Ульяна Соболева - О ком плачет Вереск

• Название: О ком плачет Вереск
• Автор: Ульяна Соболева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2020

Он нашел меня. Самый страшный палач клана. Его боятся до смерти. В его руках безмерная власть, он безжалостен, жесток и опасен. Одно только имя вызывает ужас и желание стать на колени. Окруженный преданными убийцами Паук, которому никто и никогда не отказывал… Кроме меня. – Продолжайте церемонию, падре! Жених мертв, да здравствует жених! Шикарная замена! Поверьте! Содержит нецензурную брань.

---

Наклонилась и коснулась губами его губ, вздрагивая всем телом, ощущая едкую волну протеста вместе с каким-то оглушительным и ненавистным наслаждением. И вдруг почувствовала, как он вцепился пальцами в мои волосы, отрывая от себя и не давая поцеловать. Такой же непредсказуемый психопат, как и всегда. Ждешь одного, а получаешь настолько противоположное, что от шока еще долго резонансом дрожит все тело.

– А он… твой Ромео целовал тебя? Отвечай, целовал? Как он это делал – с языком или без? Он лизал твое небо, как я?

В глазах дикий блеск, внушающий ужас. Когда у Сальваторе отказывали тормоза, он становился невменяемо опасен. И я знала эти моменты. За все годы моего жуткого заточения я изучила их.

– Господин!

– Не трогай его. Тебе ведь нужна была я? Ты нашел и получил меня. Зачем еще кого-то терзать и мучить?

– Пошел вон! – а сам перехватил мою шею и легонько сдавил. – Вееерно, малая, чертовски верно. Зачем мне кто-то? Я буду терзать и мучить тебя. Так, как он целовал тебя? Покажи мне как!

Официант, не прекращая молиться, выскочил из зала, а Мартелли приставил пистолет к моему лбу.

– Показывай! Не бойся!

Звучит смешно, учитывая, что дуло упирается мне между глаз.

– С тобой все равно никогда не будет, как с ним!

– Твааарь! Что ты дала ему с собой делать? Отвечай! Что позволила? Сосала у него? А? Сосала? Отвечай!

Стало страшно. До судорог, до боли в суставах.

– Трахал тебя? – легко шлепнул по щеке заставляя смотреть на него. – Спрашиваю, трахал?

– Нет…

Отрицательно качнула головой и почувствовала, как он убирает волосы с моего лица пистолетом. Зажмурилась, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– Лжешь. Трахал. Знаю, что трахал. Открой глаза и смотри на меня. Смотри, бл*дь, на меня, я сказал!

Медленно приоткрыла, глотая раскаленный воздух.

– Молишься?

Кивнула, содрогаясь от ледяных прикосновений металла.

– О чем молишься?

– Я очень хочу…чтоб ты умер. Прямо сейчас.

Привычная гадская ухмылка. Ненавистная, мерзкая. Только в глазах вспыхнула золотая смерть. Как будто я только что вбила лезвие ножа ему под ребра.

– Плохо молишься, Вереск, твой Бог не слышит тебя. Он глухой. Ты слишком тихо пищишь. Ты ему на хер не нужна. Никому не нужна, кроме меня! И запомни, – наклонился ко мне, – я не умру один. Я заберу тебя с собой. Другому никогда не достанешься. Ты – моя.

– Больной ублюдок! Какой же ты больной…!

– Замолчи… или я поступлю с тобой очень плохо. Так плохо, как никогда не поступал.

– Неужели, а это? Что может быть хуже этого?!

Нервно дернула вверх рукава свадебного платья, тыкая ему в лицо круглыми шрамами на сгибах рук. Он поморщился, как будто это зрелище причинило ему боль. Но я бы никогда не поверила, что этот зверь умеет ее испытывать.

– Так было надо. Хватит болтать. Раздевайся! Я хочу свою награду за все эти долбаные годы поисков. Ты начнешь возвращать мне долги прямо сейчас!

Стянул с себя пиджак и швырнул на пол, принялся расстегивать рубашку одной рукой, другой все еще сжимал пистолет. Сделал несколько шагов ко мне.

– Не подходи! Не смей! Не приближайся!

– А как же брачная ночь, Вереск? Аааа? Как же секс, о котором ты мечтала? Сегодня ночью твой мудак должен был тебя драть до самого утра, лить в тебя свою сперму…

– Он, а не ты! Он!

– Ничего, я побуду на его месте, и ты поорешь для меня. Поорешь так, что он услышит тебя даже на том свете.

– Ты – омерзительное чудовище, и с тобой можно орать только от ужаса! Меня всегда от тебя тошнило!

Мне нравилось это говорить, нравилось заставлять его бледнеть от ярости. Если бы могла, я бы сдавила его проклятое сердце и выдрала у него из груди. Что угодно, лишь бы причинить ему боль.

– Лжешь! Сука! – приподнял в воздухе и резко опрокинул на стол.

Схватила его руку и прижала дуло пистолета к груди.

– Лучше спусти курок. Ты ведь все уже получил. Все активы моего отца, бумаги, земли.

Ткнул дулом мне в горло, опрокидывая на белую скатерть и наклоняясь ко мне. Вьющиеся иссиня-черные волосы упали ему на лоб, на какие-то мгновения возвращая этому жестокому лицу былые юношеские черты. Черты, которые я когда-то любила…

– Я возьму тебя… и, если на скатерти не останется твоей крови, я размозжу тебе череп!

– Сделай это сейчас! Потому что ее там не окажется!

– Ммммм! – взвыл и вдавил дуло в горло так сильно, что я закашлялась. Второй рукой разодрал тонкий шелк на груди. Дешевенькая материя разлезлась на части до самого пояса. – Не окажется – значит я трахну свою жену-шлюху перед смертью и стану вдовцом!

Глава 3

Сицилия. Палермо 1997 год

Воспламенившееся море слез,

Раздумье – необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

(с) Шекспир. Ромео и Джульетта

С тобой душой и вздохом каждым

Часы, минуты и мгновенья

Взлетев над пропастью однажды,

Рискуя, но без сожаления

Твоя, пусть все ужасно сложно

Болезненно так откровенно

Но отказаться невозможно

Ты мой, во мне, течёшь по венам

© Ульяна Соболева

– Это ваш цвет, синьорита. Только лиловый. Только он. Под ваши глаза.

– Лучше б они были синие, как у мамы, или зеленые… а то и карие, как у тебя!

– Дуреха. Ох, уж эти вересковые глаза. Поплачет кто-то от вашей прелести, юная сердцеедка, ох, поплачет. Попомните мое слово. Старая Ма знает, что говорит.

– Лгунья!

– Пыф! Еще чего! Мами никогда никому не льстит!

Мои глаза имели необычный цвет. Они были лиловыми. Вначале думали, что это младенческий оттенок, потом испугались, что я слепая, но врач сказал, что у трех процентов населения земли есть разные оттенки фиолетовой радужки. Моя напоминала цветом вереск. Его было здесь много, особенно на Холме Эрикса. Меня этот цвет не радовал, потому что люди всегда пытались меня рассмотреть поближе. А бывало и тыкали пальцами. Конечно, мой отец мог эти пальцы поотрезать, как и дядя Влади, но повышенного интереса это не поубавило бы. Люди любят рассматривать и удивляться чему-то необычному, а иногда и бояться. Когда со мной встречались взглядом где-то в центре города – могли осенить себя крестным знамением и перейти на другую сторону улицы.

– У этой девочки странные глаза. Она ведьма?

– Не знаю. Может, она больная.

На утренней мессе всегда хорошо слышно, о чем многие шепчутся, но еще лучше было слышно, как эта «врач» потом голосила, когда села своей пышной задницей на гвоздь. Пусть теперь едет в травмпункт за диагнозами.

Мами нарядила меня в атласное платье, которое сшили на заказ до грандиозного приема в доме Мартелли. Оно сидело как влитое, имело пышный низ с воланами и кружевным подъюбником и узкий верх, а декольте-лодочка чуть приоткрывало плечи. Выточки подчеркивали едва появившуюся грудь.

Мне исполнилось пятнадцать, у моих сверстниц за пазухой водились теннисные мячи, а у меня едва вылезли две горошинки. Но я и им была рада. Хоть что-то. Надоело быть прямой, как доска.

– Сиськиии, вы где? – заглядывала по утрам под майку и вместо них разочарованно отвечала, – Никого нет дома.

– Волосы заплетать?

– Уложи красиво, Ма.

– Красиво?

Ее черные брови-запятые удивленно поползли вверх.

– Это для кого так старается синьорита? Уж не для этого ли вредного мальчишки?

– Какого такого мальчишки?

Пряча улыбку и поправляя декольте.

– Ди Мартелли старшего! Кого ж еще? Вряд ли вы бы так расстарались для его тщедушного братца!

– Еще чего! Для Паука?! Он долговязый верзила, и он мне совершенно не нравится.

– Конечно, не нравится. Именно поэтому вы тут прихорашиваетесь и просите уложить вам волосы в спиральки, и я должна посвятить этому несколько часов моей жизни.

Ворчала Ма. Но все же укладывала мои длинные космы в спиралевидные локоны. Украдкой от всех я подкрасила маминой тушью ресницы и нанесла немного блеска на губы. Да, я прихорашивалась для него. Для мерзкого Паука, которого видела последний раз почти четыре года назад. Потом он уехал учиться в США… Но до своего отъезда часто приезжал ко мне, проведать Смерча. Того самого волчонка, которого мы спасли.

Если бы отец узнал о том, что зверь продолжает приходить, то организовал бы отстрел. Я выпустила Смерча, когда он начал задирать кур, а потом загрыз ягненка, и управляющий пригрозил зарубить его топором. Но волчонок не прекратил свои набеги. Приходил меня проведать и обязательно «следил» в курятнике. Отец собирался устроить облаву и застрелить Смерча, и мне стало страшно, что он найдет и убьет его.

Мы отвезли его в лес вместе. Я и Сальва. Четыре года назад. Верзила приехал ночью на отцовском внедорожнике и ждал меня за забором со стороны заповедника. Это была наша первая встреча без Марко. Он тогда слег с какой-то болезнью.