Дмитрий Видинеев - Архонт

• Название: Архонт
• Автор: Дмитрий Видинеев
• Жанр: Триллер

Подмосковный город Светинск оказался на грани настоящего кошмара. Жестокий убийца по кличке Надзиратель сбежал из самого ада, прихватив с собой так называемую Стаю – тринадцать кровавых маньяков. И теперь банда отморозков направляется в город. Для Надзирателя не существует никаких правил. Он не знает ни жалости, ни милосердия. Люди для него – ничтожные насекомые. На его стороне – вьюга и холод. Но он еще даже не догадывается, нашлась сила, способная противостоять Стае, и что охота на маньяков уже началась…

---

– Размажь кровь по бумаге!

Приказ был тут же выполнен – Павел с показной решительностью приложил палец к бумаге с письменами и оставил размашистый кровавый мазок. А потом взглянул в лицо Агаты, надеясь увидеть хотя бы тень одобрения, но, увы, королева не одарила его даже ответным взглядом.

Глеб снова продезинфицировал булавку над огнём. Лёгкий укол – и Агата размазала кровь по бумаге, закрасив несколько магических символов. А потом настал черёд и Глеба – он оставил свой отпечаток внизу листа.

Где-то наверху, среди подгнивших балок, тихо и тоскливо завыл ветер. Хаотично затрепыхалось пламя свечей. В оконных проёмах, на фоне лесной темени, замелькали снежинки.

Агата выдохнула облачко пара и поёжилась. Ей показалось или действительно стало холоднее? Нет, пожалуй, это от волнения мерещится. Страх умеет всё делать темнее и холоднее, чем есть на самом деле. Страх изощрённый иллюзионист.

Вынув из папки листок и пытаясь сосредоточиться, Глеб закрыл глаза. Он сделал дыхательное упражнение, медленно втягивая морозный воздух через ноздри и резко, будто выплёвывая, выдыхая его через рот.

– Всё, я готов, – наконец объявил он. – А теперь слушайте меня внимательно. Когда я подожгу листок, мы сразу же возьмёмся за руки. Сразу же, слышите? Нельзя терять ни секунды! Наша энергетика должна быть объединена в одно целое. И главное, – он теперь обращался только к Павлу, как к менее надёжному члену команды, – ни в коем случае не отвлекайте меня. Стойте тихо, это важно!

– Стоять тихо, – повторила Агата.

Глеб хмыкнул.

– Ну… на всякий случай старайтесь думать о том, чтобы у нас всё получилось. Мысль, знаете ли, материальна.

Агата заметила, насколько он напряжён, даже жила на его лбу вздулась. Словно готовился тяжеленную штангу поднимать, а не перебирать в уме магические цепочки.

– Мы всё поняли, – сказала она за себя и за Павла. И добавила: – Желаю удачи. Не облажайся.

Глеб кивнул, дал себе ещё несколько секунд на моральную подготовку, а затем, с азартом сказав: «Поехали!», поджёг от свечи бумажный лист и положил его в пиалу. Тут же вытянул руки. Пальцы всех троих переплелись. Глеб зажмурился, поджал губы, и Агата поняла, что в его голове началась невероятно сложная умственная деятельность.

Она тоже прикрыла глаза и призвала на помощь своё богатое воображение. Ей представилось, что посреди этого помещения образуется искрящийся голубоватый туман. Но вот туман рассеивается и перед взором предстаёт… седобородый старец в чёрном балахоне. Ну а кто же ещё? Конечно старец. Хранитель Тайн держит в жилистой руке резной посох, увенчанный большим красным кристаллом. И Хранитель обязательно должен сказать приветственные слова. Но какие? Ага! «Я долго ждал, когда кто-нибудь призовёт меня! И вот я здесь. Вы хотите знаний? Ну что же, я обучу вас всему, что знаю сам!»

Агате нравилась нарисованная воображением картина. Слишком фэнтезийная, конечно, но, что важно – не жуткая.

А Павел, наплевав на пожелание Глеба думать об успехе предприятия, с удовольствием рисовал в воображении картину кровавую: тощий корчился в агонии с перерезанным горлом. Корчился, корчился, корчился! А кровь хлестала фонтаном из разорванной артерии. Вот какая должна быть месть ассасина!

Тихо потрескивая, в пиале догорала бумага. Глеб открыл глаза и громко чихнул. Тут же одновременно чихнули и Агата с Павлом.

Некоторое время все стояли молча и глядели, как сквозняк выдувает из пиалы тёмные чешуйки пепла. Наконец они расцепили руки. Глеб повернулся на месте, словно надеясь обнаружить в помещении хотя бы малейшие последствия заклинания.

Павел, сунув руки в карманы пальто, поддел мысом ботинка обломок кирпича. Вид у него был скучающий.

Агата же пыталась разобраться в своих ощущениях: разочарование? Облегчение? Странно, но, пожалуй, оба этих противоречивых чувства присутствовали. Образ седобородого старика в балахоне померк и Агате сейчас этот образ казался невероятно глупым. Да и сама вера в пресловутого Хранителя Тайн почти сошла на нет. И что теперь? А теперь домой, к Тиранозавру, Викингу и горячему чаю. Завтра будет новый день и новые…

Мысль резко оборвалась. В височной области и затылке вспыхнула боль. Агата, вскрикнув, схватилась за голову, перед глазами встала красная пелена. Мощная пульсация, казалось, овладела каждой клеткой тела. Агата пошатнулась, а потом ноги подкосились, словно лишившись вдруг костей, и она рухнула на пол. В панике попыталась позвать на помощь, но все звуки застряли в горле. Сквозь красную хмарь она увидела, что Глеб и Павел тоже корчились на полу от боли. Какого чёрта творится?!

Сверху донёсся ужасающий скрежет, словно сама плоть пространства трещала по швам. Всё вокруг завибрировало, в воздухе стремительно заструились полупрозрачные туманные потоки.

Превозмогая боль, Агата предприняла попытку подняться, но ноги не слушались, а всё тело словно бы лишилось связи с мозгом. Агате оставалось лишь с внутренним криком отчаяния наблюдать, как ворочаются среди мусора и кирпичного крошева её спутники.

Огни на свечах вздулись, оторвались от фитилей и воспарили над полом. Это были теперь огненные пульсирующие сферы, из которых нервно вырывались щупальца-протуберанцы. Скрежет не прекращался. К этому звуку добавился треск и грохот снаружи здания. Бутылочные и оконные осколки, обломки кирпичей, куски ржавых труб, гнилые доски задрожали и медленно, презрев законы гравитации, поднялись в воздух. Всё это зависло в беспокойном пространстве, отражая свет огненных сфер.

Агата, теряя связь с реальностью и лихорадочно думая, что сошла с ума, тоже воспарила над полом. Она старалась противиться неведомой силе, которая стискивала её тело невидимыми лапами, но ничего не выходило. Сквозь сгущающуюся красную пелену она видела Глеба. Тот плавал в воздухе, как космонавт в невесомости, а рядом с его головой зависали пиала и мятая пластиковая бутылка.

Неожиданно стемнело.

Агата словно бы попала в иную реальность, где царствовал мрак. Она сразу же почувствовала себя узницей этой темноты. Накатила глубокая иссушающая тоска и в голове, как опухоль, созрела мысль: вот он, конец!

Мрак сеял печаль. Нет, он и был печалью. И болью. И страхом. Место, где незримо витало что-то невероятно злое. Агата ощущала это физически, каждой молекулой своего тела, будто она была одним сплошным обнажённым нервом, а пропитавшее мрак зло – огнём. А ещё этот скрежет… он не прекращался. К этому звуку добавились стоны, крики, какое-то верещание.

А Агате хотелось выть. А может, и выла? Никакой уверенности. Она даже не была уверена, что прошлое – детство, юность, Колюня, Глеб – не являлись всего лишь сном. А теперь вдруг пробудилась, и вот она истинная реальность – мрак! Тяжёлые, будто ртутные капли мысли вползали в голову, вытесняя здравый смысл, убивая в зародыше вопросы, подменяя собой остатки чего-то светлого – то, что тихо, точно со дна глубокого колодца, ещё пыталось призывать сражаться, бунтовать.

Но что это?

Во мраке что-то проявлялось. Силуэты. Десять… двенадцать… тринадцать силуэтов. Изначально мутные, смазанные, они стремительно обретали чёткость и будто бы раздвигали собой стискивающую их тьму. Люди? Фигуры шевелились, и каждое движение было каким-то ломаным, натужным. Так могли бы двигаться куклы, ржавый механизм которых то и дело даёт сбой.

Агата теперь чётко видела, что это люди. Тринадцать обнажённых мужчин разного возраста. Их тела были изуродованы: кожа в некоторых местах свисала лоскутами, обнажая кровоточащее мясо; из множества пульсирующих язв сочился гной; кое-где в глубоких рваных ранах виднелись кости. Лица искажало то, что, казалось бы, не должно сочетаться: мука и злоба. Из раззявленных, беспрерывно нервно кривящихся ртов вырывались красноватые облачка пара. В тёмных провалах глазниц блестела какая-то слизистая белёсая субстанция. Из лысых голов, как провода, тянулось множество серебристых нитей, концы которых терялись во тьме.

От этого зрелища в рассудке Агаты что-то заклинило, и она принялась помимо воли мысленно твердить: «Я их вижу, я смотрю на них! Я их вижу, я смотрю на них!..» Будто пластинку заело. А где-то на задворках сознания внутренний голос о чём-то умолял, рыдал.

Во тьме начал проявляться ещё один силуэт – крупный, метра три в высоту. Это было человекоподобное существо, облачённое во что-то чёрное, лоснящееся, бесформенное. Одеяние пронизывали кислотно жёлтые угловатые прожилки. Тёмная голова чудовища дёргалась и вибрировала, словно бы существуя сама по себе, отдельно от неподвижного как скала мощного тела. В некоторых областях головы вибрация на мгновения прекращалась, и тогда Агата видела звериные пасти, нечеловеческие глаза с жёлтыми узкими зрачками. И пасти и глаза будто бы выдавливались из тёмной слизистой плоти, и всегда не там, где им положено быть – то на щеке возникало выпученное буркало, то на подбородке; то на лбу прорезалась пасть с акульими зубами, то там, где секунду назад был глаз. В кулаке, как собачьи поводки, чудовище сжимало охапку серебристых нитей, которые тянулись к головам изуродованных людей.