Деми Мур - Inside out: моя неидеальная история

• Название: Inside out: моя неидеальная история
• Автор: Деми Мур
• Жанр: Биографии
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-112322-2

Деми Мур всегда была в центре внимания прессы: от культовых ролей в голливудских фильмах («Привидение», «Непристойное предложение», «Стриптиз», «Ангелы Чарли-2») до громких романов и разводов с Брюсом Уиллисом и Эштоном Кутчером. Но настоящую историю актрисы, пережившую изнасилование в 15 лет, болезненные отношения с родителями и наркотическую зависимость, знали немногие. В своей автобиографии Деми Мур действительно выворачивает наизнанку душу перед читателями, не приукрашая и не скрывая не одной подробности в своей неровной судьбе. В этой книге есть и душераздирающие признания, и пикантные подробности, но главное – здесь есть неподдельная откровенность. Деми Мур безжалостно разбирает собственные ошибки, великодушно прощает их другим и от главы к главе учится принимать и любить себя. Вдохновляющая история, признанная лучшей книгой года по версии изданий The New Yorker, The Guardian, The Sunday Times и The Daily Mail. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

---

Отец с братом-близнецом были старшими в семье. Его мать была из Пуэрто-Рико, и в раннем детстве меня часто оставляли у нее. Она умерла, когда мне было два года. Его отец был наполовину ирландцем, наполовину валлийцем. Он работал поваром в Военно-воздушных силах и был заядлым алкоголиком. Кажется, после смерти бабушки он переехал к нам. Помню, что мама боялась оставлять меня наедине с ним в ванной комнате. Позже я узнала о сексуальном насилии. Как и я, мой отец вырос в доме, полном секретов.

Окончив школу в Розуэлле на год позже Джинни, Дэнни поехал учиться в колледж в Пенсильванию. Мама почувствовала неладное, особенно ее смутило то, что какая-то девушка была его «соседкой по комнате». Поэтому она начала делать то, что потом продолжала делать, когда сомневалась. Она стала встречаться с другими парнями, чтобы Дэнни ревновал.

Джинни познакомилась с Чарли Хармоном, молодым пожарным, чья семья переехала из Техаса в Нью-Йорк. И даже вышла за него замуж. Несмотря на то, что этот союз продлился недолго, он был «результативным»: папа вернулся обратно. Она развелась с Чарли, после чего в феврале 1962 года мои родители поженились. Девять месяцев спустя на свет появилась я. Или мне так казалось.

Когда люди слышат слово «Розуэлл», то первое, о чем они думают, – об инопланетянах, но у нас в доме никогда не упоминалось слово «НЛО». В моем раннем детстве Розуэлл был маленьким военным городком. Здесь находилась самая большая взлетно-посадочная полоса во всей Америке (она служила резервной полосой для космических шаттлов), которую закрыли в конце шестидесятых. А еще мне запомнились ореховые сады и поля люцерны; магазин фейерверков; мясокомбинат и фабрика Levi’s. Мы были очень привязаны к Розуэллу и являлись частью его сообщества. Наши семьи настолько были переплетены друг с другом, что моя кузина Диана приходилась мне и тетей. Она была племянницей моей мамы и вышла замуж за младшего брата моего папы.

У мамы была младшая сестра Шарлин, обычно мы называли ее Чок. Джинни присматривала за ней. В старших классах Чок была чирлидершей[6], а я стала крошечным талисманом команды. Она могла тайком уместить всю команду в машине, при этом девчонки лежали и в багажнике. И я чувствовала себя такой же взрослой, участвуя в их интригах. Они наряжали меня, а Джинни делала прическу – для важных событий в школе. Мое появление было большой неожиданностью: я выбегала в нежно-голубом платье, произносила приветственную речь и завершала все коронным приемом, которому меня научили, – подбрасывала птицу в небо. Это были мои первые, пусть и короткие, выступления, которыми я наслаждалась. Джинни чувствовала себя самой счастливой матерью, и мне это нравилось.

В те дни мой отец работал в рекламном отделе Roswell Daily Record. Каждое утро он оставлял маме пачку сигарет и один доллар, на который она обычно покупала для нас огромную бутылку пепси в магазинчике за углом. Папа был на пути к успеху – он много работал и усердно играл, иногда слишком усердно. Он мог пойти гулять с моим дядей, чтобы выпить, и порой это заканчивалось потасовкой (имейте в виду – им тогда было примерно двадцать лет). После таких попоек папа нередко приходил побитый. Он любил драться и наблюдать, как дерутся другие. И меня он тоже брал на местные соревнования по боксу. Мне было около трех лет, когда я стояла на стуле, стараясь что-то увидеть на боксерском ринге. Глядя на двух избивающих друг друга мужчин, я спросила:

– Какого цвета боксерские трусы игрока, за которого мы болеем?

Это было время нашей с отцом близости.

У обоих моих родителей, если можно так выразиться, было наплевательское отношение к честности. Мне кажется, что папа испытывал небывалую радость, когда мог кого-то одурачить. Для него было в порядке вещей во время оплаты чека взять и сказать:

– Сейчас вырублю тебя, решай – либо пан, либо пропал.

В нем всегда был этот азарт, и он постоянно искал способ, благодаря которому ему все сходило с рук. Тогда я не знала, как выразить это словами, но его безрассудство меня волновало. Я всегда вела себя настороженно и бдительно по отношению к другим людям, готовым выйти из себя. У меня остались смутные воспоминания о человеке, который появлялся у нас около дома и настойчиво стучал в дверь. Мне тогда было четыре, и у меня случилась паника – было страшно находиться в собственном доме. Вероятно, это был человек, которого папа обманул. Или, может быть, он переспал с женой того парня.

Мне было почти пять, когда родился мой брат Морган, и с того момента я чувствовала, что мой долг – защищать его, поскольку я всегда была сильнее Моргана. Сейчас он, конечно, крепкий парень ростом шесть футов и три дюйма[7], а тогда был крошечным малышом. И все, кто его видел, предполагали, что это девочка. Он был очень капризным ребенком, и мама всегда его баловала. Ее любимая фраза, которую она часто напевала, была: «Дай ребенку то, что он хочет!» Однажды мы поехали навестить мою тетю в Толидо[8]. Дорога была долгой, Моргану тогда было два года, и он капризничал. Родители передали мне с переднего сиденья бутылку пива, чтобы я давала ему пить маленькими глоточками до пункта нашего назначения – знаете, как младенцу обычно дают молоко. Конечно же, после такого он уже не кричал.

Признаюсь, что я была неидеальной сестрой, в конце концов, не просто так Морган называл меня «жопой» (моя любимая пытка была прижать его к стене, пукнуть в свою руку и дать ему понюхать). Но с самого начала я знала, что должна присматривать не только за ним, но еще и за собой, учитывая то, как «следили» за нами родители. Когда Моргану было три года, произошел следующий случай. Он встал на спинку дивана, чтобы посмотреть в окно, а потом собрался прыгнуть. Я это заметила и сказала маме, что он может упасть и ушибиться. Конечно же, так и произошло. Я старалась его поймать, но была слишком слабой, чтобы удержать. Моя помощь смягчила падение, но он все же умудрился удариться головой об угол кофейного столика. Дальнейшее было похоже на сцену из фильма. Мама подпрыгнула и завопила:

– Не двигайтесь!

Затем обмотала его голову полотенцем и повезла в больницу. У него был перелом черепа, и еще долгое время после того, как ему все зашили, он выглядел как Франкенштейн.

Вскоре после рождения Моргана мы переехали из Розуэлла в Калифорнию – она стала первым местом в списке переездов, которым ознаменовалось наше детство. Мама догадалась, что у папы появилась любовница, поэтому сделала то, чему ее учила бабушка, – увезла его от «проблемы». Мне кажется, женской половине нашего семейства не приходило в голову, что, когда вы переезжаете со своим неверным мужем в другой город, вы забираете с собой эту проблему, и, куда бы вы ни уехали, она всегда остается с вами.

Для большинства людей переезд имеет большое значение, поскольку влечет перемены: необходимость арендовать жилье, пережить трудности и стресс при обустройстве на новом месте, найти нового врача, химчистку, продуктовый магазин. Это еще если не заводить разговор о детях, их обучении в новой школе, маршруте школьного автобуса и так далее. Все это требует длительных обдумываний, подготовки и планирования.

У нас же была совершенно другая картина. Мы с братом подсчитали, что на протяжении нашего детства мы меняли как минимум две школы в год, а обычно и больше. И мне, казалось нормальным, пока я не увидела, как живут другие семьи. Когда я слышала рассказы, что у некоторых лучшие друзья появились еще в детском саду, то не могла себе этого представить.

Все начиналось с предчувствия, что что-то готовится, планируется, а потом в одночасье мы уже едем на одном из наших транспортных средств. Их мои родители неоднократно меняли на протяжении многих лет: ржавого цвета «Форд Мэверик», коричневый «Форд Пинто», бежевый «Форд Фалкон». Все они были совершенно новыми. За исключением голубого «Шевроле Бел Эйр» 1955 года. Часто переезд был необходимостью: папа так хорошо выполнял свою работу – он и правда был профессионалом, – что в результате его приглашали в команду газет из других городов. От нас требовалась только поддержка. Надо сказать, что в раннем возрасте переезд не кажется чем-то грандиозным или сложным. Поэтому мы просто следовали за ним, не задумываясь.

Второй раз я попала в больницу из-за почек в одиннадцать лет. Совпадение это или нет, но меня положили туда после еще одной измены отца. Конечно, тогда я не знала, что папа изменял, да и не могла как-то повлиять на это. Но в то же время меня не покидала мысль: может быть, таким способом я выражала свое отношение к тому, что происходит дома? Моя болезнь на какой-то период времени была как «пластырь на болячке» – папа вспоминал про свою семью.

По иронии судьбы, в тот момент наш быт казался необыкновенно улаженным: несколько лет назад мы вернулись в Розуэлл, и я почувствовала себя дома. Мы жили в милом трехкомнатном домике на ранчо. У меня была своя комната, где стояла розовая кровать с балдахином и покрывалом такого же оттенка. Морган делил комнату с Джорджем, младшим братом папы. (Джордж жил с нами с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Какими бы странствующими ни были мои родители, они приняли его не задумываясь, когда скончалась бабушка и моему дяде некуда было идти. Для меня он был как старший брат.) Мы подружились с четырьмя ребятами, которые жили на нашей улице, и бегали туда-сюда между домами. Это было первое место, где у меня появились друзья, которых я действительно помню.