Захар Прилепин - Ополченский романс

• Название: Ополченский романс
• Автор: Захар Прилепин
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-132703-3

Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.

---

В городе постоянно постреливали, отбирая у прежней администрации то один объект, то второй, но главный фронт ещё находился далеко. Самые прозорливые и недовольные переменами горожане уже оставляли квартиры, выезжая отсюда прочь.

Машин, особенно дорогих, поубавилось.

Оставшиеся владельцы авто, едва ли не через одного, крепили на капоты и крыши триколоры или красные, советские, с весёлой звездой, флажки.

Люди много улыбались. Машины часто сигналили друг другу, не требуя пропустить – но делясь ликованием и весенними предчувствиями.

Возле дома, где жил одноклассник Лютика, оказалось пустынно, и припаркованных машин было всего две.

– Нас тут выпасут сразу, если ещё пару раз появимся, – предположил Лесенцов.

– Ага, – согласился Лютик, – выпасут.

Одноклассник уже ждал, приоткрыв дверь подъезда, торча круглой и взлохмаченной только на макушке, как у луковицы, головой. Невнятно поздоровавшись, сразу начал говорить. Он не умолкал, запуская гостей в подъезд, и в лифте тоже, пока тросы, скрипя, тянули их всех на седьмой этаж, продолжал что-то пояснять Лютику, перескакивая с одного на другое, и захлёбываясь собственным волнением. Лесенцов понял едва ли треть из сказанного.

– В той комнате – мамка, – предупредил одноклассник зачем-то и провёл гостей в свою. – …Вот их дом, смотрите. Будьте аккуратнее, я прошу.

Разглядывали по одному из-за шторки. То невооружённым глазом, то в бинокль Лютика.

Двухкомнатная квартира в пятиэтажке напротив, третий этаж, два окна: кухня и комната. Третье окно выходит на торцовую сторону. Балкона нет.

– Окна видите какие: стеклопакеты, утеплённые, шумоизоляция, – пояснял Лютик, уже тут побывавший. – В комнате оконный проём зашторен, и даже, кажется, завален – матрацами, или ещё чем. Но на кухню выходят покурить, по одному человеку. Все здоровые. Несколько бритых. Думаю, всего их восемь-десять.

Одноклассник Лютика на каждое его слово кивал, иногда открывая рот, чтоб добавить от себя что-то важное, но ничего толком не говоря.

– Точно не местные? – спросил Лесенцов, разглядывая в бинокль пустую кухню.

– Я тут с детства, – обиженно сказал одноклассник Лютика, заметно шепелявя. – Там мужик с бабой жили, но две недели назад отбыли вроде бы в Киев. Соседка сверху – моя мать её знает. Вдова полковничья. Сама как полковник. На все митинги ходит. На штурмы администрации тоже ходила.

Лесенцов едва поспевал за путанной мыслью одноклассника Лютика.

– Соседка за нас?

– Да. Сказала, что гости прибыли вчера ночью, на ПАЗике, ПАЗик тут же развернулся и уехал. Было много сумок. Ведут себя тихо, но курят – запах в подъезде уже сильно чувствуется. Кажется, даже за продуктами не выходят: всё привезли с собой.

– На площадке – три квартиры? – спросил Лесенцов. – А под ними знаете соседей?

– Я никого не знаю, но соседка всё рассказала. Рядом с ними пустая квартира. Она уже давно пустая. Напротив – живут люди. Бабка и дед. И снизу живут, но они на даче сейчас.

– Вот бы тихо забраться туда, в нижнюю… – сказал Лесенцов, и осмотрел всех, но никто не нашёлся, что ответить; только Скрип кивнул: да, неплохо бы…

– Надо бы понаблюдать, – продолжил Лесенцов. – У них здесь в городе должны быть контакты. Хорошо бы эти контакты пропалить. Можно у тебя остаться на денёк? – Лесенцов повернулся к однокласснику Лютика.

– Нет-нет, вы что. Мамка напугается, не надо. Она и так всего боится уже. Всё время смотрит на те окна.

– Скажи, чтоб не смотрела, – попросил Лесенцов.

Он уселся на диван и покачивал ногой.

У окна стоял ссутулившийся Скрип с биноклем, и с интересом смотрел, кажется, куда угодно, кроме тех самых окон.

– Баба, – сказал он.

– Там? – удивлённо встрепенулся Лесенцов.

Лютик тут же оказался возле Скрипа и попытался забрать у него бинокль. Скрип сделал мягкое отстраняющее движение плечом. Он в своё время был чемпионом Украины по боксу в юниорах.

– В другом окне баба, – сказал Скрип; и, помолчав, добавил. – А в этом – бритоголовый, как заказывали.

Лесенцов почувствовал, что у него забилось сердце. Это было смешно: в доме напротив на кухню вышел ничем пока им не угрожающий человек – а он уже разволновался.

“Чего ж дальше тогда будет?” – насмешливо спросил сам себя Лесенцов и сразу успокоился.

По очереди, стараясь не очень толкаться, они рассмотрели человека на кухне.

Человек был в майке, плотный, сидел возле окна, упёршись локтем в подоконник. Затягивался сигаретой, словно куда-то торопясь.

Через минуту исчез.

Вскоре появился другой – выше ростом, в рубахе.

Тоже очень быстро покурил и, забрав стоящую на подоконнике банку, пропал из вида. Затем мелькнула рука: он вернул банку на подоконник.

Ещё через минуту явился третий и двумя резкими движениями как следует задёрнул занавеску, – но так как занавеска была коротка, просвет образовался с другого края – там, где кухонная плита. На плите стояла сковорода.

Лесенцов отдал Лютику бинокль и уселся на место.

– Надо дежурство организовать возле их подъезда. Наверняка в город попрутся… Лютика нельзя, он слишком здоровый, и его на митингах видели. Скрипа нельзя…

– Он скрипит, – подсказал Лютик.

– Нет, он казах. Это заметно.

– Да? – удивился Скрип, и подошёл к зеркалу в углу комнаты. – А я с детства был уверен, что растворяюсь в толпе и неотличим от местных…

Некоторое время он рассматривал себя, бережно, как чужое, трогая лицо длинными изогнутыми пальцами, и одновременно косясь в зеркало на Лесенцова.

У Лесенцова была короткая стрижка, резкая проседь посреди головы – словно его лизнули серебряным языком, – и старый, изогнутый буквой “Г”, шрам на щеке.

Лесенцов сразу почувствовал взгляд, и подмигнул в зеркало.

Резко встал и вернулся к окнам. Ему не сиделось.

– И ещё надо понять, где разместить наблюдение, – сказал Лесенцов, разглядывая округу. – Если в машине – заметят. Если кругами вокруг дома ходить – тоже.

– Пусть там Лютик ковёр выбивает, – предложил Скрип. – Прикиньте: в пять утра является Лютик с ковром. И начинает выбивать. Шесть утра, семь… Полдень… Обед… Весь дом уже охеревает, а Лютик бьёт, бьёт, бьёт… Ковёр клочьями висит уже… А? Или палевно?

– Я по-онял… – вдруг протянул Лютик, морща лоб.

Скрип посмотрел на Лютика, но тот замолчал.

– Нет, с ковром палевно… – продолжил размышлять вслух Скрип. – Давай ты выдашь себя за шарманщика, Лютик? Будешь приходить к их дому и крутить шарманку. И петь куплеты. Никто ничего не заподозрит.

– Заткнись, – без эмоций посоветовал Лютик. – Слушайте. У меня отчим работает в городском такси. Он может телефонисток попросить заказы с этого дома перекидывать на него.

– Так, – сказал Лесенцов, и оглянулся от окна к Лютику. – А дальше?

– А дальше вот что, – сказал Лютик. – Отчим подскакивает ко мне, и я сажусь на его место в машине. А он покурит часок.

– Верняк, – удивился Скрип. – Лютик, это ж верняк! Если им пешком ходить – то надо спрашивать у местных, где трамвай, какой куда идёт – их сразу выкупят, как заезжих. С их-то рожами. Сейчас все на фоксе. Поэтому варика два: либо к ним заедут свои на тачке, либо они вызовут такси… Лютик! Колись, ты перестал дуть?

Лесенцов оценивающе разглядывал Лютика, как впервые увидел.

– А вот на таксёра ты действительно похож, – сказал Лесенцов.

* * *

Лютик тут же отзвонился отчиму.

Одноклассник дважды приносил Лютику и Скрипу чай. Скрип насыпа́л себе по шесть ложек сахара. Лесенцов попросил воды и пил маленькими глотками.

Через полчаса распрощались с одноклассником и его, вышедшей познакомиться с гостями, мамой: большие и полные слёз глаза.

Лесенцов погладил её по спине. Мама жалобно вздохнула.

На улице появилась новая машина – “девятка”. Возле неё стояли трое подростков. Левая передняя дверь была открыта – на левом кресле, выставив на улицу ноги, полулежал невидимый водитель.

– Знаешь этих? – спросил Лесенцов.

– Целый день тут торчат, – сказал Лютик. – Люлей моих дожидаются. Нет бы на митинг сходили разок, молокососы.

Лесенцов, едва касаясь руля, тронулся. Трое подростков не без нахальства рассматривали “паджерик”. Лежавший на переднем сиденье “девятки” водитель даже не привстал.

Выехав на трассу, Лесенцов закурил сигарету, и жадно затянулся четыре раза подряд.

– Так. Таксист. Тебе нужен ствол, – вдруг сказал Лесенцов, не глядя на Лютика, сидевшего справа.

– Не надо ему ствол, – убеждённо сказал Скрип с задних сидений. – Он из своего такси будет выходить, ствол у него вывалится, запрыгает по асфальту… Прям представляю себе. Лютик за стволом побежит, косолапой своей походкой, еле нагонит… Сядет в машину, положит ствол вон прям возле лобовухи. Клиент может что-то заподозрить.

– Я его зубами загрызу, если что, – сказал Лютик, не обращая внимания на Скрипа и сжимая в руке дешёвый кнопочный мобильник.