Алла Горбунова - Кукушкин мёд

• Название: Кукушкин мёд
• Автор: Алла Горбунова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-6045409-4-7

Алла Горбунова автор пяти книг стихов, лауреат премии «Дебют» (2005) и премии Андрея Белого (2019) в номинации «поэзия». В последние годы Горбунова получила известность также как прозаик, став лауреатом премии «НОС» (2020). Кукушкин мёд – это символ невозможного, совмещающий в себе одновременно «мёд поэзии» из скандинавской мифологии и кукушкино гнездо из английской считалочки. Но кукушкин мёд существует – чтобы в этом убедиться, достаточно открыть новую книгу Аллы Горбуновой, в которую вошли стихотворения, написанные в 2019–2021 годах. Хотя каждое стихотворение является самодостаточным, этот сборник можно уподобить цельному полифоническому музыкальному произведению, симфонии, состоящей из нескольких различных частей, объединенных движением образов и смыслов. Содержит нецезурную брань.

---

«Искры в топке ржут как кони…»

Искры в топке ржут как кони
Бьют копытом рвутся вдаль
Паровоз по рельсам гонят
Из смолы, огня и льда

Лик из топки паровозной
Коптский детский смоляной
Мглой повелевает звёздной
И загробной тишиной

Дом сверчка в золе и саже
За окном его горит
Чёрной башни карандашик
С чёрной тучей говорит

Будка верного Полкана
Долгий вой на небеса
Земляничная поляна
Тёмно-русая коса

Вот сверкнул и растворился
Златоглазый уголёк
И подённый растворился
В лоне ночи мотылёк

Вот палач в своей постели
Спит, надев ночной колпак
Чьё-то мясо не доели
В псарне семеро собак

Вот повешенный бродяга
С братом ветром говорит
Словно шелестит бумага
И в лесу костёр горит

Три разбойника там делят
Что украли за три дня
Трое нищих всю неделю
Ели дохлого коня

Слышишь ухает в колодец
Старый филин угу-гу
Слышишь барыня колотит
Нерадивого слугу

Видишь огненную гриву
Паровоза на ветру
И летающую рыбу

Красной смерти на миру

Видишь звёзды-конопушки
Веселушки-огоньки
И планеты-погремушки
Выпадают из руки

Видишь камни вылетают
Из невидимой пращи
Тайны гроба открывают
Заржавелые ключи

Искры в топке ржут как кони
Бьют копытом рвутся вдаль
Паровоз по рельсам гонят
Из смолы, огня и льда

Продавец хвоста

Вдали большого города
Везде лежит навоз
Кричит мужик: «Недорого
Продам коровий хвост!»

Лица его не вижу я
Но слышу голосок
Такой нечистый жихленький
Как в жопе волосок

И тощий рыжий вижу я
В руках коровий хвост
Весь мухами насиженный
Вонючий как навоз

Авось дурак возьмёт его
И принесёт домой
Жена за то прибьёт его
Печною кочергой

О что же продавец хвоста
Возьмёт за свой товар?
Должно быть душу, неспроста
Он хвост сей оторвал

Кому-то будет этот хвост
Светить как лунь в ночи
И выведет он к свету звёзд
Подземные ключи

Иной повесится на нём
Под полною Луной
На небе написав огнём
Что хвост тому виной

Идёт всё дальше продавец
Коровьего хвоста
А где-то в скошенной траве
Лежит корова та

Лежит корова без хвоста
И смотрит из-под век
И знает: хвост её устал
И проклят продавец

И скоро хвост вернётся к ней
Вернётся навсегда
Из странствия среди теней
Сияя как звезда

Муравей и ночь

на закате муравей забирается по травинке наверх
и замирает там до утра

небо спрашивает муравья: ты чувствуешь страх?

каждый шорох в траве

каждый шорк впотьмах

не боишься, что ночная птица тебя склюёт?

муравей, замерев, сидит на травинке, на самом конце
как слеза на реснице, как вишня на черенке

слышит:

кричала кукушка несколько раз

чьё-то дыхание, тёмный утиный глаз

и в высоте мелькает и падает то ли звезда, то ли жизнь его
оборвётся сейчас

он видит озеро, уходящее в бесконечную даль
озеро-море, бывшее до начала времён

ветер, цветы, лёгкий пар над водой, туман

пустой пляж, рядом с соснами мусорные мешки

разбросанные игрушки в песке

и всё это подходит к нему и поёт без конца

вот чей-то мизинец, и он на самом его конце
между водой и небом, сидит, замерев
пока мимо проходят ужас и красота

он созерцает
он познаёт

чистое бытие

любовь, вдохновенье, ночной полёт

одиночество, смерть

присутствие и отсутствие божества

пение всех вещей под нетварным солнцем без всяких слов

не шелохнувшись, не дрогнув
в ночном дозоре

утром муравей спускается по травинке обратно вниз
сумерки шелестят, уползая, в траве:

хорошая ночь, муравей
хорошая ночь

«мечутся мотыльки у фонаря…»

мечутся мотыльки у фонаря,
движутся беспорядочно, суетливо,
как подбитые беспилотники.

ночь как будто статична,
но нигде нет покоя, всё мелко рябит,
мерцает, как старые телевизоры, мониторы.

дрожат листья и ветки.
запутанны траектории мошек.
неисповедимы пути улиток.

беспорядочный, тихий,
судорожный стрёкот наполняет воздух.

если прислушаться –
стрекочут все вразнобой.

вдали вразнобой стучат вагоны
проходящего товарняка.

от фонаря свет тоже идёт
какими-то разорванными пучками
и вибрирует в темноте.

темнота не монолитна:
она распадается
снова и снова и снова.

всё движется быстро-быстро,
как зрачки спящего в фазе быстрого сна.

беспорядочно, суетливо
движется материя,
претерпевая свою катастрофу.

и в небе планеты
движутся так же, как эти мошки и мотыльки,
как глаза спящего,
как подбитые беспилотники.

и оттого на Земле
всегда немного укачивает.

Прогулка с сыном

белые динозавры в небе – облака
едет бетономешалка –
строят дом, большие ворота закрыты, висит замок
закрыто! закрыто! здесь была
бетономешалка – у-у-у! -
трицератопсы в небе, о мама птеранодон!
беговел – это карета, мы едем на бал
бал – это рынок, рынок – это цирк
(он приезжал в июне)
шатёр на участке – это тоже цирк
цирк это панда чу
он чихает и цирк улетает
вот хозяйственный рынок
и трактор, синий трактор, по полям-
по полям синий трактор едет к нам
а вот дяденька с тачкой —
старый МакДональд
old MacDonald had a farm ИА-ИА-Ё!
на рыночной площади
такие вкусные пышки
упал тапоть слетела панама
сам! сам! сам!
хочется пышку хочется
смотреть поезда
среди паровозов и тиранозавров
бегать по пляжу

«утки гуляют по щербатым мосткам…»

утки гуляют по щербатым мосткам
коряга молча лежит в воде
как земляной древесный озёрный
подгнивший трухлявый дед

что-то внутри коряги булькает и кряхтит
что-то в озере пускает маленькие пузыри
выгуливает старушка двух колли без поводка
шерсть колли как войлок, морды грустны

кое-где из труб тянется дым
огородные пугала машут руками
и осенние осы пируют в тарелке с тыквой
и растут вдоль тропинки
ядовитые красные ягоды ландыша

«в конце лета лягушка прыгает по шоссе….»

в конце лета лягушка прыгает по шоссе.
на дороге лежит сдувшийся дохлый ёжик.
яблок очень много. белый налив уже сладок.
подбираем паданцы в миску.

пили мерло, отдающее спиртом, тёмное, из магазинчика
у станции,
и пальцы теперь по клавишам не попадают.
вчера голова была стиснута обручем, летали мушки
перед глазами,
тошнило, болел висок. ночью

ледяные пальцы сжимали моё сердце. я просыпалась
и на сына смотрела, и словно семь мечей были
воткнуты в сердце,
как у Богородицы. я засыпала и вновь просыпалась,
и от одной только мысли мне становилось чуть легче,
и я про себя проговаривала эту мысль:
«я чувствую нестерпимый животный ужас.
мне кажется, жизнь моя кончилась».

самые лучшие дни лета выпали на эту неделю
в конце августа. лес
тёплый и сухой, сухое тёплое солнце, днём жарко,
а вечером холодно.

уже не будет до следующего лета этих райских дней
с кофе на лужайке, с прогулками к озёрам, с птицами,
соснами…
дней, которые щёлкали, как мгновения,
дней, которые я зачем-то портила.

Егор бежал по тропинке голый,
в одном только памперсе, и мы шли и зачем-то ругались,
и он бежал ко мне через пляж
в облаке пыли песочной, такой счастливый, ушастый…
и мы к озеру шли и шли, мимо дома из шпал
и красивых домов,
участков на горе и участков прямо в лесу.

и, когда Егор прыгал на батуте,
у него вдруг поднялись волосы
от статического электричества,
это было так странно, как будто начался конец света –

вот так незаметно, тихо,
пока по озеру плавали лодки,
и мальчик с бабушкой вышел из леса с мешочком грибов,

пока мы покупали в магазинчике у станции что-то на обед:
курицу хе с морковью, чтобы не готовить.
пока я варила сосиски, срок годности которых
вышел неделю назад.

сегодня на детской площадке девочка вдруг
подошла к Егору
и ударила его камнем в голову.
ни с того, ни с сего. почему?

время истончается, на голову мне течёт,
как холодная вода в душевой —
я намылила волосы,

но горячая вода вдруг закончилась в бойлере. за лето

я не прочитала ни одной книги:
открыла одну, посвящённую нам с тобой,
и долго читала эпиграф из Лао-цзы, так всё лето
читала этот эпиграф и дальше прочесть не смогла:
«Не выходя из двора можно познать мир».

И пока я читала снова и снова эпиграф к книге,
написанной для меня и тебя,
лето и кончилось, и времени больше не будет,
чтобы прочесть эту книгу, и жизни не хватит,
чтобы добраться до первого слова.

Но последнее слово я знаю и так.
Это слово «помнить».

А два последних: «не помнить».

«Всё впереди, но нам лучше об этом не помнить».

II. Тень хорька