Юрий Корчевский - Взлет разрешаю!

• Название: Взлет разрешаю!
• Автор: Юрий Корчевский
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-17-134492-4

Павел Игнатов волею судьбы попал из нашей современности в 1938 год. Закончил авиаучилище и воевать начал с первых дней войны. Опыта нет, только прибыл в полк после учебы. Да еще и самолет морально устаревший – СБ. Был сбит, ухитрился выжить и к своим вернуться. После ранения перегонял бомбардировщики на трассе АлСиб, ленд-лизовские «дугласы». Потом и воевал на таком, в варианте торпедоносца на Балтике. Потери среди летчиков полка больше, чем среди штурмовиков или истребителей. А как закончилась война, сразу демобилизовали. Как же – на временно оккупированной территории находился. И на гражданке не пропал, в Якутии пассажиров и грузы возил.

---

Командир снизился, желая разглядеть – немцы на дороге или свои? Нанести бомбовый удар по своим, что может быть хуже? Снизу, от машин, к СБ потянулись огненные трассы. Самолет мгновенно вспыхнул. Из него никто не успел выпрыгнуть с парашютом. Бомбардировщик взорвался, превратившись в огненный шар. Видимо, огонь добрался до бомбоотсека. На всех самолетах стояли радиостанции «Двина». Оставшийся за командира главный штурман полка отдал приказ:

– Бомбить с высоты тысяча метров и сразу возвращаться на свой аэродром! Делай, как я!

Самолет штурмана полка заложил вираж со снижением, высыпал бомбы. Внизу вспыхнули разрывы. Второй самолет заложил вираж. В это время стрелок по внутренней связи докладывает Павлу:

– Командир, вижу неопознанные самолеты!

Павел головой крутить стал. Ага, две четверки, довольно быстро приближаются. Очертания непривычные. У наших И-16 капот мотора большой из-за двигателя воздушного охлаждения. А эти какие-то узкие, худые, как голодные щуки. Сейчас надо избавиться от бомб, с ними самолет неповоротлив, а еще есть опасность взорваться от случайного попадания пули. Павел не стал ждать, свалил самолет в пике, на высоте тысяча метров перевел СБ в горизонтальный полет прямо над шоссе, забитом техникой. Начал сброс бомб, одну за одной, не пачкой. Обернувшись, с удовлетворением отметил, что взрывы точно ложатся на дороге, среди машин и танков.

С земли к его самолету потянулись огненные трассы. Зенитное прикрытие колонн у немцев всегда было сильным, как оказалось позже.

Бомбы сброшены, бомболюки закрыты, начал набор высоты. В наушниках крик бортстрелка:

– Истребители атакуют!

– Не торопись, целься тщательно, как на полигоне.

На полигоне и мишень неподвижна, и пулемет со стрелком. А сейчас в восходящих потоках воздуха и бомбардировщик покачивается и истребители, попробуй – попади! Да что истребителю, у которого летчика спереди защищает бронестекло и мотор, снизу бронированная чаша сиденья, сзади бронеспинка, пули винтовочного калибра? Во время Второй мировой войны большинство самолетов было сбито авиационными и зенитными пушками.

Сзади, со стороны турельной установки, послышались пулеметные очереди. Сначала короткие, потом длинные. Похоже, дело серьезное. Павел обернулся. Оба истребителя висят в ста метрах за хвостом, ведущий открыл огонь. СБ бронирования не имеет.

Первая очередь пришлась по правой плоскости, вторая по турели стрелка. Голова воздушного стрелка исчезла. Убит? Ранен?

Еще очередь, на этот раз пушечная, по левому мотору. Сразу черный дым повалил, но огня не видно. Павел перекрыл бензокран, включил систему пожаротушения. Дым перестал идти. Винт левого мотора остановился, странно было видеть его в полете в неподвижном состоянии.

Павел запросил штурмана:

– Сколько до аэродрома?

– Полсотни пять.

Если второй мотор не повредят, на одном дотянуть можно. Еще очередь из истребителя, на этот раз по хвостовому оперению пришлась, какие-то куски обшивки полетели.

Навстречу промчались два наших «ишака», как летчики называли И-16. В руках опытного пилота они еще могли противостоять «мессерам» модификаций В, Г.

Сразу схватка завязалась. На дорогах внизу не видно никаких воинских частей. Павел удивился. А где линия обороны? Где подходящие из тыла резервы? Понятно, что немцы напали вероломно, без объявления войны. Надо объявить мобилизацию, выдвинуть из ближнего расположения кадровые части – танки, артиллерию, пехоту. Во время полетов он сам видел танковый полк с новейшими Т-34. Не знал в тот момент, что немцы разбомбили танкохранилища.

Танки стоят без солярки и боеприпасов. И, когда немцы подойдут близко, часть танков утащат дальше в тыл тракторами, а часть взорвут. Сказывалась еще неразбериха с топливом. Все танки РККА работали на бензине, только Т-34 и КВ на солярке, а тягачи и трактора на лигроине. К такому разнообразию топлива тыловые службы готовы не были.

Еще подвела картографическая служба, причем вина целиком лежит на Генштабе, на принятой ошибочной доктрине. Провозглашали, что воевать будем малой кровью, на чужой территории. Вот управление военной картографии напечатало карты сопредельных государств и даже дальше, до Ла-Манша. А своих карт остро не хватало, да и лежали они на складах, которые немцы сожгли в первые же дни войны. Красная армия осталась без карт. Как командиру поставить задачи подчиненным, если направление на цель известно приблизительно, как и дальность и естественные препятствия, вроде рек, балок, которыми изобилуют белорусские земли.

Обороты мотора на максимуме, одна тысяча девятьсот в минуту, за мотором от перегрузки тянется сизый дымок выхлопа. Самолет слушается рулей вяло, с запозданием. Штурман командует:

– Влево двадцать и по курсу будет полоса.

Сели, подняв с грунтовой полосы пыль, зарулили на стоянку. Подбежали техник, моторист, оружейник. Первым делом через нижний люк вытащили тело убитого воздушного стрелка. Павел первый раз видел тело убитого человека, причем хорошо знакомого, члена экипажа. Было и страшно и нелепо. Недавно говорили с ним – и вот он убит. Молодой, планы строил на жизнь, должен был демобилизоваться по осени.

Потом с техником начали осмотр самолета. Техник мрачнел с каждой минутой.

– Как вы только долетели? Посмотрите, что осталось от хвостового оперения!

Видимо, туда попал снаряд. От горизонтальных рулей какие-то жалкие клочки.

– Дня два-три на ремонт уйдет, – заявил техник.

Павел со штурманом направились в штаб полка, доложили о вылете, выполнении приказа, об убитом стрелке и повреждении самолета. Ждали, пока сядут на аэродроме другие самолеты, топлива оставалось еще на двадцать минут. Но минуты уходили одна за другой, а сел только один самолет. И перед Павлом еще два приземлились. Итого – в полку четыре самолета, два из которых требуют серьезного ремонта. Ночью Павел не мог уснуть, слишком сильно разочарование. Сталин говорил – войны не будет, а она началась. Доктрина была – на чужой территории, а враг топчет нашу землю. Командиры и комиссары утверждали, что наша техника лучшая, а из полка четыре самолета вернулись. Где тогда наши истребители, которые должны были прикрывать бомбардировщики? Много вопросов, а ответов не находил. Горько было на душе. Неужели товарищ Сталин и командиры – Тимошенко, Ворошилов, Буденный – обманывали армию и народ? Да нет, происходит какая-то чудовищная ошибка. Еще день-два и придет из тылов Красная армия и разгромит врага.

Утром встал с тяжелой головой. На совещании командир полка зачитал телефонограмму из штаба округа.

«Нанести бомбовый удар силами полка по колоннам противника».

Годных к полетам самолетов всего два, еще два в ремонте и приведут их в летное состояние не раньше завтрашнего дня. А экипажей три. У Павла убит бортстрелок, у Акиньшина – штурман. Командир приказал бомбить двумя самолетами, потом смена экипажей. Как и вчера, бомбардировщики вылетели без сопровождения истребителей. Не по Уставу, такие вылеты приводили к потерям.

Павел еще не знал, что вчера, 22 июня, на бомбардировку Кенигсберга в полном составе вылетел полк СБ и ни один не вернулся, все были сбиты. В первый день войны на аэродромах и в воздухе немцами были уничтожены 1811 наших самолетов. Часть летчиков погибли, часть попали в плен и только нескольким удалось пробраться к своим. Пруссия, столицей которой был Кенигсберг, всегда была государством воинственным, нападавшим постоянно на соседей – Русь, Литву. И пройти летчику, да просто бойцу Красной армии, по враждебной территории было очень сложно. Жители, заметив человека в чужой униформе, сразу звонили в полицию или гестапо, по следу пускали собаку с поисковой группой, участь пилота была предрешена.

Самолеты подготовились к вылету, дан старт ракетой с командной вышки и оба бомбардировщика взлетели. Павел засек время. При полете на крейсерской скорости топлива хватало на два с половиной часа. Экипажи двух оставшихся на земле самолетов столпились на КП. Рация там работала на прием, экипажам хотелось узнать обстановку. Через четверть часа последовал первый доклад лейтенанта Воронова.

– В квадрате 16–15 вижу колонну войск противника. Атакую!

И всё. Дальше треск и шорохи эфира. Оба самолета на аэродром не вернулись. Состояние оставшихся экипажей удрученное. Авиаполк истаял за двое неполных суток. Если и дальше так пойдет, немец доберется до Москвы. Думать об этом не хотелось.

Настроение в полку унылое. Обслуживающий персонал – техники, прибористы, мотористы, механики, оружейники, топливозаправщики и прочие – в полном составе, а экипажей всего два, как и самолетов, которые еще в ремонте. Фактически полк небоеспособен. О конкретной ситуации не знает даже штаб авиадивизии. Где немцы, какими силами наступают?

К утру закончили ремонт самолета Павла, и сразу приказ командира полка – вылететь на бомбардировку и разведку. Обычно авиаразведка передовой и ближних тылов врага ведется истребителями, а дальних тылов бомбардировщиками, причем оснащенными фотоаппаратурой с хорошим разрешением. На самолете Павла фотоаппаратуры нет, фиксация обнаруженных войск немцев лежит на штурмане, он должен отмечать на полетной карте. Бортстрелка дали из другого экипажа. Это плохо, должна быть слётанность, когда члены экипажа понимают друг друга с полуслова.