Луиза Мэй Олкотт - Взрослая жизнь

• Название: Взрослая жизнь
• Автор: Луиза Мэй Олкотт
• Жанр: Зарубежная классика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-389-18718-4

После оглушительного успеха «Маленьких женщин» Олкотт не могла не продолжить свой рассказ о семействе Марч, распутывая судьбы любимых героев, подобно клубку разноцветных нитей. Так, вскоре на свет появились «Юные жены», а за ними – «Маленькие мужчины». Наконец, в 1886 году Олкотт закончила последний роман тетралогии, в котором бывшие «маленькие мужчины», воспитанники пансионата в Пламфилде, который открыла вместе со своим мужем миссис Джо Марч, становятся студентами, влюбляются, попадают в неприятности и, преодолев множество опасных приключений, трудностей и соблазнов, выходят в свободное плавание по великому океану взрослой жизни. В настоящем издании представлен новый перевод романа, отражающий все особенности и своеобразие оригинального текста.

---

– Видишь, душа моя, мальчики к нам вернутся, сразу оба, то-то же будет радость, – заметил мистер Баэр, садясь рядом с Джо и нежно пожимая ей руку; лицо его так и светилось.

– Ах, Фриц, я так рада за Эмиля, да и за Франца – если, конечно, ты одобряешь его выбор. Ты знаком с Людмилой? Подходящий ли это брак? – спрашивала миссис Джо, передавая мужу свою чашку и придвигаясь поближе, будто в поисках его защиты в радости, как и в горе.

– Все к лучшему. Я видел Mädchen[19], когда отвозил Франца на родину. Она была еще дитя, но очень милое и обаятельное. Блюменталь, насколько я понял, вполне доволен, так что мальчик будет счастлив. Он слишком типичный немец, место ему только в Vaterland[20] – словом, быть ему связующим звеном между старым и новым, чему я крайне рад.

– А Эмиль пойдет в следующий рейс уже вторым помощником. Я очень рада, что оба твоих воспитанника так преуспели; ведь ты столько принес жертв ради них и их матери. Ты, дорогой, не любишь об этом упоминать, однако я ни на миг об этом не забываю, – сказала Джо, задержав свою руку в его с милой сентиментальностью, как будто она вернулась в годы девичества, а Фриц только начал за ней ухаживать.

Он рассмеялся своим жизнерадостным смехом и, спрятавшись за ее веер, прошептал:

– Если бы я не приехал в Америку ради бедных мальчиков, я никогда бы не встретил мою Джо. Теперь те трудные времена выглядят такими милыми, и я благодарю Бога за все, что якобы потерял, потому как обрел главное в своей жизни.

– А они тут милуются! Спрятались и воркуют! – закричал Тедди, в самый интересный момент заглянув под веер, – к смятению матери, отца же его это лишь позабавило, ибо профессор ничуть не стыдился того факта, что по-прежнему считал свою жену лучшей женщиной на свете. Роб тут же вытолкнул брата в окно, но тот немедленно вскочил обратно через соседнее, а миссис Джо сложила веер и взяла его на изготовку – надавать негоднику по костяшкам пальцев, если он приблизится снова.

Откликнувшись на призывный взмах чайной ложкой, Нат подошел к мистеру Баэру и встал перед ним с уважительно-приязненным выражением на лице, отражавшим его отношение к замечательному человеку, столь многое для него сделавшему.

– Письма для тебя я подготовил, сын мой. У меня в Лейпциге есть двое старых друзей, они поддержат тебя при вступлении в новую жизнь. Хорошо, что они есть на свете, в первое время тебя будет мучить тоска по дому, и тебе понадобится утешение, – произнес профессор, подавая Нату несколько писем.

– Благодарю вас, сэр. Да, полагаю, до начала занятий мне будет одиноко, но потом музыка и надежда на будущее наверняка поднимут мне настроение, – отвечал Нат, который думал о грядущем отъезде и с упованием, и со страхом – ведь предстояло расстаться со старыми друзьями и заводить новых.

Он успел стать мужчиной, но голубые глаза глядели все так же честно, рот так и остался слабоватым, хотя и приукрасился тщательно взлелеянными усиками, а широкий лоб отчетливее прежнего подчеркивал музыкальность натуры, которая проявилась еще в юности. Скромного, ласкового и послушного Ната миссис Джо считала симпатичным, хотя и не блестящим. Она относилась к нему с любовью и доверием, была убеждена, что он станет стараться на совесть, однако великого будущего ему не прочила – вот разве что заграничное образование и самостоятельная жизнь сделают его более самобытным музыкантом и волевым человеком, чем кажется сейчас.

– Я – вернее, Дейзи – нашила метки на все твои вещи; как только соберешь учебники, можно приступать к сборам, – сказала мисс Джо, уже привыкшая отправлять своих мальчиков в разные концы света – даже путешествие на Северный полюс и то бы ее не смутило.

При упоминании имени Дейзи Нат залился краской – или, может, последний отблеск заката окрасил его бледные щеки? – и сердце радостно защемило при мысли о милой барышне, проставлявшей буквы «Н» и «Б»[21] на его скромных носках и платках; дело в том, что Нат обожал Дейзи и заветная мечта его состояла в том, чтобы утвердиться на музыкальном поприще и назвать этого ангела своей женой. Эта надежда питала его сильнее, чем все советы профессора, заботы миссис Джо и щедрость мистера Лори. Только ради нее он трудился, ждал и надеялся, черпая мужество и терпение в мечтах о счастливом будущем, когда Дейзи станет хозяйкой их общего домика и с кончика его смычка на колени ей будут скатываться золотые монеты. Миссис Джо это было известно, и, хотя, пожалуй, она выбрала бы для своей племянницы кого-то другого, ей было ясно, что Нату нужна именно такая рассудительная, любящая и заботливая Дейзи, а без нее он может превратиться в одного из тех обходительных и неприкаянных мужчин, которые не способны ничего добиться потому, что нет надежного кормчего, который вел бы их по морю жизни. Миссис Мег откровенно хмурилась в ответ на влюбленность несчастного – она и слышать не хотела о том, чтобы отдать свою ненаглядную дочурку кому-то, кроме лучшего мужчины на земле. Несмотря на исключительную доброту, она проявляла твердость, редкостную в человеке столь мягкосердечном; Нат искал утешения у миссис Джо, которая всегда всей душой поддерживала своих мальчиков во всех их начинаниях. Теперь, когда мальчики выросли, на место былых забот пришли новые, и она знала, что ее ждут бесчисленные тревоги, равно как и бесчисленные радости по поводу сердечных дел ее подопечных. Обычно миссис Мег оказывалась лучшей ее союзницей и советницей – романтические истории она любила не меньше, чем в те времена, когда и сама была цветущей девушкой. Однако в данном случае она проявляла неожиданное жестокосердие и не внимала никаким увещеваниям.

– Нат никогда не был настоящим мужчиной и никогда не станет; нам ничего не известно о его семье, жизнь у музыканта тяжелая; Дейзи слишком молода – вот через пять-шесть лет, когда оба пройдут испытание временем, – тогда может быть. Посмотрим, как на него повлияет разлука.

Ничего иного она и слышать не хотела, ибо, когда в ней пробуждался материнский инстинкт пеликана[22], она могла проявлять отменную твердость, хотя ради ненаглядных своих детей готова была вырвать последнее перо и пожертвовать последней каплей крови.

Именно об этом и думала миссис Джо, пока Нат беседовал с ее мужем о Лейпциге, и постановила про себя побеседовать с ним до отъезда начистоту; она привыкла выслушивать признания и без утайки говорила со своими мальчиками об искушениях и испытаниях, неизбежных на начальном этапе любой жизни, – именно они часто отравляют юношам существование, потому что в нужный момент некому сказать нам нужное слово.

Наипервейший долг родителей заключается именно в этом, и ложная деликатность не должна мешать им проявлять разумную бдительность, не должна препятствовать доброжелательным упреждениям, которые превращают самопознание и самоконтроль в компас и кормчего для юных созданий, впервые покинувших безопасную гавань родного дома.

– Идет Платон со своими учениками! – возвестил непочтительный Тедди, завидев мистера Марча, окруженного группой молодых людей и девушек; мудрый старец пользовался всеобщей любовью, а сам так пекся о своей пастве, что многие молодые люди на всю жизнь сохранили благодарность за ту помощь, которую он оказывал их сердцам и душам.

Бесс немедленно подбежала к нему; после кончины мумули она трогательно заботилась о дедушке, и так восхитительно было смотреть, как золотоволосая головка склоняется над седой, как она выкатывает ему кресло и с нежной настоятельностью печется о нем.

– Эстетический чай, как всегда, льется рекой, сэр; или, может, вам неупиваемую чашу или глоток амброзии? – поинтересовался Лори, бродивший по комнате с сахарницей в одной руке и блюдом кексов – в другой; ему очень нравилось подслащать напитки и насыщать страждущих.

– Нет, благодарю; дитя обо мне уже позаботилось. – Мистер Марч повернулся к Бесс, которая сидела на подлокотнике его кресла со стаканом свежего молока.

– Пусть и далее продолжает в том же духе, и как же мне отрадно видеть это дивное опровержение слов из известной песни, что «старости и юности вдвоем не быть»[23], – отвечал Лори, улыбаясь необычной паре.

– «Сварливой старости», папа; а это совсем другое дело! – запальчиво отозвалась Бесс, которая любила стихи и вдумчиво их читала.

– Не найти вам розы нежной
Посреди равнины снежной[24], –

процитировал мистер Марч, а тут подошла Джози и пристроилась на втором подлокотнике, всем своим видом напоминая очень колючую розочку, потому как у нее вышел горячий спор с Тедом, из которого она не вышла победительницей.

– Дедушка, разве женщины обязаны всегда подчиняться мужчинам и говорить, что те – самые умные, только потому, что мужчины – самые сильные? – воскликнула она, бросив полный неистовства взгляд на своего кузена – тот подобрался поближе, и лукавая улыбка сияла на его мальчишеском лице, выглядевшем так нелепо при его высоком росте.