюда, а значит, в ближайшее время он не вернется в свой полк. Слава богу.

– Его рука сильно пострадала? – спросила я.

– Локоть соединили титановыми штифтами, но врачи настроены оптимистично, полагают, что рука полностью восстановится. Их больше беспокоят травмы головы.

Мистер Дрейк разгладил лацканы своего пиджака.

– Его мучают головные боли и провалы в памяти. Тревожность и другие признаки… психического расстройства.

Он процедил это сквозь зубы и поморщился, как будто слова имели неприятный привкус.

– Посттравматический синдром? – спросила я.

– Я не врач! – рявкнул мистер Дрейк.

Виктория коснулась его руки.

– Скорее всего, так и есть.

– Он побывал в опасной ситуации и теперь приходит в себя, – проговорил мистер Дрейк. От прикосновения жены он едва не вздрогнул. – Любой другой на его месте стремился бы выбраться из зоны военных действий и попасть домой. – Тут у него зазвонил телефон, и он, резко бросив нам «извините», отошел в сторону, чтобы ответить.