Билл Косгрейв - Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly

• Название: Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly
• Автор: Билл Косгрейв
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-17-126651-6

Love Her Madly – увлекательный роман, названный в честь одной из самых известных песен группы «The Doors» и написанный Биллом Косгрейвом – другом Джима Моррисона во времена беззаботной молодости. Как медленно действующий наркотик, история, рассказанная автором, раскрывает историю первой любви еще никому не известного Джима Моррисона и юной Мэри Вербелоу, историю потерянной дружбы, немыслимых обстоятельств и любопытных совпадений. Автор погружает читателя в потерянную, но не забытую эпоху и приоткрывает неизвестную сторону жизни Джима Моррисона. Его откровенный рассказ заставляет читателя задуматься о том, что судьба великого солиста «The Doors» могла сложиться совсем по-другому.

---

– Вон, вон кто-то подъезжает! Кто это?

Возбуждение нарастает. Ко входу подползает лимузин и выгружает свой бесценный груз под вопли и свист обожающей толпы.

Даже если бы мне удалось пробраться ближе сквозь массу людей, я в жизни не пройду мимо копов и секьюрити. Сумерки сгущаются. Я решаю пройти два квартала на юг, там повернуть и вернуться по параллельной улице, и в итоге оказываюсь с задней стороны здания. Тут полно грузовиков, снуют водители и рабочие.

Здесь возведен высоченный забор, чтобы фанаты не могли пробраться вдоль концертного зала, но невероятным образом осталась лазейка, ведущая на разгрузочную площадку. Тут же угрожающий знак: ВХОД ВОСПРЕЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРИВЛЕЧЕНЫ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ!

Уже совсем стемнело, и когда я с беспечным видом иду в сторону грузовиков, никто даже смотрит в мою сторону: ни занятые делом водители, ни рабочие. Я протискиваюсь вдоль грузовика, который припаркован прямо рядом со ступенями, ведущими к задней двери. Черт! У двери стоит охранник; похоже, он не заметил меня, пока я крался в тени машины.

Неожиданно со стороны парадного входа доносится рев толпы. У красной дорожки высаживается очередная звезда. Позади меня слышится какая-то суматоха, по гравию шуршат ботинки. Кто-то бежит. Кто-то кричит. Тысяча чертей! Копы меня застукали!

Но нет, это несутся фотографы в погоне за лимузином, который направляется к заднему входу и останавливается между моим грузовиком и лестницей. Я оказываюсь зажатым между ступенями и задней пассажирской дверцей. Как только она открывается, к этому пятачку кидается армия журналистов: «Джимми! Эй, Джимми, улыбнись! Джимми, помаши нам!». Джимми вылезает из машины. Вокруг него сумятица, щелкают затворы фотокамер, кругом вспышки. А когда он поднимается по ступеням ко входу, я в буквальном смысле прижат к нему сзади наседающими фотографами. Джимми оборачивается, снимает шляпу и дает им то, что они просят – свою знаменитую широкую улыбку. Его карие глаза блестят, а я думаю про себя: в жизни он намного ниже ростом. Я все еще прижат к нему, когда дверь неожиданно распахивается. Кругом хаос, представители прессы наседают, толкаются, кричат, вспышки ослепляют. И тут меня вносит внутрь через задний вход вместе с Джимми – Джимми Дуранте[12] – и его охраной; дверь за нами захлопывается, а обезумевшая толпа остается снаружи.

Господи, я внутри! Что дальше?

Я в двух шагах от знаменитого Джимми и его носа картошкой. «Пожалуйста, сюда, мистер Дуранте», и он со свитой исчезает за горой реквизита. Передо мной тяжелый красный занавес – я за кулисами. Вокруг лихорадочно снуют люди. Никому в голову не придет обратить внимание на парня в костюме. Слышно, как настраивается оркестр, проверяются микрофоны. Здесь все заняты делом. Я подхожу к краю сцены и отодвигаю тяжелый бархатный занавес: передо мной убегающие в темноту ряды кресел, на удивление слабо освещенный зал и буквально единицы зрителей, уже занявших свои места. Мое сердце бешено колотится. Я в зале, где вручается премия «Оскар», черт побери!

Все слишком заняты, чтобы обращать на меня внимание. Я по-деловому прохожу через сцену, спускаюсь по ступенькам в зал и иду по проходу по направлению к доносящимся звукам большого скопления людей. Очень мало кто ищет свои места в зале. Где же все? И где мне сесть? Надо все четко продумать. Я направляюсь к задним рядам, здесь звуки толпы усиливаются: передо мной выход в фойе. У дверей я чуть не налетаю на двух типов в смокингах. В фойе на меня обрушивается какофония голосов. Когда столько людей разговаривают одновременно, то невозможно ничего разобрать, но их лица точно ни с кем не спутать. Вот Рекс Харрисон разговаривает с ослепительной женщиной, потягивающей шампанское. Что?! Точно, она – Одри Хепберн! Фарфоровая куколка с худенькой шейкой. Она кажется такой… хрупкой.

Перестань пялиться на нее, идиот, лучше возьми что-нибудь выпить. Ты здесь единственный, кто не держит бокала в руках.

Я добираюсь до ближайшего ко мне бара и встаю в небольшую очередь. Кругом народ, все целуются и обнимаются, и говорят друг другу, как прекрасно они выглядят. Везде знакомые лица.

Атмосфера наэлектризована, все возбуждены. Я оглядываюсь на Одри в тот момент, когда с ней здоровается красавица с обольстительными формами, – это Софи Лорен. Она кажется раза в два больше Одри, хотя они одного роста.

Ради всего святого, перестань пялиться! Тебе надо пробраться мимо этого парня.

– Извините, пожалуйста, – говорю я Энтони Куину и оказываюсь перед баром.

– Слушаю вас, сэр, – говорит барменша.

Боже, тут даже барменши нереально красивые. Или их всех тоже загримировали?

– Будьте добры, шампанского.

Она наливает бокал и дает мне.

Можно ваш билет, сэр? – говорит она с ласковой улыбкой; на ее ослепительно белых зубах краснеет капелька помады.

Какого черта? На выпивку тоже нужен билет? Я в полном дерьме!

Я замираю на месте. Улыбаясь ей в ответ, медленно начинаю рыться в карманах пиджака, будто ищу билет: сначала в одном, потом в другом. Я в панике. Сердце готово выскочить. Вот и все. Празднику конец.

– Вот, возьмите мой. – Мимо меня протягивается тонкая рука в сверкающем бриллиантами браслете и дает барменше билет.

Я оборачиваюсь с улыбкой, в руке бокал шампанского, и говорю спасибо в самые обворожительные дымчато-голубые глаза, что я видел в своей жизни. Они принадлежат Ли Ремик[13]. Она невероятно прекрасна. Я видел ее в «Днях вина и роз», но в жизни она намного красивее.

– Пожалуйста. – Она улыбается.

Я делаю маленький глоток шампанского, улыбаюсь в ответ и потихоньку отхожу от бара. Она все еще улыбается и немного удивленно приподнимает брови. Вплоть до сегодняшнего дня я уверен, что она меня раскусила и там, у бара, поспешила на выручку.

От счастья меня словно охватывает чувство невесомости. Я прошел! Я на церемонии. Не могу дождаться реакции Джима. Интересно, какое у него будет выражение?

На прием продолжают прибывать новые лица, толпа снаружи ревет при появлении каждого нового лимузина. Везде, куда ни глянь – спереди, сзади, сбоку от меня – знаменитые лица, все толпятся вместе. Стив Макуин, Энджи Дикинсон, Джуди Гарланд, Боб Хоуп, Джули Эндрюс, Джоан Крофорд (через несколько месяцев я буду сидеть рядом с ней и целовать в щеку). А вот Ричард Бартон: ужасная кожа, и такой же низенький, как и Джимми. На самом деле в жизни они все кажутся короче. (Я встречу его и Лиз через восемь лет в Пуэрто Вальярта.) Фойе гудит и пульсирует, энергия этого места заразительна. Надушенные женщины в бриллиантах и сверкающих платьях, с безупречными прическами – каждый волосок на месте; загорелые мужчины в сшитых на заказ смокингах. Эти красивые люди излучают обаяние и изысканность, они в своем избранном кругу. Лица местной аристократии сияют.

Я допиваю шампанское и тут подмечаю, что многие оставляют на высоких столиках свою выпивку, едва прикоснувшись к ней: нельзя же произносить благодарственную речь пьяным. Я ставлю пустой бокал и беру стоящий рядом – практически полный. Никто не замечает. Я повторяю этот трюк еще раз, и еще. Мне хорошо, я блаженно парю где-то в самой гуще знаменитостей. Черт побери, когда я им киваю и улыбаюсь, они даже улыбаются мне в ответ! Давайте выпьем за нас, победителей!

– Прошу прощения, сэр. – На мое плечо опускается рука. Рядом стоит тип в смокинге – единственный, кто здесь не улыбается. – Как вы себя чувствуете, сэр?

– Отлично, спасибо большое. – Я держусь как ни в чем ни бывало. Непринужденно. Все идет как нельзя лучше. А когда я найду, где сесть, то все вообще будет супер. Пора начинать церемонию!

– Могу я видеть ваше приглашение, сэр?

– Приглашение?

– Да, ваше приглашение. – Он по-прежнему не улыбается.

Я перестаю дышать. Лезу в карман пиджака, ощупываю все, потом старательно обыскиваю карманы брюк. Потом выдаю свою самую естественную улыбку.

– Пройдите, пожалуйста, со мной.

– А в чем проблема? – браваду подогревает шампанское.

– Взгляните вокруг: во что одеты другие мужчины?

У меня в животе загорается сигнальная ракета. Я озираюсь по сторонам и вижу море идеально сидящих смокингов, насколько хватает глаз. И рядом я в своем полосатом костюме из ломбарда.

– Вы не можете найти приглашения, потому что у вас его нет.

Меня раскусили на церемонии киноакадемии, в гуще голливудской аристократии. Однако все происходит не как в кино.

– Пройдите со мной, сэр.

В общем, мне дают коленом под зад. Тип доводит меня до стеклянных дверей, мимо копов и секьюрити, прямо в толпу фанатов.

– Смотрите, смотрите! Кто это? – на меня уставилась группка возбужденных девчонок. – Кто это? Пожалуйста, можно ваш автограф?

– Гм, конечно, – говорю я, расписываюсь в их фанатских журналах и блокнотах и растворяюсь в толпе. Я чувствую себя одновременно опустошенным и полным эйфории. Я СДЕЛАЛ ЭТО! И это было круто!