Евгений Сатановский - Записные книжки дурака

• Название: Записные книжки дурака
• Автор: Евгений Сатановский
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-98580-7

Евгений Сатановский – предприниматель и меценат, президент Института Ближнего Востока и профессор ИСАА МГУ, экс-президент Российского еврейского конгресса, журналист и писатель, ведущий популярной программы «От двух до пяти» на радиостанции «Вести ФМ». Не всякому удается увидеть распад мировой империи – и при этом, живя в ней, уцелеть. Это случается раз в несколько поколений, но нет ни одной страны, которая существовала бы вечно. И даже если процесс развода имперских провинций, которые в одночасье становятся независимыми государствами, занимает несколько дней, расходятся они десятилетиями. Одни процветают. Другие раскалываются и гибнут. Третьи воюют между собой. Люди, еще вчера бывшие гражданами одного государства, строят новую жизнь или пытаются сохранить старую. Бегут куда глаза глядят или пытаются пристроиться в бывшей метрополии. Работают в поте лица или становятся криминальными авторитетами, наркоторговцами и террористами. Пополняют собой списки «Форбс» или ряды люмпенов. Описывать это – никакой жизни не хватит. Да и как описать Великий потоп, когда тебя самого крутит его водоворот? Китайцы не зря желали, чтобы их миновала пора перемен. Но уж если она пришла – грех не описать то, что видишь, и то, к чему, похоже, все идет. Об этом и написана настоящая книга. В ней автор честно пытался занять позицию нейтрального наблюдателя, хотя это ему не слишком удалось. Такая карма… В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

---

Тут вообще интересный вопрос, где оказываются все инстанции, ведомства и службы, призванные быть опорой режима, когда начинает пахнуть жареным и режим пошатывается, а потом и рушится – в одночасье или постепенно, как сложится. И где их присяга, верность их идеалам, а в последнем случае и партбилеты? Это к вопросу о криках желающих возвратить идеологию, которую оные желающие пытаются в одночасье изобрести на своём колене или заменить на что-либо милое их простому, простодушному и искреннему сердцу. Русскую идею, например, коль скоро славянская идея накрылась медным тазом, вместе с Украиной, как неотъемлемой частью славянской триады. При том, что и с Белоруссией тоже неясно: до той поры, пока всеобщий белорусский Батька Ляксандр Грыгорьевыч может что из России получить по льготным ценам и в своё собственное хозяйство пристроить – так он и брат, и союзник. А как экономическая целесообразность этого союза для него начинает падать, так он в момент – европеец. И для Брюсселя и Вашингтона он сразу становится не последним диктатором Европы, а светочем восточноевропейской демократии.

Опять же, вместо идеологии имеют место быть не слишком умелые попытки пропихнуть православие, в странной форме, предполагающей возведение памятников царям, которые по прихоти истории оказываются милы пропихивающим, невзирая на реалии их не слишком праведной жизни. Цари (или князья) непременно должны быть позвероватее, что, с точки зрения строителей памятников, особенно правильно, причём настолько, что отмыть их срочно изготавливаемые жития невозможно никакими усилиями, даже с помощью кино. Культурное, хотя и не слишком чистое на руку, судя по активной, плодотворной и публичной работе в его стенах правоохранителей из всех профильных ведомств, Министерство старается как может. Получаются сплошные конфузы. Памятники содраны с крестоносцев и кондотьеров, которых по всей Европе наваяли со средневековых времён до Возрождения не нам в пример, и смотрятся на местах, где поставлены, как на корове седло. Однако, если нет ни вкуса, ни разумения, так и чего не сделаешь в попытке подольститься к начальству…

Никто при этом не спрашивает себя, отчего принявший христианство князь Владимир его принимал не один раз, не говоря уже о том, что жизнь его, описанная достаточно подробно, больше соответствует идеалу классического викинга: бандита с большой дороги, прелюбодея в особо крупных масштабах и насильника, чем христианского святого. Или любому бандиту достаточно креститься самому и крестить тех, до кого он может достать огнём и мечом, чтоб стать святым? То есть, если примером для страны должен быть новокрещённый бандит, тогда да, версия проходит. А если нет, то как-то получается нехорошо. Да и к Москве памятник ему, воздвигнутый вышепомянутым мэром Собяниным на столь удачном месте, что похоронил не только вид на Кремль, но и на Пашков дом, и на храм Христа Спасителя – тоже новодел, но хотя бы имеющий исторические корни, лужковский, и на Манеж, и на Дом на набережной, по какому такому малограмотному вельможному капризу, какое имеет отношение?

Крестился он в Крыму. Правил в Киеве. Москвы тогда ни в каком заводе не было. Да и не крестился он в нынешнее православие, которое есть РПЦ. В греческое он крестился. Так что ему с тем же успехом можно ставить памятник в Константинополе – который Стамбул. Если не считать того, что там теперь турки и Святая София – мечеть-музей. Да и будь там греки, с какого перепугу им памятник ставить князю варваров, принявшему крещение? Мало было, что ли, князей этих? И опять же, если задуматься, так то православие, которое Владимир принимал, сохранили более или менее до нынешних времён отечественные староверы. Те самые, которые раскольники из романа графа Алексея Толстого «Пётр Первый». Последние носители чисто русского генофонда. Они, кстати, никаких памятников князю Владимиру не ставили и по поводу новодела на Боровицкой площади восторга не выражали. Не потому ли, что для них православие, возникшее во времена патриарха Никона, – никонианская ересь? Так что насчёт этого памятника, как символа единения русского народа, тут большой вопрос.

Хотя наверняка проще было дело. Звали князя Владимир. Имел он некоторое отношение к Крыму, а также к крещению Руси. Которое, правда, только начал, но с шумом и жёсткостью. А во главе страны тоже Владимир. И даже Владимир Владимирович. Чьи отношения с РПЦ позволяют говорить (правда, вопреки Конституции), что Россия – православное государство, многим чиновникам и журналистам. Ну, да Конституция у нас что? Мало её переписывали? Так и ещё перепишут, если надо. А что после превращения России на деле в православное государство – если такой прикид выйдет – развалится она довольно быстро и кроваво, так об этом ревнители этой случайно запавшей им в извилины идеи не думают. И начни с ними об этом говорить – не поймут про что. Они вообще не слишком склонны к дискуссиям и про любого, пытающегося с ними пообщаться на предмет вредоносности и опасности для страны их идей, начинают криком кричать насчёт оскорбления их религиозных чувств. Хотя просто ж хотели немного подольститься к начальству – какие чувства? Тем более религиозные?

И их даже можно понять. Для любого чиновника лизнуть до самых гланд – святое. Вдруг вспомнят, когда повышать соберутся? Или, наоборот, когда соберутся гнать – и не прогонят? А так как поставить памятник действующему президенту они пока явно не могут, поскольку он, как человек, не чуждый нормального отношения к комплиментам в свой адрес, грубую и глупую лесть чувствует и не слишком ей благоволит, то лепят памятник скандинавскому ярлу – не самой светлой фигуре в русской истории. Как бы с намёком, что тот символизирует этого. Хотя после воссоединения Крыма с Россией уместней было бы на самом деле ВВП, хотя бы с этого Крыма картой в простёртой бронзовой длани, поставить. Но ставить придётся не тогда, когда это может принести карьерные дивиденды. Ну и изваяли… Хотя по сравнению с орловским Иваном Грозным в виде конного кондотьера это ничего. Там отдыхают все. Один местный губернатор как отличился, с его ценнейшей для будущих историков современной эпохи фразой про поездку царя с сыном промеж Москвой и Петербургом, которого тогда ещё не построили! Сына не довёз, оказывается, царь к врачам, вот тот и помер. Не убивал он его. Это всё враги придумали.

Глянешь на это со стороны – полные идиоты. Глянешь второй раз – то же самое. Третий – ничего не меняется. То ли молодой олигарх, организатор будущей революции, ревнитель идеи подкупа элиты и свержения с её помощью действующего президента, действительно купил их оптом и в розницу. И если это так, то прав с точки зрения революционной логики. Их только в столице и нужно подкупать – исторически оправданно. То ли все эти персонажи сами до такой степени не ведают, что творят. Оторвались от действительности, как во время о́но царские придворные. Чего фрейлине Вырубовой, балерине Кшесинской, князю Юсупову и Витте со Столыпиным про Ленина думать? Да и знают ли они его? Про Распутина – дело другое. Они и думали. И, судя по романтическому телевизионному сериалу, живописующему помянутого старца в качестве фигуры исключительно интересной современному зрителю, особенно если сравнить его с давним советским фильмом «У последней черты», нынешние придворные уже готовы головами в прорубь. А страна… Ну что страна? Переживёт, если что. Не привыкать.

В

Вовремя умереть…

Главное в этой жизни – вовремя умереть. Толстой и Чехов, к своей большой удаче, не дожили не только до Октябрьской революции, но и до Первой мировой войны. Не увидев одну из самых кровопролитных и бессмысленных боен в мировой истории, которая напрочь перечеркнула все прекраснодушные идеи графа-землепашца и под корень выбила большую часть героев доктора-литератора. Но главное, оба не успели ни единого слова сказать о новой власти. Поскольку они её просто не застали, а представить себе такое не могли даже в страшном сне. В связи с чем и остались литературными классиками.

Толстой, по Ленину, как зеркало русской революции и, согласно тому же Ленину, главный мужик русской литературы. «Вишнёвый сад» и «Чайка» в каждом уважающем себя театре страны – СССР она называется или Российская Федерация, неважно. И отдельный театр – имени Чехова. Кстати – интересно, почему Толстому не досталось? Многотомные собрания сочинений. Неотъемлемое место в школьной программе. Камлания имени обоих и в каждом уважающем себя эмигрантском центре, и в каждом официальном советском и постсоветском представительстве за рубежом. Дни культуры и литературы их имени, олимпиады и сочинения, памятники и мемориальные доски из ценных, особо прочных материалов на всех объектах, с которыми оба соприкасались.

Опять же – мемориальные усадьбы. Особенно потомкам Льва Толстого повезло с Ясной Поляной. Плюс преподавание в разведшколах всего мира – белоэмигранты постарались. Сакральный статус в мировой русистике и советологии, с которым может сравниться разве что Достоевский (почему – Б-г весть, причём во всех трёх случаях). Горький и Маяковский, как их младшие современники, всё успели увидеть своими глазами. Сказать, чтобы им это принесло много пользы, нельзя. «Буревестник революции» отсиживался-отсиживался на Капри – не отсиделся. Домой вернулся в почёте и некоторое время жил в достатке и холе… до поры. Которая настала довольно скоро. После чего – знаменитый густоусый профиль на собраниях сочинений и прочее мемориальное. Ну а Маяковский, с его буйным характером, сам застрелился. Тоже дело довольно тёмное, но чем кончилось – известно хорошо.