Александр Михайловский - Ясный новый мир

• Название: Ясный новый мир
• Автор: Александр Михайловский
• Жанр: Историческая фантастика

К лету восемнадцатого года Советской России удалось избежать Гражданской войны и в основном подавить проявления окраинного сепаратизма, но сражаться в защиту завоеваний Октября и за территориальную целостность первого государства рабочих и крестьян элитным частям Красной Гвардии предстоит много и кроваво. Прочитав эту книгу, вы узнаете о том, как рождался Новый Мир. Вам станет известно, чем закончились поползновения японской военщины на Советскую Сибирь и Дальний Восток, что случилось с белокитайскими милитаристами, которые попытались захватить КВЖД, а также о том, каким неожиданным образом завершились сражения на Западном фронте и как Нестор Махно оказался героем Мексиканской революции.

---

При этом впереди основной группировки следовал сводный эскадрон пограничной стражи, переодетый в форму французской колониальной кавалерии. Его задачей было резать телеграфные и телефонные провода, а также делать, так, чтобы внезапное ночное наступление оказалось полным сюрпризом для французского командования.

В десять вечера в Дьюизи была захвачена полубатарея из трех полевых пушек калибром в семь с половиной сантиметров. В полночь прямо в постели были взяты в плен до роты пехоты, заночевавшей в Лизи-сюр-Урк. В два часа ночи немцы пленили эскадрон кавалерии и захватили бронепоезд с паровозом, стоявшим без паров на запасных путях в Мо. В четыре часа утра внезапной ночной атаке панцеров и кавалерии на своем полевом биваке подвергся сводный батальон пехоты парижского гарнизона и два пятнадцатисантиметровых орудия в Месси.

В Месси конно-механизированная дивизия, до того двигавшаяся компактной походной колонной, разделилась на четыре боевых группы и различными путями через восточное предместье Сен-Дени к рассвету 4-го июля ворвалась в сладко спящий Париж. Образовавшийся при этом переполох можно было сравнить только с тем хаосом, который возникает в курятнике при внезапном ночном визите лисы. Ага, не ждали! И порхающие повсюду перья пополам с заполошным куриным кудахтаньем.

Неудержимо мчащиеся по парижским улицам воняющие бензиновым угаром массивные серые коробки бронеходов с десантом штурмовиков на броне и следующие за ними верхами прусские драгуны ужаснули только что проснувшихся парижан. А следом за немецкими панцерами, как и в Амьенской операции, катили грузовики с пехотой, сбрасывая солдат в ключевых точках французской столицы и тут же поворачивая обратно за новыми «пассажирами».

Германская армия вошла в Париж, как опытный насильник в сонную подвыпившую домохозяйку. И, как положено порядочной женщине, та, вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие, как это было в 1940 году, стала защищаться от насилия – сначала плохо и беспорядочно, а потом все более и более активно.

Пока разрозненные части гарнизона и сводные отряды полиции оказывали немецкой пехоте все более яростное сопротивление, стараясь не пустить немецких драгун и гренадер к Сене, город вооружался. Гудки фабрик и заводов призывали рабочих военных предприятий к оружию, а парижане среднего достатка, достав из ящика стола свои «бульдоги», «соважи» и «галаны», спешили туда, где по округам собирались и вооружались батальоны Национальной гвардии. Вспыхивающие то тут, то там уличные бои постепенно слились в одну сплошную линию фронта, очертившую оккупированную немцами треть Парижа от пока еще свободных двух его третей.

Сражение за Париж началось, и для маршала Фоша, застигнутого врасплох, оно стало ужасным сюрпризом.

10 июля 1918 года. Утро. Станция Даурия, железнодорожный вокзал. Штабной поезд корпуса Красной гвардии.

Генерал-лейтенант Красной Гвардии Бережной Вячеслав Николаевич

Целый месяц эшелоны корпуса двигались по революционному Транссибу, попутно зачищая города и станции на этой важнейшей магистрали от окопавшихся в органах советской власти бандитов, жулья и антисоветского элемента. Благо мандат, выписанный товарищем Сталиным, еще во времена подавления киевских самостийщиков давал мне на то все права. По этому мандату я мог отстранить от должности, арестовать и передать под революционный трибунал любого, кто будет действовать против интересов советской власти и центрального правительства в Петрограде.

Это самое центральное правительство из Оренбурга, Уфы, Челябинска, Кургана, Петропавловска, Омска, Каинска, Красноярска, Нижнеудинска, Иркутска и Читы выглядело чем-то виртуальным. И свои местные дела губернские товарищи собирались решать абсолютно самостоятельно, не оглядываясь на петроградские власти – мол, они далеко, а мы здесь, рядом. Приходилось делать таким товарищам внушения – иногда, в случае откровенного бандитизма и беспредела, вплоть до ВМСЗ.

Больше всего времени, около десяти суток, корпус задержался в Оренбурге, ликвидируя мятеж не признавшего советскую власть атамана Дутова и одновременно делая внушение местным советским властям, которые превратили борьбу с мятежниками, общей численностью не более одной тысячи сабель, в самый настоящий антиказачий террор. Еще немного, и по всему Уралу полыхнуло бы широкое антибольшевистское казачье движение, инспирированное массовыми расстрелами, грабежами, реквизициями, контрибуциями местной большевистской верхушки, действующей под руководством председателя Оренбургского военно-революционного комитета Самуила Моисеевича Цвиллинга – члена партии большевиков с 1905 года и уголовника, приговоренного к виселице за убийство своего дальнего родственника.

В нашей истории гражданская война на Урале вспыхнула еще зимой 1917-18 годов, и с самого начала протекала очень бурно и жестоко. В результате Цвиллинг был убит уже второго апреля 1918 года. Но в этой альтернативной истории все подобные процессы были притушены, и в Оренбурге, при нейтралитете и апатии основной массы населения и слабости противоборствующих сторон, на какое-то время установилось двоевластие. Из-за этого все события на Урале сдвинулись на пять-шесть месяцев вперед, только на этот раз их инициатором стал не атаман Дутов, не имеющий оснований говорить о гибели России, а местные большевики – то есть тот же Цвиллинг. В силу оторванности от местного населения этой креатуре Свердлова не удалось выиграть выборы в губсовет, и ситуация стала критической. Все началось в конце мая – начале июня, но тут как раз подошли эшелоны нашего корпуса.

Быть может, нам удалось бы спокойно проследовать через территорию зреющего мятежа, а может быть, и нет. Но я не стал рисковать и оставлять за спиной эту пороховую бочку, которая могла рвануть с любой момент. Ведь нашей обязанностью было не только отражение врагов внешних, но и борьба с врагами внутренними. Пришлось, отбив телеграмму в Петроград, чуть притормозить и установить в Оренбурге настоящую советскую власть. В результате чего за подготовку антисоветского мятежа вместе со своим ближайшим окружением под трибунал угодил не только атаман Дутов, но и самоназначенец Цвиллинг со всем своим кагалом. Приговор был строгий, но справедливый. И поделом.

Нечто подобное, пусть и в значительно меньших масштабах, мы встречали чуть ли на каждом шагу, расчищая себе путь, а настоящей советской власти – дорогу. В результате передовая бригада нашего корпуса прибыла на станцию Даурия к тому моменту, когда части постоянной готовности местной Красной Гвардии – егерская бригада полковника Слащева и разведывательно-штурмовая бригада подполковника Бесоева, которого тоже не обошли чином – огрызаясь на наседающую японскую пехоту, медленно отступали вдоль железнодорожных путей вглубь Даурии. Они выиграли время для того, чтобы первая Даурская кавалерийская бригада войскового старшины Метелицы имела возможность сформироваться и подготовиться к боевым действиям.

Японцев в Даурии не любили еще с давних времен, и по мобилизации для отражения непосредственной угрозы в момент нападения казаки поднялись все до единого. Это по поводу Семенова и Унгерна у кого-то могли быть иллюзии, а вот с японцами все было ясно сразу. Но этих трех бригад, одна из которых была кавалерийской, то есть годилась только на роль маневренного резерва, против нескольких десятков тысяч вторгшихся японцев было недостаточно. А остальной личный состав корпуса, распущенный по домам для проведения полевых работ, собирался по мобилизации медленно, ибо что мужика, что казака в разгар лета от поля и сенокоса оторвать тяжело.

Но тут неделю назад на Забайкальский фронт прибыл наш корпус. Его передовые части, едва выгрузившись из эшелонов, помогли остановить натиск японцев, прорвавшихся уже почти к самой станции Даурия, усилиями местных жителей и красногвардейцев превращенной в полевой укрепрайон. Вражеское командование почувствовало, что теперь против него сражаются не местные ополченцы, а кадровые, хорошо вооруженные и мотивированные части с опытом Германской войны, которая закончилась совсем недавно. Несколько дней на ближних подступах к станции гремели ожесточенные бои.

Даже имея над противником качественный перевес и все увеличивающиеся резервы, я не спешил наносить решающий удар, стремясь добиться, чтобы как можно больше японских солдат легло под нашими пулеметами, шрапнелями и фугасами. Потом, по мере прибытия основных сил, включая три высланных вслед нам в качестве подкрепления кадровых стрелковых дивизии, среди которых знаменитая 52-я латышская, нам удастся отразить вражеское наступление и начать теснить японцев обратно к границе, туда, откуда они пришли.

Но все это будет потом, а пока еще не наступило время выкладывать на стол все козыри. Тем более что идет необъявленная война. Японская армия на территорию Советской России вторглась, но никаких обязательных для таких случаев дипломатических действий, вроде демаршей и объявления войны, японская дипломатия не предприняла, что наводит на мысль о том, что самураи, подобно англичанам, стараются не замечать первое государство рабочих и крестьян.