Дэйв Эггерс - Монах из Мохи

• Название: Монах из Мохи
• Автор: Дэйв Эггерс
• Жанр: Биографии
• ISBN: 978-5-86471-895-7

Невероятная история молодого йеменца, выросшего в Сан-Франциско и мечтающего воскресить древнее искусство выращивания йеменского кофе. Мохтару 24 года, он работает швейцаром в отеле, и особых перспектив у него в жизни нет. Но однажды он прочитал об истории кофе и о том, что родина его предков Йемен занимает в этой истории одно из центральных мест. С этого дня у Мохтара появляется мечта, которую он и принимается осуществлять. Он отправляется в Йемен, чтобы познакомиться со страной, ее традициями и с йеменским кофе. Он забирается в горы, среди которых затерялись крохотные кофейные фермы. Но внезапно страну охватывает война, на Йемен падают саудовские бомбы, и мечта Мохтара о кофейном бизнесе превращается в желание выжить и помочь выжить всем, с кем он познакомился.

---

В «Инфинити» Мохтара привел Валлид: прежде Валлид и сам там работал. Он тогда зарабатывал двадцать два доллара в час, а Мохтару, его старшему брату, платили восемнадцать. Когда в «Инфинити» работал Валлид, там действовал профсоюз, но потом профсоюз развалился, а управляющей стала лощеная перуанка Мария, которая цокала по блестящим полам на высоких каблуках. Опрятность Мохтара ей понравилась, ему предложили работу. Восемнадцать долларов в час, грех жаловаться, когда минимальная заработная плата в Калифорнии – 8,25.

Но с колледжем пришлось попрощаться, и прямого пути туда Мохтар больше не видел. Целыми днями он торчал в вестибюле Башни Б, открывал двери жильцам и всевозможным работникам сферы услуг, которые кормили или массировали жильцов; людям, что выгуливали крохотных собачек, прибирались в квартирах и вешали новые люстры. Мохтар всегда приносил с собой книгу (он опять пошел на штурм «Капитала»), но за стойкой в вестибюле особо не почитаешь. Постоянно отвлекают, бесит шум. Вестибюль выходил прямо на улицу, а район менялся, что ни месяц – новое здание, к югу от Маркет разрастался какой-то мини-Манхэттен. Стройки грохотали аритмично и трепали Мохтару нервы.

И ладно бы шум – в основном почитать, да и подумать мешала сама дверь. Вестибюль – стеклянный ящик, прозрачный шестигранник, и вестибюльному представителю полагалось зорко следить, не приближается ли к двойным дверям кто-нибудь с улицы под любым углом. Большинство визитеров Мохтар знал – жильцы, обслуживающий персонал «Инфинити», курьеры, – но случались и нежданные посетители. Гости, тренеры, риелторы, терапевты, ремонтники. Кто бы ни подходил к двери, Мохтару полагалось быть на низком старте.

Если пришел курьер, можно встать, улыбнуться, открыть дверь – спешить некуда. Но если пришел жилец, за секунду или две надо выскочить из-за стойки, кинуться к двери (не показывая, что сбиваешься с ног), открыть ее, улыбнуться и впустить жильца. Нехорошо, если жилец коснулся двери прежде Мохтара. Мохтар должен успевать первым – распахнуть дверь, улыбнуться до ушей и тут же выдать вопрос, весело и простодушно: «Как пробежка, мисс Агарваль?»

Все это было непривычно. Это придумала Мария. Когда в здании действовал профсоюз, а вестибюльным представителем был Валлид, работа считалась сидячей, то есть вестибюльный представитель не обязан был вскакивать, когда люди входили или выходили. Но с приходом Марии все изменилось. Теперь работа требовала неустанной бдительности, умения прытко и элегантно вспрыгнуть из-за стойки и пересечь вестибюль.

И неважно, что любой способен открыть дверь самостоятельно. Не в этом же дело. Дело в личном отношении. Когда улыбчивый человек в опрятном синем костюме открывает тебе дверь, это символ роскоши и знак человеческой заботы. Жильцы видят, что это не простой дом, что этот ухоженный и предупредительный работник в вестибюле не просто получает их посылки, приветливо встречает их гостей, проверяет или выгоняет непрошеных визитеров, – он так неравнодушен, что открывает им дверь, говорит «доброе утро», «добрый день», «добрый вечер», «кажется, дождь собирается», «оденьтесь потеплее», «приятного вам матча», «приятного вам концерта», «хорошо вам прогуляться». Этот любезный человек скажет «здравствуйте» их собаке, скажет «здравствуйте» их внукам, скажет «здравствуйте» их новой подруге, скажет «здравствуйте» приглашенному арфисту, которого наняли играть, пока жильцы «Инфинити» ужинают.

Такое правда было. Правда был такой человек. Он правда был арфист, а у него была компания «Я оставил свою арфу в Сан-Франциско». Мохтар близко с ним познакомился. За несколько сотен долларов арфист приходил со своей арфой и играл, пока люди ели, пока люди пили. Одна пара из «Инфинити», чья жизнь проходила во всех смыслах на высоте, нанимала арфиста раз в месяц. Он был дружелюбный. И электрик по люстрам тоже – болгарин, часто болтал с Мохтаром. Специалистка по питанию животных – милая женщина с синими прядями, бренчала серебром от запястья до плеча. Каждый день сквозь эти двери проходил калейдоскопический парад. Личные тренеры – этих набиралось с десяток, и Мохтару полагалось знать всех, знать, кто отвечает за оздоровление и долголетие какого жильца. Приходили консультанты по искусству, персональные ассистенты по покупкам, няни, плотники, дорогие личные врачи. Курьеры из китайских ресторанов на велосипедах, курьеры из пиццерий на машинах, курьеры из химчисток пешком.

Но в основном приходили почтовые курьеры. Курьер «ФедЭкса», курьер UPS, курьер DHL, и они приносили коробки с обувью из «Заппос», витамины с Bodybuilding.com, подгузники с diapers.com. Одни любили потрепаться, другие работали по часам, вечно опаздывали, распишись быстренько, «спасибо, чувак». Одни знали Мохтара по имени, другим было все равно. Кое-кто любил потрындеть, пожаловаться, посплетничать. Но сколько посылок прибывало через эту дверь – это просто уму непостижимо.

«Что у нас тут сегодня?» – спрашивал Мохтар.

«У нас тут кешью из Орегона», – отвечал курьер.

«У нас тут стейки из Небраски – их надо срочно в холодильник».

«У нас тут рубашки из Лондона».

Мохтар расписывался на клипбордах и уносил посылки в кладовую позади стойки, а потом, увидев жильца в вестибюле, весело поднимал палец и бровь, объявлял, что прибыла посылка. И жильцы тоже радовались. Как-то раз один немолодой жилец, Джеймс Блэкбёрн, открыл коробку и показал Мохтару пару новых перьевых ручек «монблан».

«Лучшие перья в мире, мистер», – сказал Блэкбёрн.

Неизменно учтивый Мохтар восхитился перьями и что-то про них спросил. Прошло несколько месяцев, и под Рождество он обнаружил на столе подарок; развернул – а там такое же перо. Презент от мистера Блэкбёрна.

В основном жильцы обзавелись деньгами недавно и только привыкали к «Инфинити». Если они хотели, чтобы с ними общались формально, Мохтар общался формально. Если им хотелось поговорить, он разговаривал, и временами на эти разговоры находились время и силы. Допустим, жильцы в вестибюле ждали машину. Мохтару полагалось стоять у двери, подкарауливать прибытие машины, и тогда ему и жильцу выпадало несколько неловких минут, когда оба смотрели на улицу.

«Много работы сегодня?» – спрашивал, к примеру, жилец.

«Да не очень», – отвечал Мохтар.

Важно было не показывать, что загоняешься. Вестибюльный представитель обязан излучать невозмутимую компетентность.

«Слыхали? В Башню Б въехал питчер „Сан-Франциско Джайентс“», – говорил жилец.

Тут прибывала машина, и беседа заканчивалась.

Но порой они углублялись. Вот Джеймс Блэкбёрн – он углублялся. Заинтересовался Мохтаром еще до пера «монблан». «Ты умный парень, Мохтар. Какие у тебя планы?»

Мохтар ему сочувствовал. Джеймс, белый пенсионер на седьмом десятке, – хороший человек, ему тоже неловко. Если считать, что Мохтар хочет чего получше, нежели всю жизнь скакать из-за стойки к двери, это умалит нынешнюю работу Мохтара – мало ли, вдруг для Мохтара это личная вершина? Но если считать, что для Мохтара это личная вершина, выводы получаются весьма прискорбные.

В основном жильцы вопросов не задавали. Не хотели знать. Эта работа, само присутствие Мохтара напоминали им: есть те, кто живет в стеклянных башнях, а есть те, кто открывает им двери. Замечали жильцы, как он читает «Проклятьем заклейменных»?[3] Не исключено. Он свои книжки не прятал. Замечали жильцы Мохтара в новостях, когда он порой сзывал всех на протесты или выходил на них, требуя перемен во взаимоотношениях полиции и сан-францисского сообщества американских арабов и мусульман? Мохтар иногда мелькал на публике, и временами ему казалось, что его будущее – организовывать, представлять арабов и мусульман на уровне повыше. Член Наблюдательного совета Сан-Франциско? Мэр? Кое-кто из жильцов «Инфинити» знал о его гражданской деятельности, и для большинства он оставался неудобной загадкой. Мохтар понимал: им предпочтительны консьержи чуть посмирнее и поскучнее.

Но еще был Джеймс Блэкбёрн. «А где ты вырос? – спрашивал он. – Сам-то местный?»

Глава 3 Малолетний книжный вор

Самое раннее воспоминание Мохтара о Сан-Франциско – человек, который испражняется на «мерседес». В тот день семья Мохтара приехала в Тендерлойн. Мохтару исполнилось восемь – старший из тогда еще пятерых детей. Семья годами жила в бруклинском районе Бедфорд-Стайвесант, где отец Фейсал управлял «Кондитерской и продуктовым Майка» – лавкой, принадлежавшей деду Мохтара Хамуду. Но Фейсал не хотел торговать алкоголем – ему было неприятно. После многих лет планирования и мучительных раздумий Фейсал и его жена Бушра наконец-то вырвались на волю. Переехали они в Калифорнию, где Фейсалу пообещали работу уборщика. Лучше оказаться на мели и начать с нуля, чем толкать бухло под отцовской пятой.

Квартиру они нашли в Тендерлойне, который считается самым неблагополучным и бедным районом Сан-Франциско. Они приехали в город, Мохтар и остальные дети сидели сзади, машина остановилась на светофоре. Мохтар посмотрел в окно – рядом затормозил белый «мерседес»; Мохтар залюбовался этим автомобилем, блистающей краской, мерцающим хромом, и тут какой-то человек в обносках запрыгнул на капот, стянул штаны и наложил кучу. Случилось это в квартале от будущего дома семейства Альханшали.