Андрей Левицкий - Альбинос

• Название: Альбинос
• Автор: Андрей Левицкий
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38880-4

Великие города погибшей цивилизации стали пеплом, который ветер несет через пустоши мрачного будущего. От Херсона до Севастополя дикие земли населены мутантами, бандитами, варварами и бродягами. На горе Крым началась война кланов. Главный герой этой книги становится объектом смертельной охоты: враждующие силы хотят захватить его, чтобы вырвать сведения, с помощью которых можно уничтожить весь Крым… В сборник вошли романы А. Левицкого, А. Бобла «Варвары Крыма» и «Песчаный блюз» из фантастического цикла «Технотьма».

---

Комендант обжег меня полным ненависти взглядом, и я, не сдержавшись, подмигнул ему, как недавно подмигивал в камере Евсею.

– Идем, – Лонгин первым зашагал к двери.

Сильные руки развернули меня, и стало видно, что все это время в комнате находился еще один человек – мальчик с бледным миловидным лицом, в длинном плаще и небольшой аккуратной чалме. Он посторонился, освобождая дверной проем, и гетманы повели меня к лестнице.

– Стой! – злобно каркнул комендант сзади. – Стой, Лонгин! Я глава Дома, член Рады! Ты не уведешь этого человека! Он нужен мне, я…

– В Раде и разберемся, – равнодушно бросил старик. – Днем будь в ущелье, Якуб.

– Альбинос в моей власти! Он напал на моего сына!

Мы были уже на лестнице, мальчик в плаще сопровождал нас, откинув полу и положив ладонь на рукоять кинжала. Он пристально смотрел на меня.

– Теперь он во власти Рады, – прозвучало сзади.

– Берегись мести Гантаров! Даже в своих казармах ты не спрячешься… – Дальнейших слов я не слышал: Лонгин захлопнул дверь, будто топором обрубив угрозы Якуба.

Во дворе стояли прилетевшие с воеводой гетманы, вокруг толпились мало что понимающие охранники Редута. Большая бледная луна висела над башней.

Идущий впереди мальчик поднял руку, и гетманы выстроились вокруг нас.

– Летим назад! – звонким голосом произнес он.

Я нахмурился, приглядываясь к его походке, фигуре… Раздави меня платформа, как выражается кое-кто – это же девчонка! К тому же молодая, вряд ли старше меня. И она командует людьми Лонгина?

Меня повели к железной мачте в центре двора. Часовые на галереях вдоль частокола растерянно перешептывались, не понимая, что происходит и что им делать.

У мачты висел дирижабль – длинная емкость в пузырях, выпирающих между канатами, сзади еще две емкости-шара, закрепленные длинной горизонтальной штангой, под всем этим массивная деревянная гондола. Из узкой носовой части ее вверх торчала деревянная фигура панцирного волка в прыжке. На широкой корме поблескивал горб дизельного двигателя, над выхлопной трубой курился дымок. Из боковых емкостей торчали стержни, на концах медленно вращались небольшие воздушные винты. От носа и кормы к вбитым в землю скобам тянулись цепи, с борта свисала веревочная лестница.

Мы направились к дирижаблю. Лонгин остался внизу с пятью людьми, которые ощетинились стволами берданок, остальные гетманы во главе с девушкой полезли наверх.

– Капитан! – громко позвала она, и над бортом показалась голова в легком кожаном шлеме, какие часто носят небоходы. – Отбываем немедленно!

Он кивнул и выкрикнул приказ. Раздался лязг цепей.

– Ранен? – спросила у меня девушка, когда я оказался на плоской крыше гондолы – то есть на палубе, закрытой от ветра высоким бортовым ограждением, над которым торчали столбики с масляными лампами. Их накрывали стеклянные колпаки.

Я посмотрел вниз, потом назад – от просвета в ограде, за которым висела лестница, по палубе тянулась цепочка влажных, будто бы ржавых следов, оставшихся от подошвы правого сандалия.

– Просто царапина на ноге, – равнодушно сказал я.

«Триптих» тяжело качнулся. Со двора донесся крик – из-за барака к железной мачте спешили вооруженные гетманы во главе с Якубом. Комендант снова закричал, размахивая руками.

На палубу забрался воевода, за ним показались гетманы с берданками. Дирижабль стал взлетать. Мы прошли под аркой с наблюдательным гнездом, расположенным всего в нескольких локтях ниже центральной емкости, и остановились возле рулевой рубки. Девушка приблизилась к Лонгину, и старик что-то сказал ей.

– Занять оборону! – громко приказала она. – Если начнут стрелять со стен – огонь в ответ. Капитан!

Гетманы побежали к бронированным бортам, загремели лючки бойниц. Перед нами появился молодой мужчина в кожаных штанах, рубахе и шлеме.

– Летим обратно.

Капитан повернулся и крикнул:

– Стоять по местам, двигатель на полную! Пулеметчики к турелям!

– Воевода, – девушка глазами показала Лонгину на меня, – что с ним?

Старик впервые прямо посмотрел на меня. В глазах его застыла ледяная ненависть.

Двигатель набрал обороты, загудели воздушные винты вверху, и палуба снова качнулась.

– В трюм, в отдельную комнату на корме, – приказал воевода. – И пусть его раскуют, Лада. Я не хочу, чтобы у него были язвы на руках и ногах, когда начнется казнь. Он цел? Откуда эта кровь?

– Говорит, царапина на ноге.

– Царапина? – спросил у меня Лонгин.

Пожав плечами, я кивнул и отвернулся от него.

По виску поползла капля пота.

Когда Якуба отбросили от меня, он выпустил свой нож, а я тогда схватил его и сунул в карман лезвием вниз. В поднявшейся суматохе этого никто не заметил. Плавник пропорол ткань; после того как я встал, клинок проскочил в дыру и порезал кожу на ноге, изогнутая рукоять застряла в кармане. Рана была неглубокой, кровь совсем тонкой струйкой стекала в промокший сандалий.

Они заметили только кровь – но пока ничего не знали о ее причине.

Глава 5

Повезло – снимая кандалы, гетманы не обыскали меня. Когда они закончили, стоявшая в дверях Лада спросила:

– Что там за рана, покажи?

Как можно более равнодушно я качнул головой.

– Кровь уже не идет. Она неглубокая, так, царапина.

– На трапе крови было слишком много для простой царапины, – возразила девушка.

– Ну так что? – Я насмешливо глянул на нее и сделал приглашающий жест. – Ты сама затянешь, снимать штаны?

– Я пришлю лекаря. – Лада шагнула в сторону, пропуская охранников, и вышла.

Лязгнул засов, проскрежетал ключ в замке. Наступила тишина, лишь тихо гудели пропеллеры.

Комната, куда меня посадили, находилась у самой кормы. Когда дирижабль поднялся над Редутом, я прижался щекой к стене возле забранного решеткой окна и разглядел башни, медленно уползающие назад. Они быстро исчезли в темноте. Расселина расширялась, склоны росли и все дальше отступали друг от друга.

В отличие от камеры Редута, здесь на полу вместо гнилой соломы лежал ковер – хотя и совсем старый, облезлый. На койке драное одеяло, в углу пустой железный кувшин, в двери – закрытое крышкой квадратное окно. Осмотрев место заключения, я заглянул под койку, потом в окно. Недалеко от дирижабля летела стая белушей, их гладкие спины поблескивали в лунном свете. Вытащив нож, я просунул руку между прутьями и вонзил черный клинок в обшивку гондолы немного ниже окна.

И только успел присесть на койку, как в сопровождении охранников явился лекарь. Он осмотрел рану и ссадины, смазал ногу с запястьями пахучей густой мазью и ушел.

– Дайте мне пить! – крикнул я вслед гетманам.

Вскоре крышка на дверном окошке откинулась наружу, в камеру просунулась рука с кувшином, я взял его, крышка сразу закрылась. В кувшине оказалась теплая вода.

Вверху монотонно рокотал дизель, дирижабль летел быстро, почти не качаясь. Дверь и решетка в ней из железа, а с ним не справится даже плавник катрана. Зато оконная рама из дерева. Выждав недолго, я стал кромсать ее, то и дело оглядываясь и прислушиваясь.

Вскоре мне удалось проделать углубление и добраться до нижнего конца погруженного в древесину прута. Выпив воды, я засучил рукава и снова принялся за дело. Дирижабль летел в темноте. Стало холоднее, ветер порывами задувал в камеру. Сквозь переборки изредка доносились приглушенные команды или шаги по коридору, тогда я втыкал нож в обшивку за окном и быстро садился на койку.

Наконец получилось вырезать узкий прямоугольный брусок. Кинув его за борт, я оглянулся – за дверью было тихо, – положил нож на пол, вцепился в прут и дернул. Дерево хрустнуло, по раме пробежала трещина, и я отшатнулся, взмахнув выломанной железкой.

Спрятав ее под койкой, снова подступил к окну. Там осталось три прута, между двумя появилась прореха, куда пролезла голова.

Лицо и уши тут же замерзли на ледяном ветру. Я посмотрел вдоль борта. «Триптих» летел не слишком высоко, на небе ярко светила луна. Внизу было все то же ущелье, но теперь оно стало куда глубже, и дна я разглядеть не мог. Склоны густо поросли деревьями и кустарником, по левому шла широкая земляная дорога.

Обшитый досками борт гондолы покато тянулся во все стороны от окна и нависал надо мной, как гладкая светлая скала, расчерченная горизонтальными щелями. Далеко над головой вдоль ограждения горели тусклые огни ламп, немного ниже виднелись оружейные люки.

Едва не ободрав уши, я втянул голову обратно и присел под стеной, размышляя. Над Инкерманским ущельем дирижаблю ничего не угрожает, вряд ли капитан небоходов прикажет своей команде нести боевое дежурство. Раз так, ночью на палубе будет всего трое или четверо: рулевой и один-два подручных матроса, остальные лягут спать. В темноте я смогу убить или оглушить дежурных, а рулевого заставлю опустить дирижабль к склону ущелья, после чего просто-напросто спрыгну.