Николай Свечин - Кубанский огонь

• Название: Кубанский огонь
• Автор: Николай Свечин
• Жанр: Исторические детективы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-114222-3

В январе 1911 года в Новороссийске ограбили банк. Более десятка вооруженных налетчиков ворвались внутрь, убили городового, похитили крупную сумму денег и ушли в горы, отстреливаясь от погони. Схватить их не удалось. Однако агентура сыскного отделения Екатеринодара выяснила, что к ограблению причастен черкес Кайтлесов. Арестованный бандит дал очень необычные показания. Бандой руководит некий Варивода. На руках у атамана имеется загадочное оружие – «Кубанский огонь», которое выстреливает зажигательные бомбы на большое расстояние. С помощью этого оружия Варивода планирует какой-то страшный теракт в столице Кубанской области. Опасность угрожает всему Екатеринодару…

---

– Как видите, Екатеринодар лежит внутри большой петли, которую тут описывает Кубань. Весь он находится на правом берегу, на левом лишь «Аквариум», где мы взяли Кайтлесова. Река является естественной границей для роста города. Вниз по течению идут заводы, а вверх – сады. С севера запирают лесные склады, бойня и квартал казачьей бригады. И еще Чистяковская роща, загородное гуляние. Роль пригорода играет станица Пашковская, до которой сейчас тянут трамвай.

Жителей у нас сто тысяч. Управление полиции состоит из четырех частей, видите их по цвету. Особенностью Екатеринодара является его огромная территория. Он раскинут широко, при относительно небольшом населении. Много пустопорожней земли, много садов, где легко прятаться темному элементу, особенно в теплые месяцы. Строений тоже не счесть, из которых большинство деревянные и турлучные. То, что вы видите на главных улицах, только парадный фасад, а так действительность неказистая. Взять, к примеру, Дубинку. Улицы немощеные, водопровода и освещения нет, школ или амбулаторий тоже. В межсезонье грязь непролазная. Население дикое, полицию ненавидит. С пропиской там всегда большие проблемы. Вы спросили сейчас про темные места. Вот Дубинка – одно из них.

– Далее я бы поставил Покровку, – начальник отделения ткнул карандашом в верхний правый угол карты. – Это кварталы вокруг Покровской церкви. Много притонов, каждый постоялый двор, считай, не в ладах с законом. Конокрадов прячут с их добычей. Полно бесписьменных[24], изрядно барыг. Что ни пивная, то тайный бордель. Воров привечают. Вечером тут лучше не ходить.

Затем идут Старый и Новый базары. Даже не знаю, какой из них хуже. Возле Старого раньше много лет была явочная квартира для беглых, которые уходили в Турцию. На явке они отсиживались, меняли документы, отдыхали. На всю уголовную Россию известное было место. Мои предшественники квартиру разорили. Теперь беглые прячутся кто где. Любая лавка, портерная или обжорка – с криминальным душком. Мы отбираем торговые патенты у самых зарвавшихся, но чище не становится. Да так при любом базаре, взять хоть тот же Сенной. Всюду жулье.

Идем дальше. Вот тут, где на берег выходит Базарная улица, раньше располагалась здешняя Хитровка. У нас она называлась Ивановка. Купец Иванов напротив своей пристани выстроил самохрапом[25] целый ряд хибар убогого вида. Из гнилых досок и мусора, крытых камышом. И сдавал их поденно, а вернее сказать, на ночь. Три-пять копеек драл и не стеснялся. Снимали эти номера обитатели соседних кабаков, спившиеся босяки и байгуши[26]. Некоторые, кто при деньгах, платили сразу за месяц вперед. Год назад по решению городской думы эту клоаку наконец-то снесли, но синюшный народ до сих пор льнет, так сказать, к этому месту.

– Но ведь серьезные уголовные, такие как Варивода, там селиться не станут? – решил уточнить Лыков.

– Серьезные не станут, – подтвердил главный сыщик. – Но начинающий грабитель Варивода там прятался, если помните. И потом, вы же спрашиваете вообще о темных норах. Вот я в порядке общей обстановки и…

– Понятно, продолжайте.

– Как прикажете. Следом за Ивановкой надо обратить внимание на кожевенные и кирпичные заводы вниз по течению Кубани, под казачьим лагерным местом. Часть рабочих с этих заводов пришлые, сезонные и квартируют вокруг. Живут как придется, чуть не в землянках, принимают к себе бесписьменных и ворье. Хулиганство очень развито, кулачные бои стенка на стенку. Чужих сразу раздевают, могут и ножом ткнуть.

Последнее звериное место находится вверх по реке. Вот огромный треугольник. Или как правильнее, трапеция? Между Дубинкой, остатками Карасунского канала и Старой Кубанью. Все засажено огородами и садами, которые тянутся на несколько верст. Летом листва на деревьях дает укрытие сброду. Поди его поймай… Но сейчас, в марте, там пусто. Если какой садовый домишко и занят, так его видно по дыму из трубы. Наряды от Четвертой части ходят и такие дома обыскивают, следят за пропиской. Но в принципе спрятаться можно, если сговоришься с хозяином. Так что… темный мир.

– А на севере, там, где лес Круглик? – показал на плане статский советник. – Неужели тихо? Окраины городов всегда криминальны.

– Да, север тоже можно приплюсовать, – не стал спорить коллежский асессор. – Дыра что надо! Тут заправляют ассенизаторы, целая слобода занимается этим промыслом. Бойня опять же; при ней кормится несколько десятков межидворков.

– Кого-кого?

– Межидворков, бездомных по-нашему.

– А банды тут могут спрятаться?

– Запросто. Лесные склады те же взять: тянутся на версту, при каждом контора, сторожа, помещения для рабочих. Город в городе. Живут без прописки толпы народа, полиции заглянуть в их душу крайне затруднительно. Хлебные ссыпки и того хуже, там в урожай тыщи нанимают, пойди их проверь.

– Среди горцев преступность сильно развита?

– Имеет место, – кивнул коллежский асессор. – В Кубанской области кого только нет. Черкесы, кабардинцы, карачаевцы, горские татары, абхазы, абазины, шапсуги, ногайцы… Их традиционный промысел – конокрадство. Но могут и прирезать на большой дороге. Если у них перевес и никто не видит.

– А сколько происходит убийств? Много?

– В прошлом году было двадцать пять. По мне, так много.

Лыков вздохнул:

– Короче говоря, у вас как везде: только отвернись…

– С чего это у нас должно быть иначе? – ухмыльнулся Жуковский. – Где люди, там и грязь.

– Тогда скажите, почему вы до сих пор не изловили эту сволочь? Рядовой нелюдь, не семи пядей во лбу. И все еще на свободе, людей душит.

Пришельцев встал, застегнул пиджак:

– Поймаем, ваше высокородие! Вот-вот!

– Зачем же сразу обижаться, Александр Петрович? Я приехал не выговор вам делать, а помочь. Как-никак служу в сыскной полиции тридцать третий год. Подольше вас?

– Ну, подольше.

– Намного?

– Хм…

Лыков тоже встал, подошел к начальнику сыскного отделения:

– Вы поступили в Тамбовское полицейское управление служителем в тысяча восемьсот девяносто втором году. Не окончив Нижегородскую гимназию, из которой выбыли в пятом классе.

– Так точно.

– Я в это время был надворным советником в звании камер-юнкера, заведовал Особенной частью Департамента полиции. Ну?

– Виноват, Алексей Николаич, сорвался. Только и слышу от полицмейстера: то не так и это не эдак. Разорвешься пополам – спрашивают, а почему не на четверо. Прошу извинить.

Сыщики сели, Корж долил в самовар воды и набросал в топку щепок. Разговор вернулся в рабочее русло.

– А что у вас с полицмейстером?

Пришельцев еще более насупился:

– У нас отношения рогатые. Он…

Коллежский асессор покосился на Вольского. Городовой молча встал и вышел в дежурную комнату к телефону. Остались лишь классные чины.

– Захаров самодовольный индюк. И Бабыч это знает. Впрочем, теперь это ни для кого не тайна.

– В результате общая полиция вам не помогает, так?

– Нет, с участками отношения нормальные. Мы же сами все вышли из наружной полиции. Но им сейчас не до нас.

– Почему это? Если нужен толчок, скажите. Я так их толкну, что до Ахтарей долетят… начиная с Захарова.

Начальник отделения замахал руками:

– Нет, что вы! Толчок не нужен, только испортите отношения. Вы уедете, а нам служить вместе. Просто штаты екатеринодарской полиции совсем уж слабые. Околоточных надзирателей так и вовсе нет.

– Как нет? Куда они делись?

– Нет и никогда не было. А околоточные ведь главная опора пристава. Есть и другие причины. В феврале городская дума прекратила выдачу добавочного вознаграждения на содержание городской полиции. Люди остались на скудном жалованье. Уже тридцать человек городовых подали рапорты на увольнение. Пока добавочные деньги не вернут, так и будет продолжаться. Как их просить о помощи, когда такое дело?

Лыков опешил. Кубанская область – первая в империи по бандитизму. До сих пор в степи носятся кровавые шайки, вырезают целые семьи. А городская дума именно в это время решила сэкономить на полиции. Что за глупость?

– М-да. Но вернемся к Вариводе. Обратите внимание, как быстро он набирает сообщников. Вы изловили почти всех, кто грабил вместе с ним банк в Новороссийске. А у него уже новая команда. Сколько их было на хуторе Гиля?

– Восемь, считая атамана.

– Меньше чем за месяц разжился новыми волками.

– Он теперь при деньгах, – подал голос Корж. – После банка остались, нанимай не хочу.

– Да, но как может в таком городе, как Екатеринодар, много лет прятаться бандит такого калибра? Сто тысяч населения, все на виду. Или почти все.

– Мы уже думали, – вздохнул Пришельцев. – Думали-думали, аж голову сломали. И решили, что объяснение только одно.

Алексей Николаевич навострил уши:

– Ну-ка?

– Кто-то его укрывает. Не в задних комнатах ренского погреба он живет сам-восьмой, и не на постоялом дворе, где хозяин – скупщик краденого. Будь так, мы его давно бы изловили. Есть у Вариводы настоящее лежбище, хорошо спрятанное, куда полиции ходу нет. Он оттуда выскакивает, грабит-режет, и опять назад.