Бернар Вербер - Пророчество о пчелах

• Название: Пророчество о пчелах
• Автор: Бернар Вербер
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-178688-5

Рене Толедано – профессор истории в Сорбонне. А еще он практикует регрессивный гипноз, возвращаясь в прошлые жизни. Но однажды Рене решает совершить путешествие не в прошлое, а в будущее и обнаруживает, что это будущее ужасно: в 2047-м на Земле окончательно исчезли пчелы. Вымирание пчел повлекло за собой голод, хаос, а в 2053-м и вовсе разразилась третья мировая война. К счастью, Рене узнает, что существует «Пророчество о пчелах», написанное в Иерусалиме в 1099 году тамплиером Сальвеном де Бьенном. Бесценный манускрипт рассказывает, как спасти будущее, но, чтобы найти пророчество, Рене придется вернуться в прошлое, пересечь эпохи и континенты, преодолеть на пути множество испытаний.

---

Рене тянется за смартфоном.

Как называется книга, которую он мне посоветовал разыскать?

Он рыщет в интернете, попивая кофе. Оказывается, книга «Пророчество о пчелах» существует. Ее автор – некий Сальвен де Бьенн. Судя по рекламе издательства, он был рыцарем-крестоносцем, участником штурма Иерусалима в 1099 году. Видимо, там ему явился ангел-хранитель, надоумивший его изложить на листах пергамента нечто, предвещающее будущее. Сочинение было закончено в 1121 году от Рождества Христова. Впоследствии эти листы были собраны в кодекс и столетиями кочевали из рук в руки. При открытии архивов КГБ в 1991 году их, наконец, обнаружил профессор истории Патрик Ковальски.

В своем предисловии к изданию Патрик Ковальски рассказывает, что русские секретные службы изъяли кодекс в конце Второй мировой войны из нацистского архива в Берлине, куда он попал из варшавской библиотеки после уничтожения местного еврейского гетто в 1942 году.

Ковальски проработал «Пророчество о пчелах», снабдил его предисловием и издал в 1994 году в издательстве Albin Michel.

Рене перебирает все сайты по продаже старинных и подержанных книг, но эту никто не предлагает.

Тогда он сосредоточивается на профессоре Ковальски, но не находит ни одной его фотографии, ни одной ссылки на него, ни одного интервью с ним.

Любопытство распаляется, Рене расширяет поиски и все же находит критический отзыв о книге, автор которого – журналист Жан Вилен:

«Эта работа меня взволновала, и я с любопытством начал ее читать. Но чем дальше я переворачивал страницы, тем больше находил несуразностей. Самая вопиющая – это упоминание открытия Америки. Как крестоносец, якобы живший в 1121 году, умудрился прознать о континенте на западе Атлантики? Жаль, что издателю не хватило честности признать, что эта книга – всего лишь имитация пророчеств Нострадамуса. И последняя подробность, настоящий смертный приговор: нас уверяют, будто текст составлен неким рыцарем-крестоносцем Сальвеном де Бьенном, якобы участвовавшем во взятии Иерусалима в 1099 году. Однако больше нигде этот персонаж не упомянут, что дает все основания сомневаться в его существовании. На мой взгляд, Патрик Ковальски – это псевдоним, Сальвен де Бьенн – вымышленный рыцарь, а само пресловутое «Пророчество о пчелах» – дурное подражание стилю старинных колдовских книг. Вывод однозначен: это фальшивка».

12

– Что есть подлинность и что есть фальшь?

Рене читает лекцию в одной из малых аудиторий Сорбонны. Ее стены расписаны под потолком замысловатыми фресками на исторические сюжеты. Под фресками блестят лаком деревянные панели, паркет скрипит даже от легчайшего шага.

Лекцию внимательно слушают человек сто.

Рене ставит свой ноутбук на кафедру, откашливается и вещает:

– Обширная тема. Есть соблазн заявить, что все на свете так или иначе лгут и что всякий в конечном счете начинает верить в собственную ложь. Некоторые лгут сознательно, некоторые – бессознательно. Лгут из желания навредить, от страха, от лени, от неведения. Не зная, что произошло на самом деле, человек, спасая лицо, придумывает нечто, кажущееся ему правдоподобным или по тем или иным причинам его устраивающее. Он собирает в один пучок самые противоречивые элементы. Наполеон Бонапарт говорил: «История – это сплошная ложь, с которой все согласились».

В аудитории слышен смех.

– В наши дни правильнее будет сказать так: история – это компромисс между официальными версиями экспертов и теориями заговора из интернета. Цена этого компромисса – количество «лайков» в социальных сетях.

Аудитория одобряет услышанное веселым гулом.

– Тема этого цикла лекций – «Иной взгляд на Историю». Сегодня я начну с рассказа о фундаменте профессии историка. Историк расследует, как в действительности происходили события в контексте конкретной эпохи, учитывая ментальность тех времен, а не взгляд человека XXI века с его снисходительным отношением к прежним поколениям.

Слушатели бодро записывают.

– Но сначала полезно будет вспомнить, как постигается история. Один из ответов на этот вопрос – «по текстам». Без текстов никуда. Слово «предыстория» означает «историю до истории», то есть до появления письменности. Но кто пишет? Наши источники – это в основном писцы или писатели, которые зарабатывали на жизнь, работая на власть предержащих. Кто из наших современников может похвастаться тем, что имеет официальную биографию? Политики, знаменитые актеры, гангстеры на пенсии… Некоторые, кстати, совмещают все три позиции, потому что они не противоречат одна другой…

Снова смех.

– И именно их станут вспоминать через сто лет, когда захотят узнать, кто был лицом нашей эпохи. Так что же такое наше истинное прошлое? Истина в том, что не все наши предки были прекрасными, высокоморальными людьми. Большинство совершало постыдные поступки или являлось сообщниками в их совершении. Мы – потомки каннибалов, кровосмесителей, душегубов, воров, насильников, грабителей, трусов. Но мы можем искупить их грехи, если вспомним правду вместо того, чтобы преумножать ложь. А еще мы – потомки изнасилованных женщин, рабов, жертв побоищ, осужденных за деяния, которых они не совершали, жертв дискриминации. Именно поэтому мы и занимаемся этим прекраснейшим из ремесел – ремеслом справедливости. Мы чиним разбитое, проливаем свет на спрятанное. Рассказывая правду – настоящую, а не привычную, подсовываемую пристрастными книгами, – мы возвращаем жертвам украденное у них достоинство. В нашей власти вернуть исчезнувшим цивилизациям их великолепие вопреки клеветнической пропаганде их разрушителей.

Один студент поднимает руку.

– Как же в таком случае узнать, что произошло на самом деле?

– Узнать это с уверенностью нельзя. В лучшем случае можно приблизиться к истине. Для этого необходимы три вещи…

Рене встает и подходит к большой грифельной доске у него за спиной. Он пишет на ней мелом: «ДВА РАЗНЫХ ИСТОЧНИКА + ГЛУБОКАЯ УБЕЖДЕННОСТЬ».

Слова просит молодая женщина.

– Как бы вы определили эту самую «глубокую убежденность»?

– Можно сказать иначе: это присущая всем нам интуиция… женская интуиция.

Видя реакцию некоторых, Рене говорит:

– Здесь нет ничего смешного! Каждый из нас оснащен бессознательным детектором лжи, позволяющим улавливать в информации несообразность. Помнится, когда про радиоактивное облако Чернобыля в 1986 году говорили, что его остановили Альпы, в моей голове сработал детектор лжи. Я сказал себе: выходит, облако затронуло Монако, Швейцарию и Бельгию, но ни одной французской деревни?.. Разве вам не знаком этот рефлекс?

Слушатели кивают.

– Есть историки-пропагандисты, либо проплаченные, либо врущие из своих политических убеждений, а еще есть историки-глупцы…

В зале снова веселье.

– Эти воображают, что нечто знают, но судят вкривь и вкось и в конечном итоге совершенно не понимают реальных событий. Никогда не забывайте, что большинство людей прошлого жили с квазимагическим пониманием событий, которых не могли осмыслить и которые впоследствии получали научное толкование.

– Например? – интересуется студентка.

– Возьмем солнечные затмения, задававшие ритм политической жизни царей инков. Они не знали, что это такое, отсюда мистически-политическая интерпретация затмений. Или молния, считавшаяся у древних греков божьей карой. Европейцы жили с ощущением, что вокруг них кишат ангелы, следящие за христианами из невидимого мира. Таков смысл барельефов на фасадах готических соборов.

– Но послушайте, – не унимается та же самая студентка, – раз все историки прошлого не заслуживают доверия, то откуда у сегодняшних историков возьмется надежда, что уж они в своих трудах не соврут?

Прежде чем Рене успевает ответить, вмешивается кто-то еще:

– …из споров с лектором Сорбонны, лучше всех остальных знающим, что правда, а что ложь, что разумно, а что глупо, что есть суеверие, а что наука…

Рене улыбается, чтобы не показать, что этот баламут сбил его с толку.

– Вы правы, – подхватывает он. – Никому не верьте, даже мне. Я не непогрешим: я всего лишь человек, образование, полученное от родителей и от общества, в котором я живу, снабдило меня весьма субъективными рамками интерпретации мира. Сама наша сущность не позволяет нам претендовать на объективность, но по крайней мере здесь мы это сознаем. Будьте бдительны. Исходите из принципа, что вами часто пытаются манипулировать, чтобы заставить поверить в ложь…

У него мелькает мысль:

… и в фальшивки, вроде пророчества Сальвена де Бьенна…

13

В окна университетской столовой сочится солнечный свет.

Рене Толедано двигает поднос вдоль прилавка самообслуживания, берет рыбу в сухарях с картофельным пюре и йогурт и устраивается за столиком в углу.

Вкус столовской еды вызывает у него любопытство, он с ностальгией вспоминает свои студенческие годы. Он поглощен вкусовыми ощущениями и сначала не замечает подошедшего к нему Александра Ланжевена.