Ян Росс - БАСАД

• Название: БАСАД
• Автор: Ян Росс
• Жанр: Проза
• Год: 2020

Главный герой — начинающий писатель, угодив в аспирантуру, окунается в сатирически-абсурдную атмосферу современной университетской лаборатории. Роман поднимает актуальную тему имитации науки, обнажает неприглядную правду о жизни молодых ученых и крушении их высоких стремлений. Они вынуждены либо приспосабливаться, либо бороться с тоталитарной системой, меняющей на ходу правила игры. Их мятеж заведомо обречен. Однако эта битва — лишь тень вечного Армагеддона, в котором добро не может не победить.

---

И напоследок этот фрагмент был бы незавершенным без Алисы Селезневой — платонической любви пионеров и октябрят периода Перестройки.

В безвозвратно ушедшую эпоху советского детства мы все были влюблены в Алису — Гостью из будущего. Хиреющая страна рабочих и крестьян, или, точнее, диктатуры номенклатуры каким-то волшебным образом сотворила и подарила нам фантастический подростковый фильм, героиню которого можно было чистосердечно любить без всяких оговорок.

Чудесная Алиса с удивительными глазами и неповторимой улыбкой была нашей сверстницей, прилетевшей из прекрасного и далекого 2084 года. Этот светлый образ запечатлелся в памяти целого поколения — поколения влюбленных в Алису из будущего. Того самого будущего, где все стали чище и добрее, и в котором уже наверняка все хорошо.

С тех пор минула треть срока, оставшегося до того времени, из которого по сценарию прилетела Гостья из будущего. Прекрасное далёко все так же далеко, да и солнечные сады детства, кажущиеся таковыми лишь в ностальгической ретроспективе, давно остались позади. И вряд ли многие из поколения влюбленных в Алису сберегли в себе умение любить так же упоенно и безоговорочно, как мы все когда-то любили невыносимо очаровательную и в то же время такую простую, родную и милую Алису.

Единственное, что осталось неизменным — это миф о чистой любви. Миф сохраняется незапятнанным, несмотря на то что мы конопатим любовью какие попало щели и прорехи бытия, и оправдываем ею не только эксцентричные выходки, но и все несовершенства мироздания. Любовь, наличие любви как бы искупает и страдание, и жизнь, и смерть… примиряет с ними, оправдывает. Любовь призвана уравновешивать весы. Создавать иллюзию, что не все напрасно. Но… любовь — настоящая, мирская, а не воображаемая — ничего не уравновешивает, не оправдывает и не искупает. Она — лишь тень, неуклюжая и трогательная попытка воплощения сентиментального литературного образа, некогда возведенного на пьедестал Шекспиром, Гете, Пушкиным и иже с ними.

Микро- и нано-паники

— А в чем проблема?! — брякает МАксим, подчеркнуто игнорируя мое присутствие и в который раз обращаясь исключительно к Шмуэлю.

МАксим — это тот, который инженер лаборатории и колхозник из Нетивота. Уже третий месяц он бойкотирует меня из-за конфликта на тему Дам. Точнее, того, что можно или нельзя делать и говорить в их присутствии. Его негодованию нисколько не мешает тот факт, что в нашем чисто мужском коллективе никаких Дам как не было, так и нет. Колхозный рыцарь Амбера ведь борется за правду, а борцам за правду не до каких-то там частных мелочей окружающей действительности.

Враждебные вихри, веющие в сознании колхозника, нагнетают обстановку в нашей маленькой группе, и я неоднократно пробовал с ним помириться. Но он всякий раз вздымал знамя священной борьбы и вступал в роковой бой со злобными силами в моем лице. Особенно ему нравилось разносить в клочки мой первый роман, самозабвенно талдыча, что главный герой, который в его воображении уже полностью слился со мной самим, груб, спесив и в целом крайне несимпатичен. Что тут скажешь? Я пытался вернуть общение в конструктивное русло, а МАксим сокрушался, что, прочитав мою книгу, разослал ее всем знакомым и теперь терзается запоздалыми раскаяниями.

— Значит так, по делу, — завершив костерить мой моральный облик, заявил он на последней беседе. — Сперва ты устроил какую-то истерику. Потом еще чего-то, не помню, че ты там молол… Но уж коли ты хочешь разрядить обстановку, я рад! Я приветствую! Только давай так: говорящий берет в руки по гантеле и становится на одну ногу, — это у колхозника такой первобытный способ нормировать время, отведенное каждому на высказывание. — Сейчас говорю я. Ты книжку свою читал? Ты вообще помнишь, что там написано?

Выходя на новый круг, МАксим упивался своим надрывом. В его голосе звучала искренняя обида, будто я нарочно сочинил все так, чтобы при первом прочтении ему понравилось, и основной целью написания романа было втереться в доверие простодушному колхознику. Но теперь-то он меня раскусил, теперь-то он распознал мою истинную сущность. И ему стыдно. Стыдно, горько и больно, что он приложил руку к распространению этой… этой… тут он вздыхал и скорбно устремлял взгляд куда-то вдаль.

Не скажу, что это совсем не задевало. Задевало. Даже очень. Но как на такое реагировать, не оправдываясь, я не знал. Не утешать же его… Оставалось лишь молчаливо посочувствовать. Налюбовавшись далью, МАксим вновь заводил свою шарманку, а я уже жалел об отсутствии гантелей и поражался тому, как затейливо, оказывается, можно выворачивать реальность наизнанку.

Из мирной инициативы ничего хорошего пока не выходило. Холодная война ужесточилась.

— Дык, а че такого? — напирает МАксим, продолжая делать вид, что в кабинете находится только он и профессор Басад. — Сейчас я раскурочу микроволновку, делов-то… — в доказательство он энергично взмахивает зажатой в кулаке отверткой. Зачем он притащил ее на встречу — загадка. — Разберу, вытащу этот, как его… СВЧ-излучатель, и будем жарить.

Опасения на тему излучения зрели во мне уже давно. Проводя опыты, я сотни раз в день пользовался микроволновкой, и необходимость постоянно облучать себя и окружающих всерьез меня тревожила.

Пришлось вникнуть в способы измерения электромагнитных полей. Вопрос на удивление нетривиальный — простейшие дозиметры, которых пруд пруди в интернет-магазинах, не подходили. В статье, сравнивающей бюджетные модели, наглядно доказывалось, что показания дозиметров этой категории разнятся на несколько порядков.

Я стал настаивать на покупке профессионального прибора. Речь шла о нескольких сотнях долларов, и тут истерика началась у профессора Басада. Разбрасываться средствами он был не намерен! Меж тем мы уже с горем пополам разобрались с воздухозаборными клапанами, научились пользоваться итальянским микроволновым генератором и почти сразу убедились в его непригодности для наших нужд. А возможности бытовой микроволновки, во всяком случае, в ее первозданном виде, были практически исчерпаны. Дилемма, что и как делать дальше, становилась все острей и актуальней. Шмуэль рвал и метал, требуя родить решение в кратчайшие сроки.

— МАксим, СВЧ-печь не просто так сделана из металла. Там все, даже дверца, покрыто металлической сеткой, — как можно спокойней повторяю я уже далеко не в первый раз. — Корпус микроволновки — это клетка Фарадея40. Она экранирует поле. Там размер каждой ячейки выверен… — обращаюсь я уже к профессору Басаду. — Все зазоры и дырочки должны быть значительно меньше длины волны. А он хочет раскурочить и вытащить…

Профессор Басад недовольно морщится. Я пилю его на тему дозиметра уже не первую неделю, а он отмахивается, приводя в пример мобильные телефоны, которые мы все таскаем в карманах.

— Но послушайте, я не понимаю! Ладно, допустим, вам плевать на меня, но в комнате работают еще три человека, студентов сюда водят… Их вы тоже готовы облучать? — не унимался я. — За тонкой гипсовой стеной с одной стороны сидит системщик факультета… Его тоже «жарить»? А с другой — ты, МАксим. Тебе самому-то нормально часами облучаться?!

— Чепуха! — презрительно поводит плечом МАксим. — Вот у нас в Нетивоте…

— Пожалуйста, только не Нетивот, — взмолился я. — Поймите, это не шутки, нельзя разбирать СВЧ-печь. Клетка Фарадея, экранирование… эм… Шмуэль, вы же регулярно приходите в лабораторию, вас собственное здоровье не заботит?

МАксим, продолжая старательно делать вид, что меня не существует, преданно глядит на Шмуэля и отрицательно поводит головой из стороны в сторону. Не вполне понятно, как это ему удается при такой носорожьей шее. Мне даже становится немного боязно, что сейчас его башка отвалится, стукнется о край стола, бухнется на пол и выкатится в коридор, погромыхивая пустотами.

Однако на самом деле мне уже совсем не смешно. Шмуэль хочет во что бы то ни было сэкономить деньги, а МАксим — любой ценой свести со мной счеты. И страшно подумать, чем это закончится. Светлым проблеском на мрачном горизонте стало извещение от ректора, который рассмотрел кандидатуры от всех факультетов и выбрал меня единственным представителем Техниона на соискание стипендии Азриэли!

Это приятно льстило самолюбию, и после долгих недель ворчливого недовольства я удостоился поощрительного замечания от моего научного руководителя. Но прохождение отборочного тура на пути к возможной будущей номинации никак не предохраняет от облучения. Поэтому вернемся к основной канве и делам более насущным. Паника на тему электромагнитных волн началась у меня на фоне других страхов, связанных с антисанитарией в лаборатории и с токсичностью наночастиц.