Джек Гельб - Проклятье Жеводана

• Название: Проклятье Жеводана
• Автор: Джек Гельб
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-184561-2

Этьен Готье думал, что его пытливый ум и слабое тело предназначены для величайших открытий. Этьен Готье пережил плен и остался целым, когда его чуть не разорвала гиена в Алжире. Этьен Готье построил госпиталь для всех страждущих, чтобы те получили необходимую помощь. Этьен Готье потерял свою любовь. Этьен Готье выпустил Зверя из Жеводана. Зверь из Жеводана, проклятый своим создателем, убил многих невинных. Зверь из Жеводана не успокоится, пока не отомстит роду людскому за то, что он существует. Сможет ли Этьен укротить свое создание или пасть ему очередной жертвой в когтях чудовища. Долгожданное издание второй книги популярного блогера и фикрайтера Джек Гельб! Ее видео в Tik Tok набирают больше двух миллионов просмотров, а фанатская база растет в геометрической прогрессии. Джек Гельб пишет в жанре альтернативной истории, берясь за описание целого пласта человеческих судеб в разные века. Ее первый роман «Гойда» стартовал с 10 000 экземпляров! «Проклятье Жеводана» повествует о жизни французского аристократа Этьена Готье, который стал создателем знаменитейшего Зверя из Жеводана! Старая французская легенда оживет на страницах романа и наполнится новыми смыслами и интерпретациями жуткой трагедии XVIII века. Обложка для книги нарисована талантливой рукой ALES, известного российского иллюстратора популярных комиксов. Авторский стиль точно передает эстетику темной стороны века Просвещения и заставляет обратить внимание на самые мрачные оттенки нашего сознания.

---

Я знал, почему Франсуа не отвечает ничего, я знал, о чем он молчит. Что ж, ему виднее, стоит ли делиться секретами подобного толка или нет, я продолжу делать вид, что попросту не в курсе.

– В конце концов, мой милый брат, – произнес я, закидывая ногу на ногу и оправляя рукава своей блузы. – По праву происхождения ты, Франсуа де Ботерн, в праве выбирать, а не довольствоваться.

Мои слова попали слишком точно. Кузен поджал губы и решительно кивнул.

* * *

Мы думали провести с Франсуа остаток дня на открытом воздухе. Кузен даже собирался запечатлеть в своих набросках деревья из нашего сада, но пленэр был испорчен силами абсолютно нам неподвластного порядка, а именно – начался дождь.

Мелкая морось довольно скоро сменилась тяжелым ливнем, которым небеса уже грозились с самого утра.

Мы с Франсуа пошли в гостиную, названую мною восточной. Мы кинули большие подушки на пол, который уже был застлан пестрыми персидскими коврами. Рухнув, мы какое-то время просто ждали, когда нам принесут горький кофе в маленьких турецких чашках.

Сильно позже, когда уже перевалило за полночь, к нам присоединился мой отец. Он, конечно же, был безмерно рад видеть ненаглядного племянника.

Мои глаза уже слипались от усталости, и кофе не мог меня больше бодрить.

Я молча сидел и слушал, как отец и кузен начали беседовать о делах. Такие разговоры вкупе с нахлынувшей усталостью легко сморили меня, и я уснул прямо так, не раздеваясь, что было, впрочем, довольно скверной ошибкой.

С утра у меня болела шея, ибо я не нашел ничего лучше, чем подложить под голову первое, что попадется под руку. К несчастью, под руку попался маленький жесткий пуф. Помимо жуткой боли в позвонках, на половине лица отпечатался узор крупного плетения.

Я недолго разминал шею, чтобы она уж так ужасно не ныла. Все же мне повезло, и боль довольно скоро отступила, а вместе с ней и скверное настроение.

* * *

Дозываться кого-то из слуг мне не хотелось, поэтому я сам налил себе холодной фруктовой воды, смочил виски. Голова медленно остывала. Я с облегчением вздохнул, выходя на каменный балкон. Одет я был, скажем, не по погоде, а посему утренняя прохлада ядрено пробрала меня, чему я был несказанно рад.

Немного поразмявшись, я вернулся в замок и, все так же избегая любого общения со слугами, пошел искать отца и кузена, которые, согласно моему предположению, прямо сейчас где-то премило ворковали.

Ступал я в мягких восточных туфлях, которые нравились мне куда больше европейского каблука, и сейчас эта обувь пришлась как никогда кстати.

Гулкие коридоры донесли до моего слуха знакомые голоса, и я, осторожно ступая, разыскал нужную мне комнату. Мне посчастливилось остаться незамеченным.

– Не думаю, – услышал я голос отца.

– Только Господу ведомо, что там случилось, – произнес Франс. – Ведь ты сам не дал мне отловить и…

– Остынь, Франс, и оставь месть Господу, – произнес отец. – Большое милосердие Небес, что наш Этьен вернулся. Что бы там ни было, пусть это останется в Алжире.

На моих губах невольно всплыла улыбка.

Даже я сейчас, оглядываясь назад, с трудом верю, что я действительно провел несколько дней на цепи. Довольно часто я сомневаюсь в своем рассудке и памяти, и история с Алжиром отнюдь не является исключением. Слава богу, у меня есть радостное напоминание о том, что все, случившееся со мной, правда. А именно – на моей руке, на самом запястье остались отметины от той самой цепи, к которой я был прикован.

Но если для меня это доказательство является жестким и неоспоримым, то ни отца, ни моего любезного кузена шрамы, если и впечатлили, то не заверили в правдивости моих слов.

– В нем что-то переменилось, и это пугает меня. В смысле, еще больше, чем обычно, – тем временем продолжал мой отец.

Я невольно приоткрыл глаза от изумления и, затаив дыхание, продолжил подслушивать.

– При всем уважении, дядя, но Этьен всегда был… не таким, как все, – сказал Франсуа.

По этой паузе я понял, что он хотел подобрать словечко поострее, но вовремя одумался.

– Франс, милый, есть «не такие, как все», а Этьен закупился богомерзкими бесами и заполонил ими весь подвал! – голос отца будто бы ожил.

– Ну, – протянул Франсуа, – я все еще считаю, что кузен не изменяет себе. Он всегда был любопытным ребенком, как и его пристрастия… Вы же помните, как он в свое время увлекался алхимией?

– Боже… – протянул отец, и я был готов держать пари, что он закатил глаза и осенил себя крестным знамением.

– Боюсь, ты хочешь верить, что Алжир изменил его, – продолжил Франсуа. – Но давай смотреть правде в глаза.

– Когда речь заходит об Этьене, делать это крайне сложно, – пробормотал отец.

– Ты говорил с ним о случившемся? – спросил кузен.

Я услышал лишь тяжелый вздох.

– Ясно… – с усмешкой произнес Франсуа. – Поговорю с ним.

– О чем же? – произнес я, сделав вид, что лишь сейчас забрел к ним.

– О гостях из Алжира, которых ты запер в подвале накануне, – произнес Франсуа, выйдя мне навстречу.

– Гостях? – Я удивленно повел бровью, когда мы поцеловались с кузеном в щеки. – Нет-нет, они не гости. В том смысле, что они останутся тут с нами жить.

– Если не пожрут друг друга, – пожав плечами, произнес отец.

– Не пожрут, – уверенно заявил я. – Они рассажены по разным клеткам, а цепи на шеях обеспечивают полный контроль над их положением.

– А я даже не догадывался, зачем тебе понадобились трактаты об инженерии из нашей библиотеки. Даже успел порадоваться, – со слабой улыбкой произнес папа.

– Ох, дядя, для тебя новость, что Этьен что-то замышляет там? – усмехнулся Франсуа, потрепав меня по голове, а я, отстранившись, с игривой улыбкой клацнул зубами воздух.

– Понабрался у своих шакалов? – вздохнул отец, подпирая голову рукой.

– Гиен, – важно поправил я, развалившись на диване.

И отец, и Франсуа добродушно усмехнулись и переглянулись меж собой. Я же скрестил руки на груди и слегка поджал губы, что сделать было, к слову, не так уж и легко, учитывая, как меня разбирал смех.

– И все же, мой милый братец, – протянул Франсуа, – я не понимаю тебя.

Я бросил на кузена вопросительный взгляд и развел руками, предлагая открыто и прямо задавать любые вопросы.

– Помнится, ты же с раннего детства зачитывался этими жуткими книжками из мрачных веков, любовно разглядывая жутких чудищ, – размышлял вслух кузен, и мои губы сами собой разошлись в довольной улыбке.

– Все так, кузен, – согласно кивнул я.

– И при всей этой страсти к чудовищному и безобразному ты отказался ехать со мной и дядей в гости к господам де Боше, – Франсуа всплеснул руками.

Я рассмеялся, помня, разумеется, какие же страхолюдские дочери у месье де Боше, и мне стало несколько досадно, что сам так и не нашел возможности сострить на этот счет.

Отец тоже широко улыбнулся, хоть и бросил короткий взгляд с осторожной укоризной в сторону Франсуа.

– Нет, в самом деле, почему именно гиены? – спросил папа, и кузен участливо взглянул на меня.

Я пожал плечами и, лениво потянувшись, зевнул.

– А почему бы и нет?

* * *

Ближе к полудню мы с папой проводили кузена и какое-то время еще стояли на крыльце, глядя на уходящую вдаль карету.

Стояла приятная весна, когда нежное предвестие скорого цветения робко шепчется среди лесов, а молодая трава еще не пестрит сочными лугами, а лишь набирается сил, чтобы выдержать свой пышный летний наряд.

Я глубоко вздохнул, желая наполнить легкие этим трепетным замиранием, охватившим все небо, весь воздух, все прилегающие леса и сады подле замка.

Мы с отцом стояли, разделяя это волшебное оцепенение, и вскоре настало время вернуться в замок. Я скорее направился в подвал, к моим удивительным питомцам с маленькими черными глазками-бусинами.

Наступила светлая полоса моей жизни.

Я приходил каждый день в подвалы, чтобы самому нутром почуять здешний воздух.

Не мог я полагаться и на доклады слуг – эти безграмотные крестьяне дай бог скажут, не сдохли ли там, часом, звери, но не более. Я мог рассчитывать лишь на себя и на собственную наблюдательность.

Так прошло уже чуть больше месяца, и наступила середина апреля, я постепенно знакомился со своими питомцами. Поначалу они встречали меня злобно – рычали и натягивали цепи.

Я решил связать в животном разуме появление в подвалах меня и еду. Не будучи еще настолько безрассудным, чтобы кормить диких зверей с руки, я попросту присутствовал, говорил с ними, чтобы они постепенно привыкали к моему голосу.

За ту весну 1752 года мне похвастаться было решительно нечем. Стыдливость и гордость не позволяют мне лишний раз перечислять все тщетные попытки заставить питомцев хотя бы поднять на меня взгляд этих крохотных диких глаз.

Зверь есть зверь.

* * *

– Не спи.

Когда чья-то рука опустилась на мое плечо, я резко вздрогнул и принялся судорожно оглядываться по сторонам.