Даниил Калинин - Таматарха. Крест и Полумесяц

• Название: Таматарха. Крест и Полумесяц
• Автор: Даниил Калинин
• Жанр: Историческая фантастика
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-9922-3260-8

В одиннадцатом веке с востока на смену арабам пришел кровожадный, храбрый и коварный враг – турки-сельджуки. Они покорят армян, разгромят грузин, разобьют византийцев и изменят баланс сил не только в Азии, но и в Европе. Именно против сельджуков будут организованы Крестовые походы, именно в войнах с ними на Западе укоренится идея агрессивной экспансии, прикрытой лживым знаменем веры. В схватках на Святой земле родится Тевтонский орден, отрезавший Русь от балтийских портов и долгое время представлявший для нее серьезную угрозу. Потомки рыцарей ордена станут элитой прусского офицерства, лучшими кадрами Второго и Третьего рейха, да и сама Пруссия, захваченная тевтонцами, в девятнадцатом веке создаст агрессивную Германию, рвущуюся к мировому господству… Андрей рассчитывает прервать цепочку фатальных как для Византии, так и для будущей России событий. Но для этого ему предстоит схлестнуться с одним из лучших полководцев ислама – султаном Алп-Арсланом, отважным львом Востока…

---

Так вот, по плану битвы удар закованных в броню катафрактов, взявших разгон, по мнению всех без исключения участников военного совета, должен протаранить массу турецких всадников. Последние подадутся назад, причем наверняка в панике, и деваться им будет некуда – слева быстротечная горная река, справа скалы. Только назад, на ряды собственной тяжелой конницы и пехоты, сминая ее! И даже если гулямы не отступят, то порядка и строя точно не сохранят и потому не смогут отразить атаки союзников. Да и не может быть их число слишком велико, вся сельджукская рать не превышает двадцати тысяч воинов, а основа ее – это именно легкие всадники.

Впрочем, отдельно обговаривались действия на случай, если сельджуки выдвинут вперед тяжелую конницу и если враг поставит в голове пехоту. В первом варианте предполагалось ничего не менять и под прикрытием армянских лучников, засыпавших гулямов стрелами, бросить в бой тяжелую конницу. Враг не успеет взять встречный разгон и контратаковать на равных, а значит, ударный клин союзников развалит строй рабов.

А вот терять драгоценных дружинников на копьях пехоты совет посчитал чересчур расточительным, и в случае, если впереди окажутся гулямы-пешцы, Сула предложил бросить в бой всех грузинских лучников. Потери копейщиков под ливнем стрел или расстроят их ряды, сделав легкой добычей для катафрактов, или спровоцируют сельджуков выдвинуть вперед своих легких всадников. И тогда в жизнь будет так или иначе воплощен изначальный план.

В свою очередь, моя фаланга должна медленно приблизиться к вражескому войску с хвоста, но держаться на расстоянии и не ввязываться в битву до того момента, пока турецкие конные стрелки не бросятся спасаться бегством, опрокинутые тараном горских рыцарей. В противном случае мы можем спровоцировать на себя атаку хасс-гулямов, бронированной конницы рабов, а этого не хочет никто в моей рати, и я больше всех. Даже если удержимся – а ведь должны! – то потери будут слишком велики.

И вот, как кажется, первая стадия нашего плана успешно воплощена в жизнь: после пары часов марша мы незаметно вышли в тыл врагу, а ветер, гоняющий с камней снег, скрывает нас белой дымкой. Хотя на расстоянии в полверсты уже различим виднеющийся вдали хвост сельджукской армии. А еще впереди уже послышался гул разгорающейся битвы – и я остановил фалангу. Сразу после команды «стой» из задних рядов протолкнулись командиры стрелков и бросились вперед, отсчитывая шаги и волоча на плече три столбика с полосами ткани, которыми они должны отметить дистанции в сто, двести и триста шагов.

Потянулись томительные минуты ожидания, когда от нас ничего не зависит. Не знаю, как для других, но для меня эти мгновения самые тяжелые. Что такое война для солдата испокон веков? Битвы, дозоры, стычки, нападения из засад – все это, по сути, лишь короткие мгновения между бесконечными маршами, не важно, пешими или конными, да вечными мечтами о привале и горячей каше.

Но битвы, подобные той, что произойдет сегодня, что уже началась, есть кульминация всех наших тягот и невзгод, конечный результат того, ради чего мы прошагали сотни верст, мерзли у костров в горах, ежедневно жрали опостылевшую всем без исключения кашу да черствый хлеб. Эта битва втянет в себя тысячи судеб, тысячи надежд, тысячи устремлений – после кого-то она отпустит, может, даже окрылит, но большую часть перемелет, сломает, разорвет, скрутит… И мечты, и жизни. Это очень сильно пугает каждого из нас – достаточно один раз посмотреть на лица взволнованных воинов, на их посуровевшие, устремленные вперед напряженные взгляды, чтобы все понять. И в этом отношении я нисколько не отличаюсь от прочих воев, гибель здесь означает для меня смерть – конечную и неотвратимую во всех смыслах.

Потому-то ждать и трудно, и страшно, слишком тяжелые думы лезут в голову. Начнется бой, они отступят, сменившись горячкой схватки, в которой мне придется руководить воинами. Но сейчас это бесконечное ожидание, и мысли терзают душу, нестерпимо жгут ее изнутри, а в голове звучат лишь два слова: «Скорее бы»…

И словно в ответ на мою безмолвную мольбу ряды вражеской конницы заколыхались, задрожали, и всадники в хвосте сельджукской рати принялись разворачивать лошадей.

Началось!

– Приготовиться к схватке, копья склонить! По команде сомкнуть щиты!

Мои слова подхватили тысяцкие, за ними сотники и десятники, и тихие, вполголоса команды зашелестели по строю фаланги, словно листва на ветру. Тем временем сельджуки уже набирали скорость – видно, крепко прижали их катафракты союзников!

– Лучники, приготовиться к стрельбе по сигналу!

Всадники врага наконец-то заметили преградивший им путь монолитный строй фаланги. Истерично заревели боевые рога в ближних к нам рядах, что-то яростное завопили воины – но не свернули и не замедлили шаг, а лишь разогнались. Я напряженно смотрел на отметины, оставленные в трехстах шагах от восьмого ряда моих стрелков, к которым стремительно приближались турки…

– Бей!!!

Взвыли греческие горны, и тут же в небо взлетели тысячи стрел, неотвратимо устремившихся в сторону врага.

Раз, два, три, четы…

Я не успел произнести про себя «четыре», как стрелы врезались в сельджуков, выбивая их из седел, раня широкими наконечниками-срезнями людей и животных. А между тем в воздух взлетел новый рой оперенной смерти! Над долиной поднялся дикий вой покалеченных, а на уровне выставленных впереди отметин – сломанных древков, воткнутых между камней, – в одно мгновение образовалась куча-мала из поверженных лошадей и всадников и врезавшихся в них с разбега верховых, также полетевших на камни.

Но турки атаковали не плотной колонной, а разреженной толпой, потому первый залп моих лучников хоть и нанес им ощутимые потери, но не смог полностью остановить. Сзади резко зазвучали команды тысяцких и сотников, забравшихся на камни на более пологих склонах (на такой же поднялись и мы с горнистом) и корректирующих стрельбу. Один за другим два залпа накрыли стремительно приближающегося врага, алчно забирая жизни сельджуков. Последние молчали все это время – пока расстояние до строя фаланги не сократилось примерно до полтораста шагов.

И тут в небо взмыл ответный рой стрел.

– Щиты!!!

Тревожно заиграл горн – и тут же оборвался: горнист упал на камни с пробитым стрелой горлом. Я успел закрыться широким щитом, как только подал команду – и сердце кольнуло запоздалое сожаление о молодом парне из Корсуни Романе, у которого дома остались мать с отцом и младшей сестрой и возлюбленная, обещавшая дождаться его из похода. Кольнуло – и тут же отпустило, когда щит тряхнуло от трех попаданий сразу!

Сердце гулко забухало от осознания собственной уязвимости – как ни закрывайся, все стрелы на щит не принять. Необходимо спуститься вниз, укрыться в надежном нутре «черепахи»! Воины составили ее, сложив защиту над головами так, чтобы края щитов накладывались друг на друга. Вот только плевое расстояние – всего тройка метров по склону, да метр до строя фаланги – преодолеть теперь практически невозможно: выйдя на дистанцию эффективного поражения, сельджуки отправили в воздух шквал стрел. Если мои лучники пускают всего один снаряд в пять секунд, то всадники врага, как кажется, успевают выстрелить дважды в секунду, и это на скаку!

Еще одна стрела ударила в щит, вторая звонко врезалась острием в камень за спиной, опереньем едва не зацепив мою щеку, а третья пробороздила кожу сапога на правой ноге. Острая, жгучая боль подстегнула меня, позволив на мгновение позабыть о страхе.

– А-а-а!

С криком выпустив из себя страх, я резво скакнул со скалы к воинам, преодолев разделяющие нас метры одним могучим прыжком. Правда, приземлился не очень удачно: при столкновении с землей ступни соскользнули вперед, я потерял равновесие и жестко впечатался спиной в камень. От боли выбило дух. Но прежде, чем очередная стрела пришпилила бы меня к скале, Добран и его брат Дражко закрыли меня собственными щитами.

– Спасибо, братцы!

Вновь ответом мне были сосредоточенные кивки моих спасителей, весьма похожих как внешне, так и привычками.

Между тем сельджуки, явно не горя желанием насаживаться на копья, сумели затормозить лошадей у первого ряда щитов. Яростно крича, их воины принялись прицельно бить стрелами в просветы между скутонами, с силой, точно метать дротики. Другие же сосредоточили буквально сумасшедший обстрел на задних рядах фаланги, заприметив, где расположились мои лучники, и не позволяя им даже носа показать из-под асписов. Высокий темп стрельбы быстро опустошал колчаны противника, но сельджуки умудрялись меняться, ни на мгновение не прекращая поливать моих ратников смертоносным дождем. И хотя стена щитов над головами моих воинов наводила теперь на мысли уже не о черепахе, а о дикобразе, часть смертоносных снарядов все же находила цель, пройдя крохотными просветами в защите. Мы несли потери, пусть и незначительные, но враг не нес их вовсе! И как-то не очень похожи их действия, их изматывающая, безусловно эффективная против фаланги тактика на паническое бегство удирающей, разбитой катафрактами толпы…