Эми Хармон - Песнь Давида

• Название: Песнь Давида
• Автор: Эми Хармон
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-112400-7

Я выиграл свой первый бой, когда мне было одиннадцать. Борьба – это самая чистая и настоящая вещь на свете. Одна подобна небесам. Некоторые люди описывают рай как море бесконечной белизны. Но для меня он был чем-то иным. Ринг был для меня раем. Пока я не встретил Милли. С ней я изменился. Я понял, что люблю эту девушку, когда увидел ее хрупкую фигуру среди толпы. Милли совершенно неподвижно стояла в центре переполненной комнаты, но никто не замечал ее. Но она стала первой, кого увидел я. Мой рай был рингом, а она – моим ангелом. Милли стала девушкой, за которую я хотел бороться. Именно она научила меня, что часто самые большие герои остаются незамеченными, а самые важные битвы – это те, победу в которых сложно представить.

---

Не самое многообещающее начало крепкой дружбы.

Мы оказались в клинике по разным причинам. Меня отправили туда люди, которые боялись меня, а Тага – люди, которые любили его. Я видел мертвых, а он хотел умереть. Мы были юными, одинокими, потерянными, и я не хотел, чтобы меня нашли. Мне хотелось сбежать на край земли – и пусть мертвые сами попробуют угнаться за мной.

Таг просто хотел разобраться в этом мире.

Может, дело было в нашей молодости. Или же в том факте, что мы оба очутились в психиатрическом учреждении, но ни один из нас не горел желанием из него выходить. Или же в том, что Таг со своим деревенским говором и повадками ковбоя был моей полной противоположностью. Какой бы ни была причина, мы сдружились. Может, потому, что он поверил мне. Без колебаний. Без оговорок. Без осуждений. Просто поверил. И никогда не прекращал.

После той стычки на сеансе психотерапии нас изолировали на три дня, запретив выходить из комнат. На третий день Таг юрком проскользнул в мою палату и закрыл дверь.

Я настороженно на него посмотрел. Мне-то казалось, что дверь была заперта. Я даже не пытался ее открыть. И как дурак просидел в комнате с открытой дверью целых три дня.

– Коридор обходят всего раз в несколько минут. Проще пареной репы! Мне стоило прийти раньше, – сказал он, садясь на мою кровать. – Я, кстати, Давид Таггерт. Но ты можешь звать меня Таг.

Он не извинялся за попытку задушить меня и, к моему легкому разочарованию, явно не планировал снова устраивать драку.

В таком случае его присутствие нежелательно. Я тут же вернулся к своему рисунку, ощущая присутствие Молли прямо за стеной воды, ее силуэт мелькал за водопадами. Я тяжело вздохнул. Эта девчонка меня уже утомила. А ее брат и подавно. Они оба были невероятно упрямыми и надоедливыми.

– Ты сумасшедший сукин сын, – заявил Таг без всяких преамбул.

Я даже не поднял голову от рисунка, который набрасывал крошечным карандашом. Мои запасы заканчивались слишком быстро, как бы я ни пытался их растянуть.

– Все так говорят, верно? Что ты сумасшедший. Но я на это не куплюсь, чувак. По крайней мере, теперь. Ты не безумец, у тебя дар. Безумный дар.

– Безумный. Сумасшедший. Разве это не одно и то же? – пробормотал я. Безумие и гениальность шли рука об руку. Мне даже стало любопытно, о каком даре он толкует. Он не видел моих картин.

– Не-е, чувак. Безумцам здесь и место. А тебе нет.

– Я так не думаю.

Он удивленно рассмеялся.

– Ты считаешь себя сумасшедшим?

– Я считаю себя ломким.

Таг недоуменно наклонил голову, но, когда я не предоставил дальнейших объяснений, кивнул:

– Ладно, пускай так. Может, мы все ломкие. Или разбитые. Уж я так точно.

– Почему? – невольно поинтересовался я. Молли снова замаячила передо мной, и я начал рисовать быстрее, беспомощно заполняя страницу альбома ее лицом.

– Моя сестра пропала. И это моя вина. Пока я не узнаю, что с ней произошло, то не смогу вновь почувствовать себя целым. Я буду навеки разбитым.

Под конец он заговорил так тихо, что я засомневался, предназначались ли мне эти слова.

– Это твоя сестра? – неохотно спросил я, поднимая альбом.

Таг уставился на нее. Затем встал. Снова сел. И в конце концов кивнул.

– Да, – выдавил он. – Это она.

И все мне рассказал.

Оказывается, отец Давида Таггерта техасский нефтяник, который всегда мечтал быть фермером. Когда Таг начал напиваться каждую неделю и попадать в неприятности, его отец вышел на пенсию, продал свою долю за миллионы и, помимо всего прочего, купил пятьдесят акров земли в округе Санпит, Юта, откуда была родом его жена, и переехал туда вместе со всей семьей. Он был уверен: если увезти Тага и его старшую сестру Молли подальше от былого круга общения, то вскоре они возьмутся за ум.

Но, вместо того чтобы образумиться, дети начали бунтовать. Молли сбежала, и о ней больше никогда не слышали. Таг пытался бросить пить, но когда он был трезв, то захлебывался чувством вины, и в конечном итоге попытался убить себя. Несколько раз. Так он и оказался в психушке вместе со мной.

Я ждал, позволяя ему выговориться. У меня было не больше сведений о ее смерти, чем у него. Усопшие хотели поделиться своей жизнью. А смертью – никогда. Когда Таг закончил свой рассказ, то взглянул на меня исполненными грустью глазами:

– Она мертва, не так ли? Раз ты видишь ее, значит, она мертва.

Я кивнул, и он принял мой ответ без возражений. Его голова поникла, а мое уважение к нему возросло. Поэтому я показал ему то же, что показывала мне Молли, перерисовывая образы из своей головы.

Он поведал обо мне своему отцу. И по какой-то причине – отчаяние, уныние или же просто желание успокоить своего настойчивого сына – Давид Таггерт-старший нанял человека с собаками-ищейками, чтобы обыскать местность, которую описал Таг. Они быстро вышли на след и обнаружили ее труп. Вот так просто. В неглубокой могиле, заваленной камнями и мусором, в сорока метрах от того места, где я нарисовал ее улыбающееся лицо, нашли останки Молли Таггерт.

Рассказывая мне об этом, Таг расплакался. Его плечи сотрясались от громких, душераздирающих всхлипов, и мой живот болезненно сжался. Я впервые сделал нечто подобное. Помог человеку. Нашел человека. Впервые мои способности, если их можно так назвать, обрели хоть какой-то смысл. Но на этом вопросы Тага не закончились.

Одной ночью, после того как выключили свет, он незаметно прокрался по коридору и заявился ко мне без приглашений, как всегда, в поисках ответов, которые не мог дать ему никто из персонала, зато, как он считал, мог дать я. Таг часто улыбался и не раздумывал подолгу. Быстро заводился и быстро прощал. Он никогда не ограничивался полумерами, и порой я гадал: а не будет ли лучше, если он останется в больнице? Тут хотя бы сдерживали его порывы. Но у него была и сентиментальная сторона.

– Если я умру, что со мной будет?

– Почему ты думаешь, что умрешь? – спросил я в стиле нашего доктора.

– Моисей, я попал сюда, потому что пытался убить себя несколько раз.

– Да, я знаю, – я показал на длинный шрам на его руке. Не трудно было догадаться. – А я попал сюда потому, что рисую мертвых и пугаю до усрачки живых.

Таг усмехнулся.

– Да, я знаю, – он тоже меня раскусил, но его улыбка быстро померкла. – Когда я не пью, жизнь просто давит на меня до тех пор, пока я не могу ясно мыслить. Так было не всегда. Но сейчас моя жизнь – полный отстой, Моисей.

– Ты по-прежнему хочешь умереть? – сменил я тему.

– Зависит от того, что будет дальше.

– Что-то да будет, – просто ответил я. – Это все, что я могу тебе рассказать. Но твое существование не оборвется на смерти.

– И ты видишь, что нас ждет?

– В смысле? – Я не видел будущего, если он это имел в виду.

– Ты видишь тот свет?

– Нет. Я вижу только то, что они хотят мне показать.

– Они? Кто «они»?

– Любой, кто явится ко мне, – я пожал плечами.

– Они шепчут тебе? Разговаривают с тобой? – Таг тоже перешел на шепот, словно мы обсуждали что-то священное.

– Нет, они ничего не говорят. Только показывают мне разные образы.

Таг вздрогнул и потер затылок, будто пытался стереть мурашки, выступившие на его коже.

– Ты видишь их воспоминания?! Каждого из них? Всю их жизнь?

– Иногда кажется, что да. Это целый поток красок и мыслей, обрушивающийся на меня с невообразимой скоростью, а я улавливаю лишь случайные обрывки. И я вижу лишь то, что могу понять. Уверен, они бы с радостью показали мне больше, но это нелегко. Все очень субъективно. Обычно я вижу лишь фрагменты, но не картину целиком. Со временем я научился их фильтровать, и теперь это больше похоже на воспоминания, а не на одержимость призраками.

Я непроизвольно улыбнулся, и Таг ошеломленно покачал головой.

– Моисей? – отвлек меня от размышлений Таг.

– А?

– Не пойми меня превратно, но… если ты знаешь, что впереди нас что-то ждет – не плохое, не пугающее, не зомби-апокалипсис и не огонь и сера – по крайней мере, насколько тебе известно… почему ты остаешься здесь?

Его голос прозвучал так тихо и сдавленно от переизбытка эмоций, что я не знал, чем ему помочь. Пророк или нет, у меня не было правильного ответа. Мне потребовалась минута на размышления, но в конце концов я подобрал ответ, который показался мне правильным:

– Потому что я по-прежнему буду собой. Как и ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Нам не сбежать от самих себя, Таг. Тут, там, на другом конце света или в психиатрическом отделении Солт-Лейк-Сити. Я Моисей, а ты Таг, и так будет всегда и везде. Так что либо мы разберемся с собой тут, либо там. Но это неизбежно. И смерть этого не изменит.

Он очень медленно кивнул, наблюдая за моими руками, которые тем временем создавали никому не понятные рисунки.

– Это никогда не изменится, – прошептал Таг, словно мои слова нашли отклик в его душе. – Ты – Моисей, а я – Таг.

Я кивнул:

– Ага. И хоть порой это отстойно, но в этой мысли есть и что-то утешающее. По крайней мере, мы знаем, кто мы.