Ингеборг Сеннесет - В мире нет места для меня. Искренняя история борьбы за себя

• Название: В мире нет места для меня. Искренняя история борьбы за себя
• Автор: Ингеборг Сеннесет
• Жанр: Биографии
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-04-092430-1

Это история о том, каково это – очутиться в длинном коридоре, где вместо пола зыбучий песок, и чувствовать, как ты все слабеешь, а чем отчаяннее пытаешься выбраться, тем сильнее тебя засасывает. Это болезнь, и она отнимает большую часть жизни. У автора она почти отняла и саму жизнь. Книга, которую вы держите в руках, настолько наполнена отчаянием, желанием справиться и надеждой, она точно поможет задуматься о том, как иногда важно человеческое тепло, вера и поддержка. Настолько, что они могут спасти жизнь. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

---

Больной попадает в жуткий замкнутый круг вечных подсчетов: калории, граммы, килограммы, сантиметры, километры, количество упражнений и так далее. Так возникают психические страдания. Хотя медицинский риск чаще имеет соматический – то есть телесный – характер, основные мучения же психологические. Потому что зацикленность на себе приносит страдания. Больному кажется, будто его жизнью управляет не он сам, а кто-то другой. Можно сказать, если подобная игра слов вообще уместна, что расстройство пищевого поведения въедается в самые разные сферы жизни. И переваривает их. Мысли, эмоции, внимание, интересы и речь становятся связанными с едой и телом. Расстройства пищевого поведения истощают и изнуряют. В «Анорексии» описывается такая подчиняющая себе и болезненная мания. Автор описывает свою повседневную жизнь в аду, и это ад конкретных вещей.

Для расстройств пищевого поведения характерна конкретизация, при которой эмоции и отношение перевоплощаются в конкретный физический опыт, поддающийся измерению. Стоит больному войти в комнату, где присутствуют другие люди, как он тотчас же принимается сравнивать. Кто здесь самый худой и самый толстый? Что едят другие, меньше меня или больше? Когда больной напуган, у него может сложиться впечатление, что он раздувается и толстеет. Иногда у них нет сомнений в том, что они стремительно полнеют, однако в основе этого ощущения лежат очень сложные чувства. В подобных ситуациях важно не доверять телесным ощущениям.

Логические ошибки расстройств пищевого поведения

Вспомним еще один фильм – «Трудности перевода» Софии Копполы. Договариваясь друг с дружкой, тело и разум часто неверно интерпретируют взаимные сигналы. Попробую объяснить.

Конкретика в расстройствах пищевого поведения означает, что эмоциональное становится телесным, и наоборот, а также что эти две сферы переплетаются. Начнем с начала. С нашего рождения. Одно из наших первых впечатлений о мире мы получаем, когда сосем грудное молоко, которое дает нам другой человек. Принимая пищу, мы проглатываем первые впечатления об окружающих. Еда, мать, забота и любовь переплетаются друг с другом. В дальнейшем эти факторы остаются взаимосвязанными, но для некоторых взаимосвязь эта особенно тесная. Еда и тело – явления конкретные, но они также могут играть роль языковых образов. Довольно много образов в нашей речи основаны, хоть мы этого и не осознаем, на телесном опыте. Правда бывает горькой, переварить ее сложно, а обиду приходится проглотить. Окружающих мы считаем кислыми, едкими или вязкими. Одна одиннадцатилетняя девочка, страдающая анорексией, сказала мне, что считает себя крепким орешком, который сложно расколоть.

При расстройствах пищевого поведения эти метафоры преобразуются в телесный опыт. Тяжелые мысли придают ощущение тяжести в теле. Тоска превращается в навязчивое действие. Внутренняя пустота и одиночество порой приводят к тому, что человек старается заполнить себя пищей. А страх порождает ощущение полноты. В этом и заключаются «логические ошибки», которые мы совершаем под влиянием расстройств пищевого поведения. Чувства, подобные уверенности и доверию, такие же основополагающие, как физический опыт. Но эмоциональный опыт не имеет телесного воплощения и поэтому четко не разграничивается. Картина расплывается и размывается. При расстройствах пищевого поведения, как и при самоповреждении, эмоциональный аспект привязывается к конкретному телесному восприятию. Тело становится инструментом для опыта, который изначально телесным не является. Благодаря физическому опыту ситуация становится постижимой: больной физически ощущает свои исхудавшие руки и ноги и ему кажется, будто неопределенность исчезает. Физический контакт – это кратчайший путь, опыт, который всегда под рукой.

Еще с начальной школы я втайне пыталась найти ответы на сложные вопросы, нанося себе увечья; чаще всего моим инструментом становилась еда. Такая тактика была наименее заметной.

Тело и разум, вещи и знаки будто сливаются воедино. Тот, кто тяготится мыслями и эмоциями, может попытаться облегчить свое состояние. Тот, кто чувствует себя переполненным, может попытаться очиститься, прибегая к связанным с мытьем ритуалам, слабительным препаратам или искусственно вызванной рвоте. Итак, в подобных ситуациях легко заблудиться. В книге Ингеборг Сеннесет голод во многом связан с желанием наказать себя.

Жизнь полна сложностей, и мы пытаемся выжить, упрощая ее. Для этого мы ищем убежище в собственном теле. Наше тело обладает богатством. Тело – это язык, и говорит оно вполне конкретно и прямо. Однако вместе с тем наши тела бедны именно потому, что язык конкретен и прям. Ему недостает нюансов. Беговая дорожка или напольные весы – места, плохо подходящие для того, чтобы справляться со сложными эмоциями. Тем не менее этот язык может загнать нас в ловушку. Мы забываем, что это лишь связанные с телом метафоры, и считаем это действительностью. Когда способности тела занимают центральное место, возможности для рефлексии исчезают. Мы начинаем мыслить жесткими и абсолютными категориями, не оставляя места для размышлений. В мире конкретного мы утрачиваем любопытство по отношению к себе. Следовательно, нам нужен другой язык – лучше того, которым разговаривает с нами тело. Для этого мы проводим встречи с психологами. И для этого мы пишем книги.

Одиночество

В самом начале книги «Анорексия» упоминается ощущение непохожести на других и одиночества. Серьезно заболев, мы быстро становимся еще более одинокими. Заболевание приводит к социальной отстраненности. Общение с другими нередко предполагает встречи за едой, которых теперь приходится избегать. К тому же мы склонны высказывать то, что у нас на сердце, и некоторые из нас не осознают, что говорят почти только о еде и теле, а окружающим это надоедает, и они начинают нас сторониться. У больных расстройствами пищевого поведения наблюдаются симптомы, отталкивающие от них других людей.

Такую, как я, на ужин я бы не пригласила.

Расстройство пищевого поведения превращает меня в социопата.

Оно отрывает меня от окружающего мира.

Сейчас важную часть жизни составляют социальные сети. В социальных сетях больные расстройством пищевого поведения могут просиживать ежедневно по несколько часов, бесцельно просматривая чужие странички. Такая жизнь в соцсетях быстро приобретает асоциальный оттенок. Жить рядом с другими людьми непросто. Но еще сложнее становится, когда другие исчезают.

*ААААААААААААА*

Ты самый эгоцентричный человек в мире!

(Комментарий в блоге Ингеборг Сеннесет)

Читая «Анорексию», я представляю то, что описывает автор. Однако у меня также складывается представление и о том, чего она не описывает. О других людях она пишет довольно мало – их образы размыты. Но вдаваться в морализаторство мы сейчас не станем, а вместо этого давайте прочтем текст, очень точно описывающий, что именно боль может сделать с нами. Когда мы испытываем психическую или физическую боль, например когда что-то попадает в глаз, мы ломаем ногу, страдаем от депрессии или анорексии, она привлекает наше внимание. Она, словно черные дыры во Вселенной, высасывает энергию, и поэтому наша эмпатия к окружающим стремительно исчезает. Из-за сломанной ноги или одержимости мы меньше думаем о детях в Алеппо. С этим ничего не поделаешь, и за это мы вынуждены расплачиваться.

Цель психотерапии – помочь вновь взглянуть на мир вокруг. А избавиться от расстройства пищевого поведения можно, когда что-то другое в жизни становится важнее, когда жизнь в обществе становится для нас важнее.

Хаос, стыд и гнев

Как нам понять расстройства пищевого поведения?

Мы с Ингеборг гуляем по берегу озера, обсуждаем книгу и предисловие. И еще говорим про ужас и террор. Анорексия – это ужас, и она напоминает террор.

Хотя кто-то с моим сравнением не согласится и вполне может истолковать его неверно, однако между анорексией и террористической организацией существует логическое родство. Это родство заключается в радикализации тела и разума, когда во главу угла ставятся крайности. С точки зрения психологии личности и политической психологии оба явления стремятся к крайней простоте вместо того, чтобы жить в мире сложностей. Принцип обоих явлений можно выразить фразой «все или ничего» вместо «все приемлемо». Оба явления продвигают насилие по отношению как к самому себе, так и к другим. И анорексия, и террор изначально представляют собой утопию, однако они находят воплощение в военной или медицинской реальности. Метод, поддерживаемый ими, противоречит целям.