Ульяна Соболева - О ком плачет Вереск

• Название: О ком плачет Вереск
• Автор: Ульяна Соболева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2020

Он нашел меня. Самый страшный палач клана. Его боятся до смерти. В его руках безмерная власть, он безжалостен, жесток и опасен. Одно только имя вызывает ужас и желание стать на колени. Окруженный преданными убийцами Паук, которому никто и никогда не отказывал… Кроме меня. – Продолжайте церемонию, падре! Жених мертв, да здравствует жених! Шикарная замена! Поверьте! Содержит нецензурную брань.

---

– Не ходи туда. – одернул Марко.

– Чего это?

– Там Джино с Сальвой развлекаются.

– Кто такой Джино?

– Наш кузен. Он с некоторых пор живет с нами.

Я подалась вперед, не слушая Марко, всматриваясь в толпу молодежи у костра. С чьего-то смартфона орет музыка. Какой-то парень поднял бутылку шампанского вверх и взмахнул так, что из горлышка вырвался пенистый фонтан.

– Ну что? Поиграем? Правда или действие? – заорал он.

– Дааа, Джино. Поиграем.

– Давай, Патлатый, поиграем!

Голос Сальваторе заставил меня выпрямиться и бросить взгляд в его сторону. Он обнимал все ту же белобрысую девку. И занозы впились в сердце еще сильнее. Какой-то черт дернул меня тогда, и я ступила на освещенное место.

– Я тоже хочу с вами играть.

Парень с бутылкой в руках обернулся ко мне. На вид ему лет двадцать. Выглядит старше Сальваторе. Его волосы очень коротко пострижены, он накачанный, здоровый бугай.

– Это что такое?

Ткнул в мою сторону пальцем.

– Я – Джули и тоже хочу играть с вами в игру. Или здесь принимают только своих?

Брови парня поползли вверх, а потом он усмехнулся и спросил.

– Тебе сколько лет, кукла?

– Достаточно.

– А не передумаешь… вдруг тебя заставят сделать что-то плохое, принцесса?

– Не передумаю.

Джино повернулся к Мартелли младшему.

– А ты, Марко? Будешь играть?

Марко поправил пальцем очки.

– Нет…не буду.

– Тогда проваливай отсюда, – насмешливо сказал его старший брат и прижал к себе свою белую крысу, – и шмакодявку с собой прихвати.

– Вереск, идем!

– Сам иди. А я играть хочу.

Упрямо заявила и стиснула челюсти.

– Мало ли, чего ты хочешь. Вали отсюда. Песочница там, – Сальва кивнул куда-то в сторону дома, – Марко, покажи ей.

– Та ладно, Паук, пусть играет. Поразвлекаемся…, смотри, какая сладкая малышка, – Джино заржал и отхлебнул шампанское из горлышка. И когда Сальва толкнул его в грудь, от неожиданности захлебнулся и пролил шампанское на себя.

– Ты че? Охренел?

– Я сказал – она не хочет играть! Пошла отсюда, малая! Быстро!

– ХОЧУ!

Упрямо заявила и стиснула руки в кулаки.

– Ну видишь, малышка хочет. – подмигнул мне и повернулся к Пауку. – Ты чего занервничал? Или правильным стал…. Там, в Нью Йорке…

– Хлеборезку завали! Она не играет!

– Кто сказал?

– Я сказал!

– Срать я хотел на то, что ты сказал! А эта малышка никуда не пойдет!

Джино усмехнулся и протянул мне ладонь.

– Не бойся его. Со мной играть будешь.

Я нагло взяла Джино за руку и с вызовом посмотрела на Верзилу.

– Убери от нее лапы!

Сальва вдруг со всей силы ударил Джино кулаком в лицо, а меня схватил за плечо и отшвырнул в сторону с такой силой, что я упала на спину.

– Тыыыыы, – Джино ринулся на Сальву, размазывая кровь под носом.

Сальваторе выхватил нож из-за пояса и, перекинув его из руки в руку, ухмыльнулся:

– Сначала поиграй со мной!

– Паук! Ты че! Остынь!

– Она сама пришла! Успокойся!

– Сальва!

Ребята пытались его успокоить, но он передернул плечами и скинул черную косуху на землю. Джино тоже сбросил куртку. Теперь они стояли друг напротив друга злые, набыченные, и мне стало страшно… Нет, не за Сальву…а за Джино. Потому что я увидела жуткий взгляд Паука исподлобья. Там жила смерть. Пряталась в черноте за золотой каймой.

– До первой крови, – зарычал Сальва.

– До первой крови! Твоей! И она будет играть!

– Не будет! Скорее ты сдохнешь!

Глава 5

Сицилия. Палермо 1998 год

Как сразу, несмотря на слепоту,

Находит уязвимую пяту!

(с) Шекспир. Ромео и Джульетта

От бессилия ломались крылья, 

Разбивались надежды, мечты, 

Но я верила очень сильно 

Где-то есть в этом мире ТЫ. 

(с) Ульяна Соболева

– Остановиииись!

Закричал Марко и бросился на спину Сальваторе, не давая вонзить нож в Джино. Но старший брат его с легкостью отшвырнул. Окровавленный, весь в кровоподтёках после изнурительной и безжалостной драки, сжимающий рукоять сбитыми пальцами, он сидел сверху на Джино, придавив его к земле и дрожа от напряжения, пытался перебороть сопротивление кузена. Кончик ножа дергался у самого горла Джино.

– Ты…в моем доме… И если я, Паук, сказал, что она не станет играть – значит так и будет. Понял? Повтори, мразь!

– Да…пошел ты!

– Повтори, или я уши тебе отрежу!

– Попробуй!

Напрасно он злил Сальву, напрасно дергал перед ним красной тряпкой. Мне вдруг стало невыносимо страшно, что Паук так и сделает – отрежет ему ухо. Из-за меня.

– Не надооо. Не режь его. Я не стану играть. Не стану. – повисла на руке Сальвы, от неожиданности он обернулся и прочесал лезвием по моему плечу. Тут же его глаза расширились, округлились, и нож выпал на землю. Было больно, и меня тут же затошнило от вида собственной крови. Хлынув по лиловому рукаву вниз к ладони, она закапала в траву.

– Придурооок! Ты ее зарезал? Тыыыы!

– Заткнииись, бл*! Все заткнулись!

Голос Марко оглушительно зазвенел в ушах, но мне было наплевать на него, у меня сильно кружилась голова, а Сальваторе подхватил меня и быстро понес в сторону дома. Какие сильные у него руки, как гулко бьется сердце в груди, и сквозь густую вату я слышу, как он шепчет по-итальянски:

– Сейчас, Вереск, сейчас. Все хорошо будет… сейчас, маленькая. Я нечаяннооо…. Бл***… я не хотел… слышишь, малая, я не хотел!

И в волосы мои ладонью зарывается, прижимая мою голову к своей груди. Бежит со мной, торопится… а мне хочется, чтоб не торопился, чтоб вот так у него на груди лежать бесконечно.

Занес меня в дом, взбежал со мной по лестнице… а мне было так хорошо, я ужасно хотела, чтоб это не прекращалось, но Сальваторе положил меня на постель, приглаживая мои волосы, обхватывая ладонями щеки.

– Сейчас рану посмотрят… слышишь, Вереск? Ты только не умирай, ладно?

И в черных радужках больше нет колючей злости, нет глубокой и безнадёжной бездны. Там страх и отчаяние. Ему страшно. За меня. В комнату набились люди. Все охали и ахали. Ко мне тут же подбежала мама. Бледная от испуга, ее губы дрожали, и она металась возле постели, пока ждали врача.

– Все хорошо… мам, все хорошо. – шептала я и сжимала ее руку. – Это просто царапина. Ничего серьезного. Правда.

Потом приехал врач. Он осматривал мое плечо при Альфонсо, Сальве, его мачехе и Марко, при моих родителях. Это было больно и очень неприятно. У врача оказались очень холодные руки. Когда он прикасался, меня подбрасывало, как от удара током.

– Что произошло? Кто нанес тебе этот порез? – спрашивал отец, пока врач дезинфицировал порез, и я старалась терпеть и не ойкать, чтобы не сводить маму с ума еще больше.

– Никто. Я упала на стекло.

И встретилась с горящим взглядом Сальваторе. Он стиснул челюсти так, что я увидела играющие на скулах желваки.

– Такое ровное стекло, что вспороло тебе плечо до кости?

– Не знаю. Я его не рассматривала.

– Надо отвезти ее в больницу и зашить рану. – сказал доктор. – Но там начнут задавать лишние вопросы, притащат полицейских. А здесь у меня нет с собой анестезии. И шить придется наживую. Так что решать вам – или больница, или здесь.

– Не надо полицейских, – вскрикнула я и подскочила на постели. Они могут узнать, что это сделал Сальва, и посадят его в тюрьму. Наивная… я еще не знала, что даже если бы он убил меня, никто б его не посадил. Таким, как Мартелли, можно все. Мама тут же аккуратно положила меня обратно на подушки.

– Тише, милая. Не надо переживать. Мы просто поедем, чтоб тебе зашили рану и дали обезболивающего.

– Мне не больно. Зашивайте здесь. Я потерплю!

Отец бросил взгляд на Альфонсо. Тот стоял, как изваяние, с такими же сжатыми челюстями, как и у Сальвы. На старшего сына не смотрел. Он вообще никуда не смотрел и от этого казался еще ужаснее.

– Зашивайте здесь.

– Дайте ей вина или снотворного. Будет в задурманенном состоянии, и спокойно зашьем.

***

Когда меня зашивали, я чувствовала головокружение и покалывание во всем теле. Боль была где-то вдалеке, но моментами приближалась и вспарывала мне нервы. А я сильно раскрывала глаза и стонала. Чувствовала руки мамы, как они гладят мне голову, как ласкают и убаюкивают.

– Еще немного… совсем чуть-чуть, моя малышка. Скажи мне… кто это сделал?

– Я сама…, – едва произнося слова и теряя ее лицо в пьяном тумане.

– Неправда… Это кто-то из детей Альфонсо? Не бойся. Мы сумеем тебя защитить. Скажи маме… скажи мне. Их надо наказать!

– Нет! Я сама! Я же сказала!

– Хорошо…хорошо. Ты только не нервничай.

Врач закончил зашивать, меня накрыли белоснежным, хрустящим одеялом и оставили одну. Посетителей ко мне не пустили. Я лежала в темноте, пока там внизу шумели гости, звенели бокалы. Рука ныла и саднила… И я постоянно видела перед глазами лицо Сальваторе с этим удивленным взглядом, когда лезвие вспороло мне кожу. Он смотрел на меня с таким неподдельным ужасом, с такой болью и сожалением.