Марти Хейзелтон - Игры гормонов. Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее

• Название: Игры гормонов. Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее
• Автор: Марти Хейзелтон
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-119863-3

Марти Хейзелтон нельзя назвать новичком в деле популяризации науки: она автор многих исследований и статей. Однако “Игры гормонов” – ее первая книга. Прежде чем написать ее, Хейзелтон провела десятки экспериментов, как самостоятельно, так и с привлечением своих студентов, выслушала, выступая на конференциях, аргументы “за” и “против” коллег-психологов, опубликовала промежуточные результаты исследований, чтобы получить отзывы других ученых… Она выходила за рамки общепринятого, доказывая важность изучения нашей гормональной природы. Хейзелтон, убежденная феминистка, уверена в необходимости признать феномен неодарвинистского феминизма и призывает к этому читательниц (и читателей!) своей книги. Женщины, говорит она, не должны становиться жертвами собственных гормонов: ведь наши гормоны могут доставлять нам удовольствие, вести нас по жизни и делать нас мудрее.

---

Да, детка, мы с тобой проделали долгий путь. Но не следует забывать, как много препятствий нам еще предстоит преодолеть. Не забывай, что в 2015 году Дональд Трамп, тогда еще кандидат в президенты, жалуясь на журналистку, атаковавшую его за уничижительные высказывания в адрес женщин, намекнул, будто она вела себя так потому, что “из нее текло”.

Другими словами, даже 45 лет спустя женщин все еще считают “гормональными существами”.

Порочный круг (гормонов)

Однако от анализа информации о связи гормонов с поведением женщин нас ограждают не только мужские предубеждения. Иногда барьер выстраивают сами женщины, даже те, которые стремятся добиться равенства с мужчинами в деловой сфере.

Ход их мысли таков: как только мы признаем различие между полами, мы проигрываем игру и никогда уже не сможем встать вровень с мужчинами. Нас будут считать слабыми, уязвимыми, неспособными. О беременных женщинах станут думать, будто они слышат только гормональный сигнал материнства и не хотят возвращаться на работу, так что нет смысла повышать их в должности. Женщины в менопаузе не достигают максимальной эффективности в работе из-за сонливости и приливов, их забывчивость мешает делу, а в некоторые дни с ними вообще невозможно общаться. И, опять же, им не стоит ждать повышения.

Одна художница, с которой я недавно познакомилась, рассуждает диаметрально противоположным – причем довольно неожиданным – образом. И хотя своими работами она пытается сделать женщин сильнее, ее ставят на место… другие феминистки. Однажды на дружеском ужине ее спросили, чем она сейчас занимается, и она описала свою последнюю работу: арт-проект в интернете под названием “Невидимый месяц”{8} – необычную иллюстрацию того, как уровень эстрогена и прогестерона влияет на поведение женщины в 28-дневном гормональном цикле, исполненную в виде цветочной метафоры (появление бутона, расцвет, увядание).

Например, если посетитель сайта кликает на иконку “фаза бутона”, он видит общую информацию об уровне эстрогенов и прогестерона и комментарии (со ссылками на научную литературу) типа: “На этой неделе уровень эстрогенов повышается и усиливаются положительные эмоции. Настроение улучшается, сон ровный. Женщины способны четко и ясно мыслить и прекрасно концентрироваться”. Если кликнуть на следующую иконку, “фаза цветения”, можно прочесть что-то вроде: “Женщины с большим вниманием относятся к мужчинам. В период овуляторной фазы цикла они с большей вероятностью дадут свой номер телефона незнакомому мужчине, с которым встретились в парке”. (На самом деле для этого незнакомец должен быть очень хорош собой!) Или, в “фазе увядания”: “Менструальные головные боли снижают работоспособность”.

“То, о чем вы говорите, – обеспокоенно заявила одна из ее соседок по столу, – указывает на отсутствие у женщин свободы воли”. “Это правда! – прокомментировала другая. – Что если этот проект попадет в плохие руки, скажем, к главному исполнительному директору компании Goldman Sachs, который уверен, что женщинам нельзя доверять руководящие посты?” Еще одна гостья поинтересовалась: “Так вы утверждаете, что если женщина сегодня говорит нет, то нужно спросить ее о том же через две недели – и она согласится?” И еще, и еще, и еще. Такая реакция удивила художницу. Это были успешные, образованные и прогрессивно мыслящие женщины, но они, казалось, пытались заставить ее замолчать и держать подобную информацию при себе, чтобы ненароком не остановить продвижение женщин вперед.

Ее исходная задача была проста. “Я видела свою цель в том, чтобы создать публичный сервис”, – рассказывала она. Чтобы помочь женщинам – и мужчинам – понять, как внутренние процессы проявляются внешне{9}. Концепция связи внутреннего и внешнего давно занимала ее воображение. “Невидимый месяц” был артистическим проектом, но одновременно она хотела поделиться информацией, которую, по ее мнению, женщины желали получить и готовы были принять. Однако, с точки зрения ее знакомых, она открыла ящик Пандоры в сфере сексуальной политики.

Мне хорошо знакомо это ощущение.

Выплескиваем биологическое дитя с сексистской водой

Когда я впервые занялась изучением гормонального цикла, основание социальных наук строилось на принципе, что мы, люди, с нашим крупным и умелым мозгом и отставленным большим пальцем, очень сильно отличаемся от наших братьев из царства животных. Конечно, нам рассказывали о некоторых важнейших эволюционных связях, но когда речь заходила о нашем мозге, наших желаниях или сексуальном поведении, всегда проводилась разделительная черта. Мы занимаемся любовью, когда захотим, а не тогда, когда нас толкает на это природа. Другие животные действуют по указке гормонов – и только во имя репродукции. Белки носятся, как безумные, а потом набрасываются друг на друга. Мы обмениваемся номерами телефонов.

Можно сказать, моя работа заключается в том, чтобы найти в человеке животное; примерно этим я занимаюсь всю свою жизнь. Поиски связи между человеком и животными не всегда находят одобрение в определенных научных кругах или в определенных областях науки, где принято считать, что мы, люди, являемся продвинутыми в культурном плане существами со сложным интеллектом и эмоциями, переплетенными со свободой воли. На протяжении сотен лет множество ученых пыталось установить истинную суть различий между человеком и животными. Многие области исследований и структура общества в целом основаны на представлении о том, что человеческая природа делает нас лучшими, особыми, отличными от других. Если мы делаем что-то, мы делаем это по имеющимся у нас на то причинам, а не из-за того, что половые гормоны запустили какую-то химическую реакцию. Мы действуем на основании тонкой человеческой природы, а не примитивных животных инстинктов.

Однако исследования, проведенные в моей лаборатории, показывают, что способные к зачатию женщины ищут самых привлекательных партнеров – точно так же, как это происходит у приматов, хомяков и многих других видов между ними (подробнее я расскажу об этом в главе 5). Исследуя гормоны и поведение животных, я обращала внимание на характерное поведение особей разных видов, которое нельзя не заметить. Если говорить попросту, в той фазе цикла, когда вероятность зачатия максимальна, самки (обезьян, крыс, кошек, собак и т. д.) ведут себя так, чтобы привлечь внимание самцов, которые могли бы произвести наиболее приспособленное потомство. “Приспособленное” в том смысле, что в анцестральных условиях оно получало максимальный шанс выжить или произвести собственное потомство. Безусловно, проявления этого поведения у разных видов животных разные, но я не могу согласиться, что люди никоим образом не вписываются в эту предсказуемую физическую схему.

Женщины способны зачать лишь на протяжении нескольких дней в месяц, из-за чего человеческая фертильность является быстротечной и ненадежной. Так почему бы нам не иметь возможности принимать наилучшие в сексуальном плане решения именно в этот ответственный период времени? Начиная с 2006 года, я публикую статьи, которые показывают, что женщины действительно меняют поведение в период “пика фертильности”. Вот что мы, в частности, обнаружили: женщины с большим желанием ходят в клубы и на вечеринки, начинают обращать внимание на других мужчин, а не на своего “основного” партнера, тембр их голоса повышается и становится женственней, они одеваются более привлекательно, а запах их тела кажется мужчинам более притягательным{10}. Я не считаю, что человеческое сексуальное поведение “преодолело” гормональный контроль. Напротив, я допускаю, что поведение женщин в период фертильности имеет нечто общее с поведением животных: сексуальные желания женщин изменяются, и возникают внешние признаки фертильности. Таким образом, фертильность у человека скрыта не полностью и каким-то образом проявляется, хотя и в гораздо меньшей степени, чем у наших родственников приматов.

Я быстро поняла, что некоторым людям не нравится, когда им напоминают, что у наших предков когда-то были хвосты. Мои исследования казались им радикальными. Для кого-то это было равносильно тому, как если бы я, отметая результаты научных изысканий многих поколений ученых, заявляла: Знаете что, мы ведь, в конце концов, лишь одна из линий животных.

Радикальными – и при этом устаревшими. Кто-то воспринимал мои результаты как отступление. Таких людей живо интересовали те части исследований, которые могли привлечь внимание публики (в телешоу “Доброе утро, Америка” был использован заголовок “Делает ли вас привлекательнее ваш цикл?”), но при этом они почти полностью игнорировали более широкий смысл исследований, заключавшийся в том, что женщины прекрасным образом развили свое сексуальное поведение для решения задач воспроизводства, воспитания детей и даже собственного выживания. Но как только я указывала на различия в поведении мужчин и женщин, мне говорили, что я лью воду на мельницу сексистов. Примерно так же, как и мою подругу художницу (или исследователя, чью работу обсуждали на CNN), меня обвиняли в озвучивании идей, которые способствуют понижению статуса женщин (я называю такие идеи “гормональными”).