Андрей Шляхов - Притчи приемного покоя

• Название: Притчи приемного покоя
• Автор: Андрей Шляхов
• Жанр: Современная русская литература

Здесь вершатся судьбы и выставляются диагнозы. Здесь жизнь бьет ключом и покой всем только снится. Что наша жизнь? Суета за пределами приемного покоя! Эта книга не о Приемном Покое, а о тех путях, которые приводят сюда людей и, конечно же, о любви.

---

Геннадий Маратович поговорил – и договорился. Немного смущало, как к предложению секса в столь необычных условиях отнесется Милочка – девушки они же такие привереды – но Милочка отнеслась с энтузиазмом. Сказала, что с любимым мужчиной она готова любиться всюду, хоть на крыше во время бомбежки. Милочка в тот момент перечитывала «На Западном фронте без перемен», отсюда и такие сравнения. Простимулированные дежурные медсестры и сосед по палате должны были говорить супруге Геннадия Маратовича, если та заявится в его отсутствие, что ее муж ушел на физиотерапию. По сути, версия была достоверной, поскольку любовные упражнения можно считать одним из физических методов лечебных методов. При каждой палате имелся отдельный санузел с душем, так что чужих запахов Геннадий Маратович в палату не приносил (его супруга отличалась невероятно острым обонянием).

И все было бы хорошо… Да вышло нехорошо. Совершенно случайно, из разговора двух медсестер, ехавших вместе с ней в лифте, супруга Геннадия Маратовича узнала о том, что физиотерапевтическое отделение работает до шестнадцати часов. Мужу она ничего не сказала, но взяла в оборот одну из дежурных сестер. Та сначала отнекивалась, но перед пятитысячной купюрой устоять не смогла и выдала Геннадия Маратовича с потрохами, то есть – с явками (совет всем читателям: если вам очень нужна информация, то денег жалеть не следует).

Мать несчастной страдалицы происходила родом из одного симпатичного южного города, название которого автор толерантно предпочел бы не оглашать, чтобы не нанести обиды жителям других городов, в которых столь же строго блюдутся нравственные традиции. В детстве страдалица каждое лето отдыхала у дедушки с бабушкой, живших в собственном доме близ моря. По вечерам на террасе собирались соседки – почесать язычки и полюбоваться видом на море. Девочка жадно внимала разговорам взрослых – интересно же. Время от времени всплывала тема наказания очередной блудницы, покусившейся на незыблемость семейных устоев. Вариантов наказания было два – коллективный и одиночный. При коллективном родственницы и подруги пострадавшей стороны держали блудницу, пока мстительница выдирала ей руками волосы. Если необходимый кворум не набирался или же просто не хотелось марать руки, то мстительница плескала в лицо блудницы концентрированной кислотой, серной или соляной.

– Какой ужас! – сказала девочка бабушке, впервые услышав о подобной мести.

– Ужас – это когда семью разрушают, отнимают у детей отца и плюют на очаг! – строго возразила бабушка. – А это называется «справедливость». Чтобы больше никто на ее поганую морду смотреть не захотел!

«Я так за него переживаю! – накручивала себя законная супруга. – Места себе не нахожу… Каждый день свежий кисель готовлю и шиповник завариваю… Стараюсь всячески порадовать, поддержать… А он! Если так уж приспичило, то мог бы и мне сказать… Я с ним кручусь-верчусь-колочусь, а он за моей спиной какую-то курву ублажает… И ведь хватает же сил!.. И ведь нашел же способ!.. Ну ладно – он. Мужики все одним миром мазаны, им лишь бы свой фитилек в плошку пристроить… Но она-то должна понимать… Ой, да разве такие что-то понимают? Им лишь бы меду наесться из чужого горшка!».

Супруга Геннадия Маратовича была журналисткой и имела обширные связи, поэтому концентрированную серную кислоту ей удалось раздобыть без особого труда и лишних объяснений. Нужно хорошему человеку – так пожалуйста. Сложность оказалась в другом – переступить через внутренний барьер, но оскорбленная женщина справилась и с этим. Это же – справедливость, да и мужу будет урок. Может и образумится, чем черт не шутит. Юридических последствий она особо не боялась. Во-первых, рассчитывала выехать на аффекте, а, во-вторых, надеялась на связи мужа. На деле оба этих резона выглядели крайне сомнительными. О каком аффекте может идти речь, если человек действует с обдуманным намерением, заранее запасшись веществом, которое просто так в аптеке не купишь? Тут налицо умысел, это вам любой студент-юрист объяснит. И станет ли мужчина выгораживать супругу, облившую кислотой дорогую его сердцу женщину? Но бывают моменты, когда логика… хм… слегка пробуксовывает. И вообще человек склонен верить в лучшее. «Надежда умирает последней», сказала Вера, придушив Любовь.

Милочка проявляла в любовных играх благоразумную осторожность. Как-никак любимый мужчина совсем недавно перенес довольно серьезную операцию. Вдруг швы разойдутся от излишней прыти или что-то там внутри травмируется? Поэтому Милочка брала всю инициативу на себя, а Геннадия Маратовича просила «быть паинькой». Он не возражал – ему очень нравилось.

Мстительница ворвалась в палату в тот момент, когда Милочка приступила к повторному сеансу оральных ласк. Грохот распахнувшейся двери заставил ее соскочить с койки. Геннадий Маратович тоже поднялся и машинально потянул за собой простыню. Ему казалось, что все это происходит во сне, потому что он никак не ожидал увидеть здесь свою супругу, да еще и в таком виде – ярость исказила ее черты до полной неузнаваемости.

Двухместные палаты изолятора были небольшими. Один шаг – и мстительница оказалась напротив Милочки.

– Получай, тварь! – взвизгнула она, выбрасывая вперед правую руку.

Геннадий Маратович, решивший, что супруга хочет ударить Милочку, поступил по-рыцарски – заслонил принцессу своим телом и оттеснил ее назад. Супруга тоже сплоховала – с непривычки взмахнула рукой не так сильно, как следовало. В результате кислота, предназначавшаяся Милочке, выплеснулась на мужское достоинство Геннадия Маратовича, еще не успевшее перейти из боевого положения в обычное…

– Что у нас вчера было! – рассказывала мужу за ужином отдежурившая медсестра приемного покоя. – Романыч пускал в изолятор одного чувака из абдоминальной хирургии, с любовницей. А жена чувака их выследила. Вломилась в самый интересный момент и вылила мужу на причиндал пузырек серной кислоты!

– Ничего себе! – ужаснулся муж. – Это же, наверное, очень больно!

– Не то слово, – рассказчица сочувственно вздохнула. – Он, бедняга, от боли инфаркт получил, крупноочаговый. И инструмента лишился вместе с яйцами… Знаешь, я чисто по-женски ее понимаю, но по-человечески понять не могу.

– Это как?

– Обидно, когда тебе изменяют, очень, до слез. В таком состоянии много чего можно натворить. Но кислотой по живому – это уже зверство. Лучше в чай мышьяка подсыпать… Да ты не смотри так на свою чашку! У нас же с тобой все хорошо, правда, милый?

* * *

Мораль сей притчи такова: даже в праведном гневе не стоит перегибать палку. И еще, как пелось в одной старой песне: «во всем нужна сноровка, закалка, тренировка».[4]

Как-то так.

Притча шестая. Наваждение

«Я сошла с ума, о мальчик странный,

В среду, в три часа!

Уколола палец безымянный

Мне звенящая оса»

Анна Ахматова, «Я сошла с ума, о мальчик странный…»

Карьера доктора Плугарёва оказалась перечеркнутой буквально накануне назначения на должность заведующего отделением. Все уже было взвешено и решено, оставалось дождаться приказа. Точнее, двух приказов – об увольнении прежней заведующей Юлии Самойловны, переезжавшей в Землю Обетованную к дочери и внукам, и о назначении Плугарева. Тот уже и насчет банкета договорился. Ну, банкета не банкета, а ужина на двенадцать персон в отдельном зале кафе «Шагандухт». Событие-то какое, а! Можно сказать – венец карьеры. Выше Плугарев продвигаться не собирался, поскольку это означало бы отход от лечебной работы, а лечить он любил. И умел.

Однако, вместо заведования Плугарев получил выговор, сопровождаемый напутствием свыше (то есть – из департамента здравоохранения): «от таких врачей нужно избавляться». За что получил? Да ни за что! Сделал все правильно – и огреб люлей по полной программе.

Пациент Алямовский предпочитал лечиться по принципу «кашу маслом не испортишь». Таблетки он пил горстями, не обращая внимания на то, что ему говорили врачи. У нас ведь только на словах все мало-мальски действенные препараты отпускаются по рецепту врача и вообще, тот, кому действительно нужно, всегда найдет способ.

При таком подходе слабость, общее недомогание и частые головокружения будут постоянными спутниками. Как с ними бороться? Странный вопрос! Нужно увеличивать дозы! Там, где не помогают три таблетки, помогут шесть. Или десять…

Обожравшись (иначе и не скажешь) таблеток в очередной раз, Алямовский был экстренно госпитализирован с подозрением на острый инфаркт миокарда. А о чем еще подумает бригада, если человек внезапно теряет сознание и давление у него по нулям? Жена Алямовского не рассказала «скорикам» о чрезмерном увлечении мужа таблетками, она талдычила про то, что он «сердечник со стажем» и «несколько инфарктов на ногах перенес». (Возможно, правы те врачи, которые услышав о перенесенных на ногах инфарктах сразу же назначают консультацию психиатра, но это так, к слову).