Александр Михайловский - Самый трудный день. 22 июня 1941 года

• Название: Самый трудный день. 22 июня 1941 года
• Автор: Александр Михайловский
• Жанр: Историческая фантастика

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Но в этот раз ее начало не было похоже на то, что произошло в советской истории. План «Барбаросса» столкнулся с планом «Гроза-плюс», а вермахт поимел дело не только с готовой к отпору Красной Армией, но и с доблестным Экспедиционным корпусом Российской Федерации. Деды и внуки плечом к плечу встали отражать нашествие чумы двадцатого века. Все пошло не так, как было записано в Книге Судеб. Изобретенная в XXI веке установка для создания межвременных тоннелей позволила внести коррективы в политическую жизнь и прошлого, и будущего, ибо с момента установления первого контакта они вступили между собой в неразрывную связь. История в обоих мирах свернула с проторенной траектории и понеслась по ухабам неизведанного пути…

---

– Хорошо сказано, Иван Иосифович, – улыбнулся Василевский. – Впрочем, важность данной станции была очевидна изначально. Но давайте двинемся дальше. 50-я стрелковая дивизия занимает позиции на вершине Белостокского выступа и растянута на семьдесят километров. Но больше тут и не надо, ибо противник также считает это направление третьестепенным и имеет здесь соответствующие силы. А вот от Замброва и южнее, в полосе примерно сорок пять километров, на нас навалятся сразу 7-й и 9-й армейские корпуса 4-й армии противника в составе шести пехотных дивизий. Поэтому там сосредоточены наш 5-й стрелковый корпус, две механизированных дивизии армейского подчинения (29-я и 208-я), а также бригады экспедиционного корпуса: одна мотострелковая, одна ракетно-артиллерийская и одна ракетно-артиллерийская большой мощности, которые обеспечат поддержку артиллерийским огнем нашим обороняющимся войскам. Задача – упорная оборона по линии госграницы, с возможным постепенным отходом вглубь советской территории. В полосе нашей 4-й армии 43-й армейский корпус противника из состава 9-й армии будет наступать против нашего 61-го стрелкового корпуса в полосе шириной около сорока километров, и при примерно равных силах. Сами понимаете, лезть на высокий восточный берег Буга против соединений, успевших занять подготовленные для них окопы и развернуть артиллерию – занятие бесперспективное. Южнее, на Брестском направлении, будет действовать 2-я танковая группа генерала Гудериана, имеющая в первом эшелоне два моторизованных и один армейский корпус. Но и у нас тут сосредоточены очень серьезные силы: 28-й стрелковый корпус в районе Бреста, 47-й стрелковый корпус в районе Кобрина, 205-я механизированная дивизия в районе Жабинки, самоходная противотанковая бригада РГК в резерве, а также части экспедиционного корпуса: две мотострелковых, четыре механизированных, четыре ракетно-артиллерийских и одна ракетно-артиллерийская бригады большой мощности.

– Серьезные силы, – удовлетворенно произнес генерал-майор Семенов и спросил: – Александр Михайлович, а почему позиции 75-й дивизии так растянуты?

– А это, – вступил в разговор Шаманов, – наш сюрприз для противника. Если Гудериана вообще нигде не пустить через границу, то он станет искать слабое место, и ударит своими танками хотя бы в полосе 61-го корпуса. А это для нас лишняя морока. А так 75-я дивизия немного пообороняется на рубеже Буга, а потом одним полком отойдет на южную окраину Бреста, и двумя – к Малорите, после чего Гудериан непременно влезет в этот прорыв и окажется перед позициями нашего 47-го корпуса у Кобрина, имея с юга и востока болота, а с севера реку Мухавец с проходящей по ней нашей линией обороны. В тылу у него останется всего одна простреливаемая артиллерией дорога, причем горловина этой дороги будет проходить через поселок Мухавец всего в четырех-пяти километрах от наших позиций, и будет уязвима даже для батальонных минометов. Танки, может, и проскочат, пехота просочится лесом, а вот транспортные машины со снабжением – уже нет.

– А ночью? – спросил генерал-майор Семенов.

– И ночью тоже, – ответил Шаманов. – В наше время война идет круглосуточно, с применением специальных средств. Таким образом, потрепыхаются немцы дня три-четыре в этом мешке, сожгут все свое горючее, а потом их можно будет брать и голыми руками. И чем больше войск они туда загонят, тем серьезней будет наша победа. Воевать мы собираемся с применением всех достижений нашей военной техники: надежной, не прослушиваемой противником связью, радиоэлектронными средствами борьбы и воздушной разведкой, способной вскрыть расположение противника за двести пятьдесят-триста километров от фронта. И вообще, в курс дела вы уже вошли, так что принимайтесь за работу и приготовьтесь ничему не удивляться. Времени на раскачку у нас нет.

21 июня 1941 года. 19:20 мск. Киев, Штаб Киевского Особого военного округа.

Сигнал «Гроза», поступивший в округ из Москвы в четвертом часу вечера, поверг генерала армии Жукова в шок. Еще сегодня утром, несмотря на все доклады разведки, которой было приказано верить, он еще надеялся, что начало войны удастся оттянуть до лета следующего года. Но нет, не удалось.

Приказав передавать сигнал «Гроза» в штабы армий и отправив в Москву подтверждение о том, что сигнал принят, понят и передан в войска, Жуков вызвал к себе начальника штаба округа, а с нынешнего момента фронта, генерал-лейтенанта Пуркаева, начальника оперативного отдела полковника Баграмяна и командующего ВВС генерал-лейтенанта Кравченко.

Поступить иначе Жуков не мог. Приказы в армии положено выполнять, а не обсуждать, чего он и сам требовал от своих подчиненных. К тому же Москва, посылая в округа такой серьезный сигнал за подписью начальника Генерального штаба Шапошникова и наркома обороны Сталина, явно знала, что делала. Сигнал «Гроза» отменял все предыдущие директивы и указания, в том числе и пресловутый приказ не поддаваться на провокации.

С другой стороны (Жуков поморщился, словно от зубной боли) история, в результате которой Сталин сменил маршала Тимошенко на посту наркома обороны, отдавала какой-то мистикой. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое сентября прошлого года в Московском военном округе была неожиданно объявлена «Внезапная проверка боеготовности». При этом в части и соединения округа наблюдать за ходом этой проверки выехали члены Политбюро ВКП(б). Сам Сталин лично посетил дислоцированную в Калинине 73-ю стрелковую дивизию. Результатом объявленной среди ночи боевой тревоги, разумеется, стал полный хаос и смятение, тем более что половины командиров вообще не оказалось на месте.

Как рассказывали позже очевидцы, более-менее вывести части в запасные районы удалось не ранее полудня, вместо, нескольких часов, что положены по нормативу. При этом колонны стрелковых полков на марш-броске растянулись из-за того, что у множества бойцов и даже командиров оказались сбиты ноги; некоторые же части вообще заблудились.

На полигонах дело тоже пошло не лучшим образом: с грехом пополам окопавшись, бойцы отчаянно мазали из своих винтовок, а прибывшая с еще большим опозданием артиллерия не могла накрыть указанные посредниками цели. Авиация округа тоже находилась не в лучшем состоянии – часть самолетов не смогла взлететь, а результаты штурманского ориентирования, бомбометания и стрельб по конусу были просто удручающими. К тому же при совершении посадок случилось несколько аварий, и две из них закончились гибелью пилотов.

В результате этой проверки округ оказался разгромленным и в прямом, и в переносном смысле.

На последовавшем через неделю совещании высшего комсостава РККА, совмещенном с заседанием Политбюро, на котором присутствовал и Жуков, Сталин сказал:

– Если бы Московский округ был приграничным, и если бы это были не учения, а война, то его войска, несомненно, были бы полностью уничтожены противником в ходе внезапного нападения. Вы думаете, враг даст вам время для того, чтобы действовать не спеша и по старинке? Ничего подобного, товарищи! Нынешние войны начинаются внезапно, и если вы будете действовать так, как действовали войска Московского округа на прошедших учениях, то, несомненно, будете полностью разгромлены. Нам недостаточно иметь армию, сильную только на бумаге, нам требуется содержать ее в состоянии высочайшей боеготовности. Если вы этого не понимаете, то грош вам цена как высшим командирам!

Когда маршал Тимошенко начал оправдываться «объективными обстоятельствами» и тем, что он менее полугода находится в должности наркома обороны, Сталин немного пошептался с сидящим по левую руку от него маршалом Шапошниковым, а потом произнес:

– Это вы, товарищ Тимошенко, а не товарищ Сталин, сразу после вступления в должность должны были организовать подобную проверку с целью выявить все слабые места и недостатки нашей армии, чтобы их устранить. Но вы этого не сделали, а сделал товарищ Сталин. Было бы гораздо хуже, если бы такую внезапную проверку нам устроили японцы или немцы. Есть мнение, что вы этого не понимаете. А это значит, что вы совершенно не готовы исполнять обязанности наркома обороны, и мы зря доверили вам такой высокий пост.

Это был приговор. Помимо маршала Тимошенко, назначенного командовать Уральским военным округом, своих постов лишились исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал Мерецков (его вновь сменил маршал Шапошников) и Начальник управления ВВС РККА генерал Рычагов. Кроме того, после этого совещания в войсках началась самая настоящая – генерал Жуков не мог подобрать иного слова – вакханалия по повышению боеготовности. Марш-броски, окапывание, стрельбы, метание гранат. Танкистов заставляли ездить, артиллеристов стрелять, а летчиков летать, беспощадно карая за аварийность и травматизм, и в то же время не снижая темпов боевой подготовки, контроль за которой был возложен на особые отделы.