Кристофер Гортнер - Великая актриса. Роман о Саре Бернар

• Название: Великая актриса. Роман о Саре Бернар
• Автор: Кристофер Гортнер
• Жанр: Историческая литература
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-389-19181-5

Великая Сара Бернар родилась в семье куртизанки, но образование получила в пансионе при монастыре. Вернувшись в Париж, девушка сталкивается с настоятельными уговорами матери заняться семейным ремеслом – стать куртизанкой. Чтобы избежать этой участи, Сара пытается сделать карьеру на сцене «Комеди Франсез», но ее необычный для своего времени стиль игры приводит к скандальному увольнению. Лишившись работы, девятнадцатилетняя Сара вынуждена подчиниться воле матери. Однако все внезапно меняется, когда Сара обнаруживает, что беременна. Она решает оставить ребенка и оказывается без гроша в кармане. После безуспешных поисков работы Сара неожиданно получает приглашение в театр «Одеон», где завоевывает сердца зрителей своей игрой в новаторских постановках. Последующее возвращение в «Комеди Франсез» открывает новую страницу в жизни Сары Бернар. Устаревшие нормы актерской игры, принятые в этом театре, заставляют ее активно искать собственный независимый путь. И наперекор всему она становится известной актрисой, получившей признание не только во Франции, но и во всем мире. Роман «Великая актриса» – захватывающий рассказ о женщине, чей непревзойденный талант и бунтарский дух вписали ее в историю театра как Божественную Сару. Впервые на русском языке!

---

Я больше не была Сарой Бернар, незаконной дочерью и некрещеной еврейкой.

Я превратилась в небесного посланника Божьего.

Это продолжалось меньше минуты. Или мне так показалось. Когда на нас обрушились аплодисменты и мы стали кланяться, я поняла, что вся взмокла от пота. Я откинула назад волосы – они были влажные и растрепанные. Наверное, я выглядела ничуть не похожей на ангела.

Монсеньор аплодировал стоя. Так же и преподобная матушка Софи, ее лучистая улыбка выражала одобрение и обязывала всех остальных зрителей следовать показанному примеру.

Меня переполняло ликование. Эти овации… Они звучали как музыка.

Я скользила взглядом по морю лиц и поднятых рук и внезапно словно получила удар под дых тяжелым сапогом, увидев свою мать и Розину. Тетя хлопала с гордым видом.

Жюли стояла неподвижно.

Глава 5

– Мое дорогое дитя, ты была прекрасна! – воскликнула матушка Софи.

Остальные девочки меняли костюмы на форму, чтобы поскорее вернуться в зал и встретиться с родителями, а я стояла оглушенная и не слышала преподобную матушку, пока она не коснулась моего плеча.

– Моя мать и тетя… они здесь, – пробормотала я.

Мне хотелось, чтобы они увидели меня и поняли, каких успехов я достигла, но, сказать по правде, не верила в их появление.

– Естественно, они здесь, – подтвердила матушка Софи. – И ждут тебя. – Она положила ладонь мне на лоб. – О, но ты вся мокрая. Нужно снять эту мантию и…

Я отступила назад, не резко, но достаточно, чтобы преподобная остановилась.

– Матушка Софи, пожалуйста, я бы хотела поцеловать перстень монсеньора.

Лицо настоятельницы осветилось.

– Конечно, так и надо поступить. Как только ты переоденешься, я отведу тебя к нему. Но нужно поспешить. Монсеньор готовится к отъезду, пока мы тут разговариваем.

– Пойдемте прямо сейчас. – Не дожидаясь ответа, я пошла в зал.

За спиной у меня раздались протесты:

– Сара, ты все еще в костюме!

Я не стала ждать, так что матушке Софи пришлось поторапливаться, чтобы поспеть за мной. Она схватила меня за локоть. Архиепископ в накидке стоял в окружении людей и благосклонно улыбался.

– Что стряслось? – спросила матушка Софи. – Зачем тебе вдруг понадобилось встречаться с монсеньором?

– Я должна получить его благословение.

Мольба в моем голосе вызвала у матушки замешательство, но потом она кивнула:

– Хорошо. Но только благословение. Мы не должны задерживать его.

Подходя к монсеньору, я прекрасно понимала, что Жюли и Розина наблюдают за мной. Остановившись перед архиепископом, я почувствовала, как глаза матери буравят мне спину. Священник обратил внимание на меня. Я встала на колени.

Архиепископ усмехнулся:

– Кто это тут у нас? Неужели наш огненный архангел?

– Монсеньор, – заговорила я, как мне казалось, со смиренным почтением, – прошу вашего благословения. Я родилась еврейкой, но хочу креститься и прошу, чтобы вы присутствовали при моем вступлении в Святую Церковь.

Архиепископ оторопел. Он повернулся к преподобной матушке:

– Эта девочка искренне преданна?

Матушка Софи взволнованно ответила:

– Она каждый день учит катехизис и очень набожна. Может быть, в следующем году, когда ей исполнится двенадцать, она будет готова.

Поглядев на архиепископа сквозь спутанные волосы, я увидела, что он задумчиво смотрит на меня.

– Ну хорошо. Если она готова, я даю свое благословение и буду присутствовать на крещении.

Я схватила его руку и поцеловала перстень.

– Спаси вас Господь, монсеньор, – прошептала я, и он, снова улыбнувшись, отвернулся.

Глянув на меня в замешательстве, преподобная матушка отправилась провожать архиепископа.

Я как раз поднялась на ноги, когда подошли Жюли и тетя Розина. Возмущение матери обрушилось на меня.

– С ума сошла? Что за представление?!

Мать заставила себя замолчать и поджала губы. Выглядела она бледнее, чем обычно, но была в великолепном платье из голубой тафты; кружевная косынка, накинутая поверх лифа с высоким горлом, сколота брошью с камеей; фигура стройная, облегавший талию корсет скрывал все признаки вероятной беременности. Это меня удивило, пока я не вспомнила, что прошло уже больше двух лет, и, разумеется, она уже давно родила бы, если бы тогда носила ребенка.

Розина с волнением поцеловала меня в щеку. Она тоже выглядела ухоженной – в розовато-лиловом платье с канареечной атласной каймой, волосы не убраны, а затейливо уложены локонами. Сердце у меня захолонуло. Неужели Розина тоже занялась семейным делом? В своей наивности я упустила из виду, что моей тете уже двадцать два, она хотя и была на несколько лет моложе матери, но, вероятно, предполагалось, что сама начнет зарабатывать на свое содержание, после того как меня сбыли с рук.

Позади них с сардоническими улыбками на лицах стояли два господина, оба в сюртуках и с цилиндрами в руках.

Я проигнорировала их и обратилась к матери, изобразив непонимание:

– Спектакль? Монсеньор – наш почетный гость.

– Даже не думай! – рявкнула Жюли. – Никакого крещения не будет. Я запрещаю.

– Но вы же отправили меня сюда, в монастырь. Разве не этого вы хотели? – спросила я, испытывая злобную радость оттого, что щеки матери запылали.

Казалось, она готова взорваться – это обстоятельство я находила одновременно пугающим и забавным, – но тут послышались шаги торопливо возвращавшейся к нам матушки Софи.

– Извините меня, – сказала преподобная, – я должна была проводить монсеньора до кареты, но я очень рада, что вы смогли прийти. Как видите, мадам, Сара вполне успешно справляется!

– Да, – сухо ответила Жюли. – Вижу. Кажется, даже слишком преуспела.

Матушка Софи похлопала меня по плечу:

– Она может чересчур увлекаться, но у нее щедрое сердце. И явные художественные способности. Вы обнаружите, что она…

– Преподобная мать, – оборвала ее Жюли, отчего я сморщилась, – есть тут какое-нибудь место, где мы могли бы обсудить кое-что приватно.

– Да, конечно. Мой кабинет. Только… – Матушка Софи глянула на мнущихся рядом девочек, которые ждали возможности поговорить с ней, большинство, включая Мари, были окружены родней.

– Это важно, – добавила Жюли. – У меня мало времени.

Матушка Софи неохотно согласилась и повела Жюли к выходу из зала, оставив меня с Розиной и мужчинами, которые погрузились в беседу. Тетя обняла меня с такой любовью, что я простила ей нарушенное обещание навещать.

– О Сара! Ты была восхитительна. Так вошла в роль! Сама Рашель не могла бы сыграть лучше. Кто бы мог подумать? Ты когда-нибудь размышляла о том, что карьера на сцене может стать твоим призванием в жизни?

Я в изумлении смотрела на нее. Рашель Феликс была ведущей драматической актрисой в «Комеди Франсез», еврейка по рождению, известная виртуозной актерской игрой. Розина и раньше говорила мне о ней. Однажды она пыталась достать нам билеты на ее выступление, но их разобрали за несколько недель до спектакля. Я знала, что должна наслаждаться таким сравнением, даже если оно было нелепой попыткой тети загладить неприятное впечатление от встречи с матерью. Потом вспомнила слова Мари о куртизанках – они развлекают, как актрисы, – и резко сказала:

– Я не хочу торговать собой на сцене. Или где-нибудь еще, если на то пошло. Думаю, я хотела бы стать монахиней.

Заявление было спонтанным, я сделала его, не задумываясь о том, какие последствия оно влечет за собой, тем не менее мои слова произвели немедленный эффект. Тетя издала нервный смешок:

– Монахиней? Как ты можешь нести такую чушь! – Она замолчала, веселость ее улетучилась, когда вгляделась в мое лицо. – Это невозможно. Понимаешь? Для вступления в монастырь у девушки должно быть приданое. Даже любовь Господа не бесплатна. К тому же ты только что слышала Жюли. Она этого не допустит.

– Почему нет? Если я хочу служить Богу, какое ей дело? Я уберусь с ее дороги навсегда.

Розина вздохнула:

– Ты болтаешь глупости. – Она глянула на своих спутников, которые, насколько я могла судить, не обращали на нас ни малейшего внимания. – В следующем году тебе исполнится двенадцать. Почти женщина. Я говорила, почему Жюли отправила тебя сюда, но, думаю, ты также должна знать… – Розина замолчала, на лбу у нее залегла тревожная складка.

– Знать что? – Вдруг я почувствовала, что на поверхность всплывает какая-то давнишняя тайна.

Розина опустила взгляд и нервно мяла в руках мягкие кожаные перчатки.

– Твой отъезд сюда устроила не одна Жюли, – наконец произнесла моя тетя. – О, она хотела отправить тебя из дома, это верно. И у нее были на то причины, но это место выбрала не она, а… – Розина резко протянула руку и погладила меня по щеке. – Какая теперь разница?

– Пожалуйста. – Голос мой дрожал. – Для меня это важно. – Хотя я не была уверена, что и правда желаю услышать больше, во мне росло беспокойство: о чем же беседует Жюли с матушкой Софи? Я вообразила, что мать заберет меня отсюда и отправит в какое-нибудь менее гостеприимное место, где никто мне не обрадуется. – Насчет крещения это было не всерьез, – добавила я, а Розина все продолжала колебаться. – Я попросила благословения у монсеньора, только чтобы позлить ее.