Люси Эдлингтон - Алая лента

• Название: Алая лента
• Автор: Люси Эдлингтон
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100181-0

«Алая лента» – лучший молодежный роман о Холокосте, который я когда-либо читал». Роберт Иглстоун, профессор Института Холокоста при Лондонском университете. Четырем разным девушкам было суждено встретиться на границе жизни и смерти, в концлагере Аушвиц-Биркенау. Элла – целеустремленная талантливая юная портниха, которой удается благодаря своему мастерству выживать в лагере. Она шьет великолепные наряды для тех, кто ежечасно обрекает на смерть сотни тысяч безвинных людей. Девушка нашла убежище от беспощадной реальности в мире шелка, ножниц и булавок. Здесь одно-единственное платье может решить ее судьбу, даровав жизнь или, наоборот, ее отняв. Роза – нежная сказочница и фантазерка. Девушка всегда готова поделиться своей скудной порцией еды с тем, кому она нужнее, и не боится наказания за помощь другим заключенным. Марта – привилегированная заключенная, управляющая швейной мастерской. Она пойдет на все, чтобы остаться в живых. Карла – одна из надзирательниц, для кого заключенные шьют платья. Им никогда не бывать подругами, да и не каждой суждено выжить в Биркенау. Можно только подарить надежду, символом которой станет алая лента, украденная однажды из тюремного ателье…

---

– Эй! – Имени ее я не знала, а на Кролика она, скорее всего, не откликнулась бы. – Эй, ты!

Она подняла голову, и тут я вспомнила предупреждение Марты: «Работа у меня есть только для одной из вас».

И эта работа должна достаться мне. Я не собираюсь барахтаться в грязи с другими безымянными неудачниками. У меня есть способности. Талант. Амбиции. Разве я не заслуживаю приличной работы и шанса подняться? Бабушке бы не понравилось смотреть на то, как я проигрываю. Она ждет меня дома. Я должна выжить и добиться успеха. А Кролик должна научиться защищать себя самостоятельно. Поэтому я отвернулась от испорченной блузки и покачала головой – нет, ничего.

И Кролик продолжила дальше портить блузку. Я отпарила складки на платье, вшила «молнию» и начала вручную прошивать самый аккуратный за всю историю мира вырез. Моя голова клонилась все ниже и ниже. Так хотелось просто закрыть глаза и немного поспать. Когда я нормально высыпалась в последний раз? Три с лишним недели тому назад. Может быть, мне правда стоит немного вздремнуть?

Оу! Кто-то разбудил меня, толкнув в бок. Сколько я проспала? Минутку? Век? Я оглянулась вокруг. Белка Роза разбудила меня.

Почти четыре! Я суетливо принялась за работу и все еще вытаскивала наметку, когда Марта подошла к нам.

– Ну, дамы, как прошел ваш первый и, возможно, последний рабочий день в моем салоне? Показывай платье, школьница!

Я встряхнула его и передала Марте. Сейчас оно казалось мне зеленой половой тряпкой. Худшим изделием в истории портновского ремесла! Я чувствовала, что все работницы мастерской смотрят. И не могла вздохнуть.

В полной тишине Марта внимательно изучила каждый сантиметр изумрудного шелка. Так же молча подняла его вверх и встряхнула.

– Ну, что ж, – сказала она наконец. – Шить ты умеешь. И даже неплохо. Я-то знаю, мне довелось работать в лучших ателье.

Она щелкнула пальцами, чтобы Кролик показала ей блузку. Женщина побледнела от ужаса, ее руки словно приклеились к ткани. Свою ужасную ошибку она обнаружила одновременно с Мартой.

– Простите, простите, – забормотала она в панике. – Я знаю… рукава… задом наперед. Я переделаю… Позвольте мне остаться… пожалуйста.

– Я предупреждала: в моей мастерской есть место только для одной из вас, – низким, угрожающим тоном произнесла Марта. – Не так ли, школьница?

Мое сердце гулко билось в груди. Я хотела защитить ее, сказать, что это недоразумение, что Кролик устала, перенервничала. Но слова застряли у меня в горле, как бывает во сне, когда хочешь позвать на помощь, но не можешь. Мне было ужасно стыдно, но я молчала.

– Это просто недоразумение, – раздался негромкий застенчивый голос. – Она больше не допустит такой ошибки.

Белка стояла позади Марты, маленькая настороженная, готовая в любой момент сбежать.

Марта проигнорировала слова Розы с таким видом, будто они действительно были беличьим писком.

– Проваливай отсюда, идиотка! – крикнула она Кролику. – Или мне помочь тебе убраться?

Марта замахнулась и сделала шаг вперед. Темная фигура в дальнем конце комнаты зашевелилась и расправила плечи.

Побелев от страха, Кролик бросилась к двери и исчезла за ней. Мы просто смотрели ей вслед, чувствуя себя в относительной безопасности в мастерской.

Когда дверь за Кроликом захлопнулась, Марта глубоко вздохнула, словно говорила: «Разве вы не видите, как мне тяжело?»

Затем взяла мое зеленое платье и направилась в дальний конец комнаты. Очевидно, в примерочную, где Клара примерит его, и станет ясно, получила я работу в мастерской Марты или нет.

– Что с ней будет… с этой женщиной, которую прогнали? – шепнула я сидевшей рядом Лягушке.

– Кто знает? – ответила та, не поднимая головы от своего шерстяного яблочно-зеленого пальто. – Может быть, то же самое, что и с Родой, чье место ты надеешься занять.

Я подождала, но Лягушка больше ничего не сказала, продолжала сосредоточенно шить, стежок за стежком. Из примерочной появилась Марта. Я не отрываясь следила, как она медленно, словно акула, лавируя между швейными машинами, приближалась ко мне. Когда Марта подошла, я встала так быстро, что уронила стул.

– Булавки! – скомандовала она.

Я принялась шарить по столу. Марта открыла свою коробочку, и я по одной положила в нее все двадцать булавок. Затем Марта собрала со стола все оставшиеся лоскутки шелка и мои бумажные выкройки. Лягушка нахмурилась, когда стало ясно, что обрезки ей не достанутся. И я мысленно спросила себя, зачем они ей.

Марта оглядела меня с головы до ног. Под ее взглядом я почувствовала себя так, словно мне душу скребут жесткой проволочной губкой для чистки сковородок. Наконец она неохотно закончила мои муки:

– Покупательница сказала, что платье вышло очаровательным.

Я вздохнула с облегчением.

– В награду она дала мне это. Плюс этой работы – поощрение за качественный труд. – Марта развернула бумагу. Внутри лежал ломоть черствого черного хлеба, тоненько намазанный маргарином. В два раза больше моего дневного пайка.

– Эмм… спасибо, но я не голодна, – поразительно, но я была так испугана, не смогла бы проглотить ни крошки.

– Врунья! Что ты здесь получаешь? Кружку мутной бурды под названием кофе на завтрак и миску коричневой водички под названием суп на ужин. И ты достаточно голодна, чтобы подавить в себе глупые угрызения совести из-за той неумехи, которую я вышвырнула. Ты достаточно голодна для того, чтобы сделать все возможное и выжить. И, поверь, это единственный путь.

Она знала, что я заметила ошибку Кролика. Знала, почему я ничего не сказала. И одобрила.

Стоя прямо передо мной, Марта съела весь кусок хлеба и сказала, облизывая пальцы:

– Смотри и учись, Элла. Смотри и учись.

В ту ночь я почти не спала, а когда все же засыпала, мне снились зеленые платья, плывущие одно за другим на показе мод.

Многие люди смеются над модой. «Это всего лишь одежда», – говорят они.

Верно. Всего лишь одежда. Но никто из тех, что говорили, не ходил голым. Все одевались утром, тщательно подбирая вещи, причем их одежда говорила:

«Эй, я успешный банкир». Или «Я занятая мать». Или «Я уставший учитель»… «Солдат с боевыми наградами»… «Надменный судья»… «Развязная барменша»… «Водитель грузовика»… «Медсестра…».

Этот ряд можно продолжать до бесконечности. Одежда четко дает понять, кто ты такой или кем ты хочешь быть.

Но они говорят: «Как ты можешь беспокоиться о моде, когда есть более важные вещи, например война?»

О, меня очень беспокоит война. Война перевернула всю нашу жизнь. Еще раньше я часами простаивала в магазинных очередях, чтобы оказаться перед пустыми полками. Еще больше времени провела в подвале, куда мы спускались во время бомбежек. Я помню бесконечные военные сводки и как дедушка размечал линии боевых действий на приколотой к кухонной стене карте. Я знала, что скоро будет война. Но сначала она была только разговорами других людей на улицах. Разговорами на уроках истории в школе. Война была тем, что случалось где-то далеко и с другими людьми.

А потом она дошла до моей страны. Моего города.

И привела меня в Биркенау, более известный как Аушвиц-Биркенау. В место, куда попадают, но откуда не возвращаются.

Здесь люди узнают, что одежда – не такая не важная вещь, особенно когда у тебя ее больше нет.

Первое, что Они сделали, когда мы вылезли из вагонов, – приказали раздеться. Спустя несколько минут нас разделили на мужчин и женщин, загнали в какую-то комнату и приказали снять одежду. Прямо там, у всех на глазах. Даже нижнее белье не разрешили оставить.

Одежду сложили в кучи. Без нее мы перестали быть банкирами, учителями, медсестрами, барменшами или водителями грузовиков. Это было страшно и унизительно.

Всего лишь одежда.

Я смотрела на кучку своей одежды и запоминала мягкую шерсть моего джемпера. Это был мой любимый зеленый джемпер, расшитый вишней, бабушкин подарок на день рождения. Запоминала аккуратные стрелки брюк и свернутые клубком носки. Запоминала лиф – мой первый в жизни лиф! – его вместе с трусиками я спрятала поглубже.

Затем Они забрали наши волосы. Все волосы. Сбрили тупыми бритвами. И выдали мягкие треугольные отрезки ткани вместо платков – прикрыть голову. Приказали выбрать обувь из огромной, высотой с дом, кучи. Я нашла пару одинаковых башмаков. Розе, очевидно, повезло меньше, с ее шелковой туфлей и грубым ботинком.

Они сказали, что вернут одежду после душа. Они лгали. Нам выдали полосатые робы из мешковины. Полосатые, мы метались, как стадо испуганных зебр. Мы больше не были людьми, мы были номерами. Теперь Они могли делать с нами все что угодно.

– Плевать, что ты думаешь! – воскликнула Марта на следующее утро, когда я появилась в мастерской с красными от недосыпа глазами, но горящая желанием немедленно приняться за шитье…