Ольга Яновская - Амулет князя

• Название: Амулет князя
• Автор: Ольга Яновская
• Жанр: Боевая фантастика

«Лето не баловало жаркой погодой, лишь изредка выдавались действительно солнечные дни, когда обрадованные долгожданным подарком люди спешили на пляжи, радостно ныряли в прохладную воду, резвились, как дети. Нынешний день как раз оказался из тех жарких, когда больше всего хотелось забыть о работе и предаться ничегонеделанию. Тем же, кто не мог или не умел отказаться от работы, оставалось только вздыхать и заниматься повседневными делами, в офисах, на предприятиях, дачах…»

---

Павел кивнул, подхватил ветровку и пошел к дому.

В общем зале было чисто, занятыми оказались только два стола, да и то по три человека на каждый. Гости вели неторопливый разговор, слышался негромкий гул голосов, изредка прерываемый стуком чашек. Павел прошел в самый дальний угол и сел, устало прислонившись к стене. Только теперь он ощутил усталость.

Неизвестность и невероятность происходящего утомили больше тягот дороги. В голове толкали одна другую множество мыслей. А ответы оставались неизвестны.

Вспомнил о кукле, но решил отложить ее кормление на потом. Сейчас не было ни сил, ни желания.

Толстяк показался почти сразу, по его знаку появилась маленькая хрупкая, как тростиночка, девушка и поставила перед Павлом миску с двумя кусками жареного мяса, сыр и большую горбушку хлеба, рядом с тихим плеском встал толстопузый кувшин. Пиршество для голодного гостя!

Толстяк не спешил уходить, он сел на лавку напротив Соболева и с усмешкой поглядел на него. Есть хотелось зверски, и Павел, не обращая внимания на толстяка, принялся за еду.

Тот молча наблюдал, но если рассчитывал испортить аппетит, то напрасно. Павел никогда не оглядывался на такие мелочи.

Лишь увидев пустые миски, толстяк начал разговор:

– Меня зовут Тихон. Я – хозяин постоялого двора, еще кузнец. А ты, путник, откуда идешь?

– Издалека, – ответил Павел, отводя взгляд.

– Понятно. В город, говоришь, шел? И что тебе в городе понадобилось?

– Работу хотел найти.

– Ага, ага, – протянул Тихон, о чем-то размышляя.

Павлу совершенно не понравился взгляд толстяка. Острый, как копье, протыкал насквозь. Толстяк же не поверил ни слову! И Павел это понял.

– Ну, вот что, – сказал Тихон. – Есть для тебя одно дело. От тебя и потребуется-то немного.

Он помолчал, изучая лицо Соболева, скрестились взгляды карих Тихона и синих Павла глаз, стали ломать друг друга. Первым сдался Павел.

– Сейчас мой сын отведет тебя в подвал, – сказал Тихон, за его спиной неслышно появился щуплый, сутулый мальчишка и поглядел на гостя неожиданно злым взглядом, Павел заерзал, словно на углях. – Там он всё объяснит тебе. А что будет неясно, потом узнаешь.

Павел прихватил горбушку хлеба и сунул в карман. Шел за мальчишкой, а сам оглядывался. Что-то неправильное было в происходящем, может от того, что он вообще мало понимает мир, где оказался. Что тут скажешь? Остается идти, куда посылают, и смотреть в оба. Авось что-нибудь прояснится.

Павел вслед за мальчишкой спустился по деревянной лестнице, пятно от его фонаря выхватило узкий проход с двумя дверями. Мальчишка подошел ко второй, загремели ключи, отпирающие замок. Пронзительно скрипнул засов, и крепкая деревянная дверь открылась.

– Проходи, – сказал мальчишка, но вошел первым.

Он зажег два факела на стенах и вернулся к двери.

– И что? – растерянно спросил Соболев.

– Хе… Посиди пока здесь.

И захлопнул дверь, со скрежетом заперев замок. Павел кинулся к двери, ударился всем телом и отлетел назад, проехавшись по земляному полу.

– Что за?!.

Его неожиданная камера оказалась маленькой, пустой и душной. Никакой вентиляции тут не было, и воздух казался тяжелым и вязким.

– М-да, – протянул Соболев и высказался о ситуации и гостеприимном хозяине. Кажется, полегчало. В кармане неожиданно что-то завозилось, Павел испуганно подскочил и, чуть не вырвав карман, достал куклу. Та безвольно болталась в руке, глядя на него нарисованными глазками.

«Ладно, – подумал Соболев, – в таком положении и в куклы начнешь играть, лишь бы понять, куда вляпался».

Он уселся около стены и положил куклу перед собой, достал хлеб.

Вот чего он не ожидал, так это улыбки на лице игрушки. Словно маленькая копия человека, она неторопливо уселась на полу, подгребла поближе хлеб и игриво подмигнула обалдевшему парню. Нарисованное личико ожило, вмиг став вполне человеческим, словно проступило сквозь кукольную маску.

– Конечно, я не очень люблю хлеб, – недовольно заметила кукла детским голосом, – но для знакомства сойдет. Лучше приноси конфеты или еще какие сладости.

– Учту, – кивнул парень.

Он не увидел, как кукла ела, хлеб просто исчез.

– Меня зовут Лиза, – спокойно сказала кукла и поспешно добавила: – Да знаю, я кто ты! Спрашивай уж, вижу, что не терпится.

Павел растерялся. Вопросов было столько, что он не знал, с какого начать.

Хотя вопросы возникают только, если что-то знаешь, но остается какая-то неясность. А если не понимаешь вообще ничего, остается только разводить руками.

Но кукла ждала, и он начал:

– Что происходит?! Где я? Как попал сюда?

– Хм… Боюсь, что на все вопросы не смогу ответить. Хлеба недостаточно для таких вопросов, – недовольно ответила кукла.

– То есть как?!

– По угощению и ответ. Тебе лучше не ждать здесь хозяина, за тобой уже едут.

– Кто? Что им нужно?

Кукла недовольно поджала губки.

– Да где я тебе конфеты возьму?!. – возмутился Павел, но тут же сбавил тон: – Ладно, ладно. Что мне делать?

– Я могу позвать полевиков, они выведут. Но пообещай отдать им первую кровь, – поглядела на Павла и уточнила: – Отдай первого, кого убьешь.

– Само собой, – кивнул он, слегка смутившись. Как-то не приходилось раньше убивать.

Кукла снова шаловливо подмигнула ему и вдруг опала мягкой пустышкой. Павел тупо глядел на игрушку, соображая: на самом деле он только что разговаривал с ней, или это бред от недостатка воздуха.

Впрочем, бред продолжался. Мягкая земляная стена осыпалась, заполнив почти всю камеру, появился узкий темный проход.

Павел, торопливо запихнув куклу в карман, поспешил в проход. Увязая и оскальзываясь на рыхлой земле, он почти бегом шел по проходу. Свет постоянно сопровождал его, сочился, словно влага, откуда-то сверху. Павел оглянулся лишь однажды, но за спиной, чуть не наступая на пятки, появлялась стена, и он шел дальше.

И когда оказался на поверхности, вдохнул свежий воздух, наконец, огляделся. Он оказался совсем недалеко от постоялого двора. Покуда хватало глаз, расстилалось поле, засеянное кукурузой. Высокая ботва лениво раскачивалась от ветра, созревшие початки кукурузы манили сорвать.

Вдруг за спиной послышался свист и вопли. Павел оглянулся. За ним спешили всадники, человек пять, они отчаянно нахлестывали коней и что-то кричали.

Соболев не стал дожидаться всадников и пустился бежать, петляя, как заяц. Под ноги то и дело попадалась трава и камни.

Земля под ногами задрожала от топота копыт.

Павел оглянулся, не сбавляя шага, и успел увидеть, как первый всадник раскручивает что-то вроде тряпки. Праща! А дальше – удар точно в лоб и темнота.

* * *

В голове стоял такой звон, словно Павел оказался в огромной кастрюле, и кто-то добрый хорошенько стукнул по ней.

Боясь открыть глаза, чтобы не вызвать более сильного приступа боли, Соболев застонал и попытался припомнить, по какому поводу он вчера так напился, а главное с кем. Но ничего подобного не всплывало в памяти, отчего он сделал вывод, что пил даже больше, чем мог представить.

Он повернулся на бок, рукой отыскивая подушку, но озадаченно замер. Определенно его кровать не могла быть такой твердой и холодной, к тому же даже с большого перепоя он не стал бы насыпать на кровать траву.

В душе всколыхнулось беспокойство. Павел открыл глаза и рывком сел. Теперь он точно знал, что никакого праздника вчера не было, а была погоня и удар камня по голове. А вот и шишка отыскалась, стоило прикоснуться ко лбу. Соболев зашипел и оставил попытки исследовать шишку, и так ясно, что украшение он приобрел не самое маленькое.

А когда огляделся, то и вовсе потерял всякую надежду. Он сидел на соломе в самом углу небольшой камеры.

С одной стороны камера была ограждена решеткой с крупными ячейками, там же была и дверь. А дальше тянулся пустой коридор и терялся во мраке.

Остальные три стены были сухими и теплыми. Видимо, приближался вечер, судя по тому, как сквозь небольшое окно с крупной решеткой проникал свет. Прямоугольное пятно света от окна приближалось к потолку, игриво подмигивая Павлу, то исчезая, то снова появляясь, – видимо, солнце все чаще пряталось за тучи. Вскоре в спертом стоячем, как болото, воздухе камеры запахло дождем. И это было невероятно приятно, потому что из отхожей ямы в противоположном углу шел тяжелый отвратный запах.

Павел подошел к окну и выглянул. Для этого ему пришлось ухватиться за прутья и подтянуться. Он увидел пустой двор, присыпанный чистым песком, чуть в стороне невысокие постройки с такими же окнами, как у него. И ничего больше.

Вздохнув, Соболев отошел от окна и присел рядом с толстой цепью. Один конец был вмурован в стену, а второй заканчивался широким кольцом. Павел взялся за металл и поднял. Цепь зазвенела, нехотя отрываясь от земли, и Павел, крякнув, уронил кольцо. Кузнец, ковавший это, поработал на совесть и металла явно не пожалел. Весила такая цепь немало, и Павел искренне посочувствовал несчастным, которых сажали на нее, как собак.