Кристианна Брэнд - Моя ужасная няня

• Название: Моя ужасная няня
• Автор: Кристианна Брэнд
• Жанр: Детские приключения
• ISBN: 978-5-389-18490-9

В этой замечательной книжке вас ждут описания самых невообразимых и запредельных шалостей, поскольку трудно найти более изобретательных и непослушных озорников и вредин, чем дети семейства Браун! Фантазии им не занимать, и, кажется, нет такой силы, которая справилась бы с этой армией неслухов и хулиганок. Но в один прекрасный день на пороге дома Браунов появляется ужасная няня Матильда – и озорные выходки становятся довольно рискованным делом. Ведь стоит ужасной няньке стукнуть об пол своей ужасной чёрной палкой, как начинают происходить самые настоящие чудеса! Это классическое произведение детской литературы восхищало читателей с самой первой публикации в шестидесятых годах прошлого века. А в 2005 году истории Кристианны Брэнд легли в основу чрезвычайно популярной семейной комедии «Моя ужасная няня» с Эммой Томпсон и Колином Фертом в главных ролях.

---

– И никакого света? Неужели им даже нельзя рассматривать картинки в книжках?

– При такой высокой температуре – ни в коем случае! – отрезала няня Матильда с возмущением. Потом добавила: – И конечно же, нам понадобятся лекарства.

С этими словами она достала три огромные бутыли и выстроила их в ряд на каминной полке: чёрную, красную и самую отвратительную – жёлто-зелёную.

– От лихорадки, – пояснила няня Матильда, обходя детей с чёрной бутылью. – От боли, – вливая в каждого ложку лекарства из красной. – И от пятен. – По кругу пошла жёлто-зелёная бутыль.

Последнее лекарство оказалось противней двух предыдущих, вместе взятых. Но все три были самым гадким, что детям Браунов доводилось пробовать за всю жизнь. А теперь они раз в час получали по большой столовой ложке каждого лекарства.

– Пвотиввы якавва, – пожаловалось Дитя.

– Никаких разговоров, – заявила няня Матильда.

Это был долгий, очень долгий день. Мистеру и миссис Браун казалось, будто прошло уже десять дней – именно столько обычно болеют корью, – и детям, уверяю вас, тоже казалось, что прошло не меньше. Так они и лежали, свернувшись под жаркими, кусачими одеялами, и головы их болели, и животы болели, и накатывала тошнота, а когда они открывали тяжёлые веки, чтобы посмотреть на братьев и сестёр, то видели ужасные, огромные красные пятна. И конечно же, спустя несколько часов, когда боли утихли и дети уже не чувствовали себя такими больными, они поняли, что ужасно проголодались. Только тогда они вспомнили, что сегодня среда, а в среду всегда подавали их любимый обед. По средам Кухарка пекла мясной пирог с почками. У пирога была тонкая, хрустящая корочка и нежная начинка, пропитанная горячим густым соусом. В общем, мясной пирог во всём своём совершенстве. А ещё в среду подавалось к столу картофельное пюре с сыром, который делал его золотистым, и брюква, только не варёная, а тоненько-тоненько нарезанная и поджаренная на чистейшем сливочном масле (фирменное блюдо Кухарки). И рулет с карамелью, самый любимый у детей, – не твёрдый пудинг, облитый сахарной глазурью, а тонкое тесто, раскатанное в лепёшку и намазанное тонким слоем мягкой карамели, а потом снова скатанное в рулет, так что каждый кусочек получался золотистым и сочным…

Да, я знаю, это чудовищно тяжёлая пища, и она плохо переваривается, но миссис Браун всегда давала своим детям то, что им больше всего нравилось.

Но сегодня не было ни мясного пирога с почками, ни карамельного рулета. Зато за окнами слышались беготня и звон посуды, а ещё разговоры Хоппитта и Кухарки. Хоппитт поставил за воротами большой стол и написал объявление, гласившее: «Мясной пирог с почками, картофельное пюре с сыром, жареная брюква (фирменное блюдо Кухарки) и карамельный рулет. Пропадают из-за кори. Платы не нужно, но можете пожертвовать что-нибудь в стоящую здесь копилку».

Надо думать, стоящая здесь копилка предназначалась для Хоппитта и Кухарки, но ведь это было их идеей.

Дети лежали по кроватям, мечтая о мясном пироге с почками и карамельном рулете, – и завидовали деревенским ребятишкам, которым сегодня достанется их самая любимая еда. Дети семейства Браун вели непрестанную войну с деревенскими ребятами, которыми верховодил вредный здоровенный парень по кличке Пузан. «После этого он станет ещё толще», – с досадой думали дети Браун.

А им самим предстояло страдать в постелях. Теперь, когда перестала болеть голова, им бы хотелось поразглядывать картинки в книжках, но шторы оставались задёрнуты, и даже если бы они хоть что-то смогли рассмотреть, это всё равно было запрещено. А что до разговоров, то всякий раз, как кто-нибудь из детей открывал рот, рядом возникала няня Матильда с большой ложкой лекарства. Когда стемнело и она пришла подоткнуть им одеяла – ей приходилось начинать это довольно рано: ведь детей было очень много – и напоила их последней дозой лекарств (на этот раз двойной, «чтобы хватило на ночь»), дети уже были готовы слёзно умолять:

– А можно мы встанем завтра утром?

– Что можно? – переспросила няня Матильда.

– Можно нам вставать?

– Что-что можно? – снова не поняла няня Матильда.

– Казитя, позяста, – подсказало Дитя.

– Ой, да! Пожалуйста, разрешите нам завтра встать! – попросили дети.

И няня Матильда улыбнулась, легонько ударила об пол своей палкой и ушла. А когда она ушла, дети даже про Зуб не вспомнили – просто сказали друг другу:

– Правда же она стала такая милая – всего на минуту?

На следующее утро, когда няня Матильда подошла к двери, дети уже встали, умылись, оделись, и почистили зубы, и сложили свои пижамы, и открыли окна, и заправили постели, и уже были готовы отправиться в сад подышать Целебным Свежим Воздухом перед завтраком. Старшие держали Младших за руки. Няня Матильда ничего не сказала, но попросила Хоппитта кое-что передать за завтраком мистеру и миссис Браун.

– Поклон от няни, мадам, – сказал Хоппитт, – а ещё она велела передать, что «урок четвёртый усвоен».

– О, благодарю вас, Хоппитт, – ответила миссис Браун. – А вы не знаете, детям лучше?

– Этого я не знаю, мадам, – отозвался Хоппитт. – Но я, простите за выражение, сэр и мадам, прямо-таки костьми чую, что они пошли на поправку. – И добавил в очень редком порыве откровенности: – Няня Матильда и сама сегодня утром выглядит… ну… лучше.

Глава 6

Е СТОИТ полагать, будто с тех пор дети семейства Браун всегда вели себя хорошо – на самом деле нет! Они принялись шалить на следующий же день. Подозреваю, они так привыкли к этому, что просто не могли сразу стать паиньками, – и к тому же они дошли только до четвёртого урока.

Но именно в этот день они и вправду вели себя очень и очень хорошо – и не могли не признать, даже когда снова принялись за шалости: день вышел просто замечательный.

Погода стояла чудесная, и няня Матильда решила провести занятия в саду. И какие это были занятия! Первой шла история, и газон превратился в Атлантический океан, а живая изгородь по другую его сторону – в Америку. Из каретного сарая вывезли старую двуколку, которая стала кораблём «Мэйфлауэр», и все забрались в неё и поплыли через Атлантику, перегибаясь через борта повозки из-за страшных приступов морской болезни, то и дело вопя: «Земля!» – и ужасно досадуя, когда оказывалось, что нет. К утренней перемене с молоком и галетами даже Дитя могло сказать «кавовяка вевы», «тыси фефоть дасяты готь» и «Бейваве», и няня Матильда как-то понимала, даже без помощи остальных детей, что это означает «король Яков Первый», «тысяча шестьсот двадцатый год» и «Мэйфлауэр». Вы-то, уж конечно, знаете, что именно в этом году корабль «Мэйфлауэр» отправился в своё знаменитое путешествие[1].

А после перемены у них был урок французского, и половина детей стали глаголами, а другая половина – глагольными окончаниями, и все играли в новую разновидность пряток: искали собственные окончания. А потом пришло время ланча.

– Теперь, – сказала няня Матильда после ланча, – мы пойдём гулять и позанимаемся арифметикой.

– Ой, го-о-осспди! – приуныли дети. (Только представьте: гулять и заниматься арифметикой!)

Но у няни Матильды арифметика получалась совсем не такой, как у других гувернанток. Она велела детям притвориться, что у них на всех очень мало рук и ног – недостаточно, чтобы нормально гулять. Кому-то приходилось прыгать на одной ножке, а того, у кого совсем не было ног, требовалось нести (по счастью, в основном это оказались самые маленькие), а безрукие выглядели очень прямыми и толстыми, потому что их пальто застегнули поверх настоящих рук, прижатых к телу, а рукава болтались пустыми. А потом начался передел ног и рук, чтобы всем всего хватало, – вот так Младшие научились сложению и вычитанию: «Отнимем одну ногу у Джастина, у которого их две, и отдадим бедняжке Доминику, у которого нет ни одной. У Арабеллы, Джоанны и Сюзанны на всех четыре руки – раздадим каждой по одной, и ещё одна останется в запасе…» А Старшие научились считать деньги, назначая цены за руки и ноги, – и те, у кого конечностей недоставало, торговались с теми, у кого их было сколько нужно – или, как скоро получилось у тех, кто понимал толк в торговле, слишком много.

Бедняжка Тора, которой никак не давалась арифметика, в конце концов сделалась похожа на подушку: у неё не осталось ни рук, ни ног. А вот Энтони, всегда отлично считавший деньги (возможно, потому, что ещё младенцем проглотил пенни и стал настоящим героем для своих братьев и сестёр), – обзавёлся четырьмя руками и тремя ногами, да ещё и разбогател на шиллинг и два пенса. Однако он был очень добрым мальчиком и потому согласился продать Торе одну ногу за её последний двухпенсовик, так что она хотя бы смогла прыгать на одной ножке; а ещё он её поддерживал, потому что у неё не получалось без рук держаться за него. Иначе ей – она ведь была из Старших, так что нести её никто не мог, – пришлось бы остаться у дороги, пока её не подобрали бы на обратном пути и не одолжили ногу, чтобы хоть как-то добраться до дома.