Дженнифер Джордан - Нянька. Меня воспитывал серийный убийца

• Название: Нянька. Меня воспитывал серийный убийца
• Автор: Дженнифер Джордан
• Жанр: Биографии
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-04-162085-1

Главная тру-крайм книга 2021 года по версии MARIE CLAIRE. Мемуары женщины, друг семьи которой был серийный убийца Тони Коста, прозванный «Джеком-Потрошителем эпохи хиппи». Бурные 1960-е, время хиппи, рок-н-ролла и наркотиков. У маленькой Лайзы не самая лучшая мать. Девочка слышит от нее только ругань и пренебрежение, а сама мама больше озабочена поиском новых мужчин, чем воспитанием дочери. Но все меняется, когда в их семье появляется «нянька» – местный разнорабочий Тони Коста, который иногда присматривает за Лайзой и ее младшей сестренкой. Он возит девочек на своем фургоне, покупает им сладости, и впервые Лайза получает от кого-то комплименты, а не тычки и затрещины. Они с сестрой думают, что Тони – «отличный парень». Но чего они не знают: их «нянька» на самом деле – серийный убийца. Тони Коста, прозванный «плотником-убийцей» и «Джеком-Потрошителем эпохи хиппи», вел асоциальный образ жизни, убивал и расчленял девушек, с которыми близко сошелся на почве употребления наркотиков. В детстве Лайза не понимала, что загадочные убийства, о которых шепчутся взрослые, – дело рук Тони, но повзрослев и осознав, погрузилась в расследование его убийств. «Нянька» – частично тру-крайм, частично собственные воспоминания – это книга о злобном серийном убийце, который по стечению обстоятельств стал харизматичным «нянькой» для маленькой девочки, жаждущей любви и внимания. «Захватывающе, остро и душераздирающе… Авторы в своей книге выходят за рамки простого развлечения и исследуют дисфункциональные семьи. В конце концов, это история выживания Лайзы Родман – и ее силы духа». – The Bookreporter «Убедительный и деликатный гибрид мемуаров и тру-крайма – беспощадный в своей прямоте». – The Independent «Интимный, личный взгляд от первого лица и легкий для чтения стиль приклеят читателей к страницам!» – Booklist «Захватывающе… Не оторваться». – Publishers Weekly

---

Предостережения матери на Авис не подействовали. Она знала Тони чуть ли не всю свою жизнь. Он каждый год приезжал в Провинстаун на лето. Но, увидев, как он подходит к ней с подружками тем апрельским утром 1962 года, она почувствовала, что смотрит в будущее, когда сможет вырваться из-под удушающего контроля матери и перестанет заботиться о своей сестре Кэрол, страдавшей волчанкой. Эта обязанность лежала на ее плечах тяжким грузом. Стоило ей пожаловаться, что все обязанности по дому – вынос мусора и прогулки с собакой, – приходится выполнять ей, мать рявкала: «Скажи спасибо, что можешь ходить». Состояние ее сестры Кэрол ухудшалось. Из-за постоянных болей девочка превратилась в отшельницу. Авис развлекала ее школьными историями, катала на велосипеде по всему городу, добывала для нее моллюсков в заливе и рассказывала про мальчиков. Когда Авис и Тони начали встречаться, Кэрол жадно выслушивала тайные признания сестры, а та рассказывала о страстных ласках – а потом и о сексе.

В старшем, мудром бойфренде Авис видела мужчину, способного дать ей взрослую жизнь, о которой она всегда мечтала. Ей хотелось выйти замуж. В ушах ее звучали сладкие слова «миссис Авис Коста». После конфирмации в церкви Святого Петра она вышла из церкви и увидела Тони, ожидавшего ее у подножия лестницы. Он походил на Элвиса Пресли – блейзер, отглаженные брюки, черные ботинки, набриолиненные волосы и ослепительная улыбка. Спускаясь к нему, Авис чувствовала себя счастливой невестой, а не девочкой после причастия[14].

Страхи Мэриен по поводу Тони еще больше усугубились, когда она узнала, что он находится на испытательном сроке за попытку изнасилования, совершенную в Сомервилле всего год назад. Но было слишком поздно.

«Он хотел меня, – вспоминала Авис. – Мы оба хотели друг друга»[15].

Поскольку ей было всего тринадцать, чтобы пожениться, им нужно было согласие матери, но Мэриен категорически отказала. Тогда подростки решили вынудить ее согласиться – для этого Авис нужно было забеременеть. Сексом они занимались на городской свалке и в Пилгрим-Спрингс – оба места располагались достаточно близко, чтобы девушка успела вернуться к следующему уроку. Когда времени было побольше, они отправлялись на печально известную «дорогу влюбленных» Труро – просеку в густом лесу за кладбищем Пайн-Гроув. Там повсюду валялись использованные презервативы – молодежь ездила сюда потрахаться, но к беременности никто не стремился. Вскоре Авис забеременела – и неудивительно, ведь они занимались сексом каждый день, иногда даже утром и вечером[16].

Когда дело было сделано, Мэриен Джонсон пришлось подписать согласие на брак, но ее это совсем не радовало.

– Ты сознательно соблазнил ее, – заявила она Тони. – У тебя ни стыда ни совести. Ты это знаешь, твои родственники это знают… Ты женился, только чтобы избежать тюрьмы[17].

20 апреля 1963 года, в день восемнадцатой годовщины гибели отца, Тони и Авис поженились в церкви Святого Петра. Венчал их отец Дуарте. Авис была на четвертом месяце беременности. Перед алтарем она пала в обморок, и Тони пришлось держать ее на руках в течение всей службы. На банкете в гостиной бабушки Авис вырвало – ей было всего четырнадцать лет.

В Провинстауне дети росли быстро. Город наполняли свободные художники, ищущие свободы гомосексуалисты, свободолюбивые хиппи. Спиртное лилось рекой, с наркотиками проблем не было. Город напоминал горячую лаву. Дети быстро становились хитрыми и зачастую сложными подростками. И никого не волновало, что местные, которые оставались в городе после Дня труда, жили в ветхом, заброшенном городе, боролись с бедностью, депрессией, зависимостями и домашним насилием. После бурного лета наступала долгая, серая зима, вонявшая тухлой рыбой.

Авис Джонсон Коста не была исключением. К осени 1963 года она встретила мужчину своей мечты, забеременела, вышла замуж и родила первого ребенка, Питера. И все это, когда ей не исполнилось еще и пятнадцати. Но если влюбленная девушка мечтала о стабильной и безопасной жизни, романтике и, главное, о свободе рядом с красивым, зрелым мужем, Тони быстро разочаровался в обязанностях мужа и отца. После семейных ссор он часто уходил из их тесной квартиры и бродил по пляжу и дюнам. Порой его не было всю ночь. Через несколько месяцев после свадьбы Тони начал напиваться. Пьяный, он сидел на диване и орал:

– Мои ноги на меня смотрят! Дай мне полотенце, чтобы я их закрыл!

Авис приносила полотенце, но выходки мужа начинали ее бесить. Как-то раз Тони разрыдался у нее на плече:

– Я не могу больше! Мне нужно отсюда уехать![18]

– Отлично, – сухо ответила Авис, высвобождаясь из хватки Тони. – Уходи. У меня осталась лучшая часть тебя – Питер.

Тони остался. Хотя такая жизнь душила его, Авис была его якорем. Он боялся, что без нее его унесет следующим же приливом. И хотя он унижал жену, постоянно напоминал, что у нее нет образования, издевался над ее кривыми зубами и заурядной внешностью, она была ему нужна – и знала это. Хоть ему и не удалось стать хорошим мужем и отцом, Тони любил Авис и малыша Питера – насколько был способен. Но он не мог дать им того, чего страстно жаждал сам: стабильную семейную жизнь, безопасность и избавление от мрачных и страшных мыслей, роившихся в его голове.

Первый год они прожили в квартирке на первом этаже на Хьюз-роуд в Труро. Авис казалось, что там жили привидения. Каждую ночь она просыпалась и видела зловещую тень в изножье постели. Она с криком будила Тони:

– Ты видишь это? Вон там, прямо там…

Он никогда не видел. Но вера ее в сверхъестественное была так сильна, что однажды Тони схватил ружье, хранившееся у постели, прицелился туда, куда она указывала и выстрелил. Пуля попала в стену над кроваткой Питера. Малыш заплакал. Тони считал, что к ним является призрак его погибшего отца, но Авис видела Мрачного Жнеца, предвестника смерти. Она боялась, что он приходит забрать кого-то, кто ей дорог и кого она любит.

Жизнь молодой семьи была нелегкой. Денег вечно не хватало, хотя Сесилия подарила им на свадьбу 2450 долларов (по сегодняшнему курсу это 20 250 долларов) – 450 долларов в сберегательных облигациях и две тысячи, сэкономленные из 10 тысяч флотской страховки. Но к началу 1964 года, меньше чем через год после свадьбы, Тони все промотал (что неудивительно, если вспомнить, что он «поблагодарил» мать за подарок, сказав, что деньги для него ничего не значат и он предпочел бы иметь живого отца, словно мать была виновата в судьбе Антона).

Тони никак не мог удержаться на постоянной работе. Ему приходилось занимать деньги у всего города, и из-за этого они с Авис постоянно ссорились. Долги угнетали Тони.

– Мы ничего им не должны, – твердил он Авис.

Тех, кто одалживал ему деньги, он называл «невежественными козлами» и все время повторял:

– Они должны мне платить просто за то, что я с ними разговариваю[19].

Глава 4 Лайза

Маме нравилось водить машину. Казалось, ей нет дела, куда мы направляемся, лишь бы в другое место. Когда отец исчез, мы с Луизой стали все больше времени проводить на заднем сиденье маминого «Шевроле Малибу». Во время долгих поездок, особенно по ночам, Луиза чаще всего спала, привалившись к дверце за пассажирским сиденьем. Я же не могла сомкнуть глаз. Я сидела за мамой и считала фонари по сторонам дороги. Пока Луиза спала, я спрашивала маму, куда мы едем, как долго пробудем там, чем будем заниматься. В конце концов она рявкала:

– Ты когда-нибудь заткнешься?! Спи давай!

Я продолжала считать фонари и накручивать свои кудрявые волосы на указательный палец – эту нервную привычку я унаследовала от отца. Он тоже всегда так делал, когда нервничал.

Когда мы возвращались от тети и дяди Хэнка, где взрослые целый вечер пьянствовали на кухне, мама почти все дорогу ехала, высунувшись из окна, чтобы немного проветриться. В такие вечера за нами часто появлялись синие огни полицейских машин.

– Вот черт! – ругалась мама, съезжая на обочину, засыпанную гравием.

Я слышала, как она роется в сумочке, сует в рот пару пластинок жевательной резинки, бормочет «черт, черт, черт», настороженно глядя в зеркало заднего вида на полицейского, направляющегося к нашей машине. Полицейский приближался, и в машине распространялся запах коричной резинки. Обычно мама начинала улыбаться, смеяться, похлопывать полицейского по руке, и тот отделывался обычным предупреждением: «Будьте осторожнее, девушка. Вы же не хотите, чтобы с вами и вашими очаровательными девочками что-то случилось». Очаровательные девочки. Мне это нравилось. Мама смеялась, благодарила, и мы снова выезжали на дорогу и ехали так медленно, что даже пешком добрались бы до дома быстрее. Но в конце концов мама нарвалась на полицейского, который не отделался предупреждением. Маму на три месяца лишили водительских прав. Она все равно ездила, но на сей раз скорость старалась не превышать.