Екатерина Митрофанова - Дарю тебе небо – Дорога в Вечность

• Название: Дарю тебе небо – Дорога в Вечность
• Автор: Екатерина Митрофанова
• Жанр: Любовный роман
• Год: 2020

«Жизнь коротка. Важно успеть озарить её светом!» – такое жизненное кредо завещал ему погибший брат. Ради их общей мечты – построить для родителей дом на берегу озера – Владислав, чудом оставшийся в живых после автокатастрофы, но почти ослепший, упорно работает над архитектурным проектом. И вопреки всем запретам и препятствиям продолжает надеяться на то, что когда-нибудь окажется за штурвалом самолёта! Ведь он не одинок в своих устремлениях – Лада всегда рядом и не теряет надежды вернуть ему зрение. И она точно знает, что в её силах осуществить мечту любимого подняться в небо. Сумеют ли эти двое преодолеть все барьеры, воплотить в жизнь свои желания и найти путь друг к другу?

---

Поэтому Влад запретил себе хотя бы на мгновение помыслить о том, что для него возможно счастье – столь трудное, столь выстраданное. А впрочем, нет. Не совсем запретил. И вот тому доказательство: огромная ласточка, как бы парящая в небесах. Живой символ его надежды, его немой укор. Пора бы уже быть честным до конца – хотя бы перед самим собой. Ведь вот она – небесная ласточка, которую Влад с каким-то остервенелым упорством продолжал лепить изо дня в день. Для той единственной во всём мире девушки, которой он – вопреки всему – всё же надеялся посвятить свою жизнь и которую, пусть и втайне от всех и прежде всего, очевидно, от самого себя, горячо мечтал однажды назвать своей.

– Сынок, ты пойми, – продрался сквозь вихрь мыслей Влада мягкий голос Марины Сергеевны. – Есть реальные трудности, а есть трудности, которые человек создаёт себе сам. Они существуют только в его собственной голове. Так вот. Все трудности, которые ты напридумывал себе с Ладой – они как бы и не трудности вовсе. Эти преграды ты поставил в своей голове. И просто боишься, наверное, их убрать и увидеть своё счастье. А оно, твоё счастье – вот оно, рядом с тобой. Только протяни ладонь – и прикоснёшься к нему. Разве не понимаешь?

И почему Влад такой упёртый? Прямо как Стас! Почему он в упор не замечает очевидного? Ведь Лада любит его! Любит! Так же, впрочем, как и он – её, какими бы нелепыми доводами сам он не опровергал эту истину. Такая любовь, какая есть у Влада и Лады, быть может, одна на миллион. Таким чувством нельзя разбрасываться направо и налево, по какой бы то ни было причине закрывая на него глаза. Его нужно всячески поощрять и сберегать в своём сердце. А это возможно только при условии, если стараться изо дня в день удерживать этот огонь в своём заветном алтаре, не отказывая себе в общении с предметом своих симпатий, чтобы снова и снова пробуждать нежность, способную сберечь любовь.

Марина Сергеевна обошла сына сбоку, встала прямо перед ним и заглянула ему в глаза. В её собственных глазах, больших, серых, лучистых, точно таких же, как у Влада и у Стаса, отразилась неизбывная материнская нежность, и вместе с тем в них светилось участие – такое подлинное в своей сущности, такое неподдельное и искреннее, что у Влада защемило сердце.

– Мам, ну что ты? – он улыбнулся немного застенчиво. – Обещаю обо всём подумать и исправиться. Идёт?

– Идёт, – мать озарила сына ответной улыбкой, от которой от внешних уголков её глаз обозначились и разлетелись по сторонам мягкие лучики. – Только подумай хорошенько! А пока вот что… Ты же учил Ладу рисовать человеческие головы и лица. Так?

– Так, – негромко отозвался Влад.

– Можешь поучить и меня тоже? Почему-то так сложилось, что я по жизни пишу пейзажи. А вот портреты, изображения людей мне никогда не давались. Ну что? – она вопросительно взглянула на Влада. – Возьмёшь меня в ученицы?

– Конечно возьму, какой разговор? – Влад снова улыбнулся едва заметно, одними уголками губ. – Когда ты хотела бы начать занятия?

– Да хоть бы и прямо сейчас, – отозвалась его мать. – Чего тянуть?

– Что ж, хорошо, – согласился Влад. – Сейчас так сейчас.

Он осторожно открепил и снял с настольного мольберта Ладин эскиз, а на его место установил и укрепил зажимами новый лист ватмана на картонной основе. Затем протянул матери свежеочиненный графитный карандаш, и они вместе с воодушевлением взялись за работу.

Глава 8

Лада припарковала старый отцовский «жигулёнок» почти возле самой территории монастыря, где последние недели жила Лида. Лада уже знала, что в связи со скоропостижной смертью отца Иеремея, взявшего её сестру под покровительство, суздальский женский монастырь переживал глубокий траур. Обитатели монастыря занялись траурными хлопотами, так что беременную Лиду больше некому было опекать. К тому же никто не мог заботиться о ней столь же безропотно и самоотверженно, как в своё время делал это почивший с миром отец Иеремей. Так что, к величайшему огорчению настоятельницы и сестёр, было принято решение перевести Лиду в другой монастырь, находившийся в отдалённом районе.

Отключив зажигание, Лада распахнула дверцу машины, полной грудью вдохнув чудесный морозный воздух после многочасовой езды в душном, пропахшем бензином салоне.

Ещё с утра в этих местах обильно валил снег, о чём свидетельствовали высокие сугробы в игривых алмазинках, отражавших солнечные блики. Теперь же тучи отступили, выпустив на небо солнце.

Лада плотнее запахнула отделанное пушистым мехом кожаное пальто и накинула на голову капюшон. Январский мороз, усиливавшийся в солнечные дни, пробирал до костей.

Сегодня не было того промозглого ветра, который пронизывает со всех сторон, сбивая путника с ног. Но Лада чувствовала на своём лице ледяные иголочки, остро прокатывавшиеся по нежной коже, и не слишком приятные пощипывания на поверхности носа и на щеках. Лада зашмыгала носом и ускорила шаг.

Природа словно замерла, впустив непрошеную гостью в свои владения. Календарные дни двигались к двадцатым числам января. В это время деревья, травы и кустарники набираются сил, отдыхают и готовятся к предстоящему пробуждению. Если взять веточку и поставить её в воду в тёплом доме, то через какое-то время она оживёт. На ней появятся почки, а за ними молодая листва.

На монастырской территории по телу Лады разливалась какая-то особая благодать. Она чувствовала, как постепенно уходят терзавшие её тревоги. Или это было обманчивое состояние? Лада понимала, что за стенами монастыря суровая реальность, и она обрушится на неё с неумолимой силой, как только она окажется вне этой заповедной, какой-то по-особому притягательной святой обители.

Марево развеялось раньше, чем можно было ожидать. Как только Лада увидела хрупкую фигуру молодой женщины. Женщина, которая больше походила бы на девочку-подростка, если бы не округлый, сильно выпячивающийся вперёд живот – очевидное свидетельство «интересного положения» на последних сроках, едва удерживала в руках тяжёлую лопату с длинным древком и широким металлическим полотном, со скрежетом разгребая туповатым лезвием скрипучий снег вокруг одноглавой церкви.

Сердцем узнала Лада свою сестру Лиду – ещё прежде, чем та повернула к ней голову и взору Лады предстало с виду приветливое и безмятежное, даже нарочито бодрое лицо, но его бледно-серый оттенок с залёгшими под глазами тенями выдавал усталость и измождённость. Однако, увидев сестру, Лида улыбнулась своей обычной в последние месяцы сдержанной полуулыбкой.

Лада мгновенно к ней подскочила, моментально оценив ситуацию.

– Так. Вот что, – сказала она без всяких приветствий и предисловий, очень серьёзно поглядев сестре в глаза. – Ты едешь со мной. Сейчас же.

Лида покачала головой всё с той же сдержанной полуулыбкой, плохо сочетавшейся с появившейся в уставших, с лопнувшими капиллярами глазах печалью. Она снова поудобнее обхватила лопату и, не оглядываясь на сестру, зашагала дальше, оставляя позади себя на снегу узенькую бороздку.

Лада двинулась следом, прибавив шаг. Догнав Лиду, Лада встала впереди неё, преградив дорогу.

– Это как же называется, скажи на милость? – Лада приняла позу ожидания, не сводя с сестры полыхавшего негодованием взгляда.

– Ты о чём? – негромко спросила Лида.

– Вот об этом, – Лада кивнула на лопату, а затем весьма красноречиво покосилась на округлившийся живот сестры. – Они все тут что, с ума, что ли, посходили?

– Давай поговорим потом, – произнесла Лида, сопроводив свои слова кротким умоляющим взглядом. – Мне нужно закончить расчищать снег возле церкви до вечерней службы.

– Что ты несёшь? – Лада была вне себя. – Какой снег? Какая служба? Ты же не сегодня-завтра родишь!

Лида наконец оторвалась от лопаты, протянула руку вперёд и мягко коснулась ладонью тыльной стороны кисти сестры.

– Нам надо поговорить, сестрёнка, – тихо сказала она. – Сможешь подождать окончания вечерней службы и ужина в трапезной? Это займёт достаточно много времени, но тогда у нас с тобой будет свободных полчаса до вечерней молитвы и отхода ко сну. Дождёшься?

Лада смотрела на сестру в недоумении и не узнавала её. Где та решительная, уверенная в себе, несколько дерзкая, но такая родная, такая близкая Лида, которую она знала? Что сделала с сестрёнкой суровая и аскетичная жизнь при монастыре?

Лада протянула руки, схватила сестру за хрупкие, сильно похудевшие за последние месяцы плечи и затрясла их, едва не свалив Лиду с ног.

– Ты вообще слышишь меня или нет?! – Голос Лады уже переходил на крик. – Ты не останешься здесь больше ни минуты! Пора заканчивать это безобразие. Идём в машину! Живо!

Лада потянула Лиду к себе, но та снова ухватилась обеими руками за древко лопаты, отгородившись от сестры, словно щитом.

– Прости, – произнесла она извиняющимся тоном. – Я не могу. Правда не могу. Я всё тебе объясню. У нас будет время. А теперь – извини, но мне пора работать.