Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

• Название: Герой империи. Война за Европу
• Автор: Александр Михайловский
• Жанр: Историческая фантастика

Война с Германией выиграна, Гитлер захвачен в плен, а осуществившийся заговор немецких генералов привел их страну в состав нарождающейся Империи. Успешные переговоры о Присоединении проведены не только с Германией, но и с Японией и Соединенными Штатами. Британия придерживается враждебного нейтралитета, а Красной Армии еще предстоит принять все германское наследство в Европе. При этом немало проблем готовы доставить бывшие германские сателлиты: Словакия, Венгрия и Румыния. Италия колеблется, на чью сторону ей встать, а это значит, что война в Европе за будущее всего человечества продолжается. Стуча колесами, мчатся на юг эшелоны – это советское командование перебрасывает войска на новое направление главного удара. А в это время к Земле приближается боевой корабль воинствующего клана «Синих Огней». Какие опасности для нашей планеты и возможности для зарождающейся Империи несет этот пришелец из космических далей? Сумеет ли «Полярный лис» принудить его к капитуляции или перехват завершится акцией полного уничтожения?

---

– Хорошо, – вздохнул Благое Нешкович, – это мы сделаем. Но что же дальше?

– А дальше все по порядку, – ответил господин Громыко. – Товарищ Болдин будет помогать вам формировать из партизанских отрядов сербскую Народно-Освободительную Красную Армию. Товарищ Пекоц вместе с лучшими вашими бойцами займется нехорошими людьми, которые не пожелают мирно принять наш план. Вопрос поставлен так остро, что не до шуток. Потом случится решение хорватского вопроса и пройдут плебисциты по национальному размежеванию на территории бывшей Югославии, после чего, опять же через плебисцит, объединенная Сербская Советская Социалистическая Республика вступит в состав Советского Союза. Как видите, цели определены, задачи поставлены, и пора браться за работу. Или нам поискать другие кандидатуры на роль основателей сербского социалистического государства?

– Нет, – сказал Драгойло Дудич, – никого искать не надо. Если вопрос о вступлении Сербии в Советский Союз будет решать сам сербский народ, то кто мы такие, чтобы препятствовать его волеизъявлению.

– Да, – сказал господин Нешкович, – вы правы. Первым делом требуется собрать Народное Вече и опираться на его решение как на фундамент. Что народ скажет, то мы и сделаем. А пока мы хотели бы получше узнать и товарища Пекоца, который свалился к нам как снег на голову, и господина Карагеоргиевича, который все время был здесь, но на последние годы выпал из сербской политической реальности. И спасибо вам за Франца Беме, товарищи. Думаю, что этого упыря открытым судом должно судить как раз Народное Вече и казнить его стоит открыто и прилюдно, чтобы все видели торжество народной справедливости.

25 сентября 1941 года, полдень. Москва, улица Воздвиженка 1/Моховая улица 16/Манежная площадь 13, здание Исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ).

Когда-то, на заре существования советского проекта, считалось, что главное для мирового революционного движения – поднять на восстание европейский пролетариат, а Советская Россия – это для одних передовой отряд рабочего класса, для других – хворост для разжигания мирового пожара. Под эту задачу и был создан Коминтерн – организация жадная, никому не подконтрольная и беспринципная. В голодные послереволюционные годы и самим-то не хватало буквально всего, а Коминтерн тянул со страны Советов полновесные золотые рубли на активизацию пролетарского движения в Сиаме, на помощь бастующим английским шахтерам и германским докерам. Организация эта была всемогущая; по сравнению с Коминтерном советское государство считалось чем-то временным и вторичным. У твердокаменных ленинцев, которые все это затевали, из Коминтерна получилось что-то вроде хвоста, который приспособился вертеть своей собакой.

Но европейский пролетариат, несмотря на все реверансы в его сторону, восставать не пожелал. Да и как он мог восстать, если каждый порядочный европейский рабочий только и мечтал о том, как он тем или иным путем накопит денег и превратится в добропорядочного буржуа. Никаких других целей у европейских пролетариев не было, и вся их классовая борьба вращалась вокруг того, как бы отжать побольше бабла у крупного капитала, чтобы самим превратиться в мелкую буржуазию. «Делитесь, гады! – орали они, маршируя под красными знаменами, – а то сделаем вам как Ленин в Октябре». Ну и капитал делился в меру возможностей, ибо после закончившейся Первой Мировой Войны на загнивающем Западе началось так называемое процветание (правда, через несколько лет закончившееся Великой Депрессией).

В связи с такой оказией в конце 1925 года состоялся XIV съезд ВКП(б), где была принята официальная доктрина «о возможности построения социализма в СССР», которая определяла автаркическое развитие экономики – уменьшение зависимости СССР от мировой экономической системы с ускорением индустриализации страны. Товарища Ленина вместе с любимой им Мировой Революцией победившие на том съезде сталинисты положили на полку истории, желающих спалить Советскую Россию в огне этой самой революции загнали под шконку, а также изрядно урезали денежные вливания в Коминтерн. Основные денежные потоки пошли в индустриализацию, что спасло СССР через пятнадцать лет, а поддержка мирового коммунистического движения производилась по остаточному принципу.

Потом грянули «роковые тридцатые»; в Германии вместо коммунистов на выборах победили нацисты, а Советский Союз, переживший судорогу репрессий, все активнее готовился к новой мировой войне – но не под флагом мировой революции, а с целью защиты Социалистического Отечества. В то горячее время в окружавших СССР странах, нигде (за исключением Китая, и так уже объятого пламенем гражданской войны) ничего в пользу коммунизма не поднималось. Гражданская война в Испании была с грохотом проиграна – в основном из-за внутренней дезорганизации республиканцев, представлявших собой нестойкий союз коммунистов, троцкистов, анархистов и баскских и каталонских сепаратистов. Кроме всего прочего, этот инцидент показал невозможность завоевания власти коммунистами в других странах мирным путем.

И вот в тот момент, когда испанская эпопея подходила к концу, Англия и Франция приняли решение о необходимости развязывания следующей мировой войны и на Мюнхенской конференции выписали Гитлеру карт-бланш для продвижения в восточном направлении. Теперь уже Коминтерн стал глубоко вторичной организацией, по возможности действующий в интересах советской разведки. С той поры как Гитлер, Муссолини, Даладье и Чемберлен поставили подписи под «Соглашением об урегулировании Судетского вопроса», до выстрелов в Глайвице[11] оставалось одиннадцать месяцев. Барабаны войны в Европе грохотали все громче, и все компартии мира (за исключением ВКП(б), которая готовилась к смертельной схватке) ничего не могли с этим поделать. Слишком слабы они были в европейских странах, и слишком сильное репрессивное давление оказывали на них местные государства и итало-германские оккупационные режимы.

А уж когда 22 июня 1941 года вероломным нападением гитлеровской Германии на СССР началась Великая Война Зла и Добра, деятели Коминтерна и вовсе почувствовали себя так, будто рухнуло дело всей их жизни. Ведь подавляющее число солдат в германской, венгерской и румынской армиях, напавших на Советский Союз, имели рабоче-крестьянское происхождение, но при этом даже не вспоминали о так называемой международной пролетарской солидарности. В нашей истории эта организация еще два года влачила жалкое существование, будучи эвакуированной в Уфу, после чего была распущена за ненадобностью. И этот роспуск имел не сразу очевидные, но весьма негативные и долговременные последствия для всего коммунистического движения.

Малинче Евксина, изучив суть вопроса, не рекомендовала советскому вождю делать что-нибудь подобное, ибо негативные последствия такого шага самым непосредственным образом перевесят и так уже мизерную экономию ресурсов. Пока в Москве имеется Коминтерн, все компартии мира будут равняться на страну Эс-Эс-Эс-Эр как на своего штурмана и рулевого. В противном случае вожди некоторых достаточно развитых коммунистических организаций, имеющих ощутимую поддержку своего населения, могут попробовать пойти жить своим умом – и ни к чему, кроме ненужных конфликтов внутри системы, это не приведет. И вообще, поскольку пришло время собирать камни, Коминтерн как наднациональную структуру лучше всего было бы подвести напрямую под имперскую юрисдикцию. Пусть эта организация борется за счастливое будущее объединенного человечества не как попало, а под руководством опытного специалиста – то есть самого товарища Сталина, которого на строго научной основе социоинжинерии будет консультировать она, Малинче Евксина.

Вождь подумал и согласился. Или Коминтерн станет имперской структурой, начав работать на общую цель, или его надо трансформировать с передачей полномочий (правда, пока неясно, во что). Возможно, даже в имперский департамент социоинженерии или наркомат государственного строительства. Но в любом случае он, Сталин, категорически против такого положения дел, при котором, к примеру, товарищ Мао или товарищ Тито начнут выкобениваться кто во что горазд, вступая при этом с Москвой в прямые идеологические и политические конфликты. Но сначала с этой публикой следует поговорить на их родном языке и на их же территории. Поэтому Сталин недолго думая позвонил Власику и приказал через пятнадцать минут подать к главному входу дачи закрепленный за ним «Паккард», после чего пригласил товарища Малинче ассистировать ему в этой поездке. Ведь, как известно, любая инициатива бывает наказуема ее исполнением.

За время пребывания в гостях у советского вождя Малинче Евксина еще ни разу не покидала огражденной забором территории дачи в Кунцево, лишь иногда краткосрочно посещая «Полярный Лис» по тем или иным надобностям. Мир за забором казался ей диким, неуютным и очень опасным; чтобы ходить по его поверхности, существуют егеря Вуйкозара Пекоца и штурмпехотинки Иваны Эри. С некоторой опаской за пределы охраняемого периметра могут выходить тактики и пилоты темных эйджел, – но не она, нет, это исключено. Однако с товарищем Сталиным не спорят, поэтому Малинче Евксина безропотно переоделась в соответствии с местной модой и погодой и к назначенному времени была готова. С другой стороны, ей было интересно глянуть на этот мир собственными глазами. Начиналась «осень» – и это явление не было известно ни на Новороссии, где она училась в университете, ни на ее родной Латине. При терраформировании планет, предназначенных для собственного обитания, эйджел выпрямляли их ось вращения, что делало невозможными проявления годовой сезонности. Поэтому Малинче с любопытством смотрела через толстое пуленепробиваемое стекло на мелькающие пейзажи.