Виктория Токарева - Между прочим…

• Название: Между прочим…
• Автор: Виктория Токарева
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-389-23195-5

Жизнь и творческий путь Виктории Токаревой наполнены дружбой, любовью, удивительными событиями, встречами и, главное, «привычкой к творчеству», которая, цитируя автора, «тоже зависимость, и бороться с ней бесполезно». Толстой и Чехов, Довлатов и Войнович, Данелия и Феллини, Володин, Митяев, Тодоровский – все они герои вошедших в сборник эссе и очерков. И конечно, автобиографическая повесть, ибо «семья – главная ценность человека. Она поддерживает слева и справа. Не дает провалиться и опуститься». Завершает сборник блистательное интервью – квинтэссенция жизненных принципов и философской системы писательницы.

---

Данелия приезжал каждый день после съемок. Я отдала ему первый экземпляр. Второй оставила себе. С точки зрения литературы письмо было маленький шедевр. А шедеврами не раскидываются, поэтому я оставила себе второй экземпляр.

Это письмо имело неожиданное продолжение.

Через много лет в конце своей жизни Данелия неожиданно позвонил мне и спросил:

– У тебя есть копия того письма?

– Какого письма?

– Которое ты дала мне в Риге.

– Есть, – вспомнила я.

– Отдай мне, – попросил Данелия.

– Зачем?

– Ты понимаешь, я положил твое письмо во внутренний карман своего выходного костюма, а письмо пропало.

– А зачем оно тебе?

– Я хотел, чтобы меня в этом костюме похоронили вместе с письмом.

– Ты что, умирать собрался?

– Нет. Но когда-нибудь соберусь. В могиле холодно. Твое письмо будет греть.

– Оно сгорит вместе с костюмом.

– Пепел останется.

– Я поищу… – пообещала я.

– Найди, пожалуйста.

Я положила трубку и застыла, как соляной столп. Я не думала, что его чувства столь глубоки и долгоиграющи. Он пронес их через всю жизнь и дальше.

Фильм «Совсем пропащий» был закончен. И одновременно с этим у Советского Союза испортились отношения с Америкой. Опять возник Ермаш, но уже не в монтажной комнате, а в смотровом зале Госкино.

Ермаш потребовал переделать финал. Имеющийся финал был смешной и грустный. Он вызывал сшибку в душе. Хотелось улыбаться сквозь слезы. Но, поскольку отношения великих держав испортились, надо было как-то обозначить в финале наше советское преимущество.

Бедный Данелия ломал голову, но пришлось обозначить. Ничего не придумывалось. Данелия вложил в текст Гека какие-то политкорректные слова, которые начисто сломали финал. Но выхода не было. Или так, или никак.

Данелия все понимал, но из двух зол надо было выбирать меньшее. Меньшее зло – это поправки. Он их принял.

Конец – делу венец. А здесь – ни конца, ни венца.

В дальнейшем, когда я хотела испортить Гие настроение, я касалась именно этого постыдного эпизода. Я добивалась того, что хотела. Всякий раз у него портилось настроение, он становился хмурым, лицо чернело, и мы ругались всласть. На полную катушку.

Ссоры – это составляющая часть любви.

Наши разборки были взрывные, абсолютно сицилийские. Жаль, что я их не записала.

Помню, однажды я выкрикнула:

– Когда ты помрешь, я приду и плюну на твою могилу!

Он помолчал, потом сказал:

– Что ты такое говоришь? У меня же воображение…

– Вот и воображай дальше сам. Я тебе не соавтор.

После таких страстных ссор шли страстные примирения и обещания. Казалось, что мы не можем расстаться. Слишком драгоценные были нити, скрепляющие нас. А именно: союз двух талантливых людей и, как результат, духовные дети – наши общие фильмы.

Мы не были расписаны в паспорте, но наши фамилии стояли рядом на экране.

«Афоня»

Сценарий Александра Бородянского.

Саша Бородянский – молодой и никому не известный – жил где-то на краю света. Кажется, в Воркуте, где сплошная полярная ночь.

Он прислал на «Мосфильм» свой сценарий «Афоня» по почте. Это называется «самотеком».

Маршак говорил: «Талантливому писателю нужен талантливый читатель». «Афоня» попал в руки талантливому редактору. Тот не отбросил рукопись в сторону, а передал в Шестое комедийное объединение.

Данелия прочитал и загорелся. Бородянского вызвали телеграммой. Он приехал в Москву с красивой женой Таней.

Работать над сценарием поехали в Крым: Гия, Саша и Таня.

Данелия позвонил мне из Ялты и попросил приехать. Он привык, что я сижу за пишущей машинкой и слышу не только каждое слово, но и то, что между слов.

Возле Бородянского была красавица Таня, а Данелия – одинок, как утес.

Я выслушала предложение и стала думать: зачем мне ехать? Сценарий – не мой. Автор Саша Бородянский. Данелия – не мой. Муж Любы Соколовой, пусть гражданский, но все равно. У них семья.

В каком качестве я поеду? Обслуживать чужой сценарий и настроение режиссера?

А меж тем у моего мужа нет выходного костюма. А в продажу поступили польские костюмы, серые, с едва заметной клеткой. Очень элегантные.

Я пошла в магазин и купила мужу польский костюм. Деньги кончились.

Данелии я сказала, что не приеду. Настроение испортилось у обоих. Он пространно что-то говорил по телефону на тему долга и счастья. Из этой беседы вытекало, что я должна добавить ему счастья. В этом состоит моя миссия. А долг у него перед семьей. Но у меня тоже долг перед моей семьей, и я больше не хочу так жить. Похоже, я стою на льдине. Льдина подо мной треснула и стала разъезжаться. И ноги тоже пошли в разные стороны. Одна нога вправо, другая – влево. Чем это может кончиться? Либо я разорвусь, либо утону.

На дворе стояла ранняя весна. Я поехала в «Литературную газету», не помню зачем. Туфли проваливались в жижу снега с дождем. Я шла и плакала. Мне было очевидно, что я села между двух стульев.

Отношения с мужем заметно испортились. Он махнул на меня рукой и жил автономно. Новый костюм висел в шкафу невостребованный.

Сонечка переживала и тихо ненавидела.

Я приняла решение о независимости, как африканское государство. Это решение далось нелегко. Я похудела вдвое. Лицо стало зеленым, под глазами – синие круги.

Я заподозрила, что у меня рак. Легла на диван лицом к стене и стала умирать.

Игорь строго спросил:

– В чем дело?

– Я умираю, – объяснила я. – У меня рак.

– Кто сказал?

– Никто не говорил. Я сама знаю.

Игорь вызвал родителей. Родители тут же прискакали на палочке верхом.

Соня сняла плащ и села возле меня на диван.

– Вика! – начала она торжественно. – Ты должна взять себя в руки! Даже если есть причина, ты все равно должна взять себя в руки. А если нет причины – тем более.

Соня говорила официально, как директор школы. Эти простые слова проникали в самое мое нутро, как молитва проникает в душу верующего. И я верила. Внимала. Моя душа откликалась. Почему? Потому что Сонечка была неравнодушна. Она меня понимала. Она и сама была молодая и испытывала нечто подобное. У нее тоже был лидер и муж Лева. На фоне лидера Лева казался тусклым, второсортным. Но это все мираж: лидер, не лидер… Надо спуститься с небес на землю и понять: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Лидер нужен для кино. А жизнь – не кино. Жизнь – это каждый день. Это работа. И супруги, как два вола, должны тянуть общую телегу жизни, сообща любить своих детей.

Сонечка ничего такого не говорила, но все это было в ее голосе, назидательном, как лекция.

Вечером Игорь сказал мне неожиданную фразу:

– Ты – писатель. Твоя сила – в интонации. Гони ты всех своих соавторов.

Кино – это сплошное соавторство: сценарист + режиссер + актер + оператор + композитор. Фильм – это симфония, где каждый инструмент – соавтор.

А писатель – один, наедине с чистым листком и своим воображением. Писатель – маленький бог, из ничего создает свою вселенную. Нужна она кому-нибудь или нет – это другой вопрос. Но она – есть.

Как там у Александра Сергеевича: «Громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Куда ж нам плыть?»

«Афоня» снимается где-то под Ярославлем. Это близко от Москвы. Несколько часов на электричке.

Данелия попросил меня привезти сетку апельсинов. Это нужно было для съемки. Я согласилась и привезла. Почему бы и нет? Меня встречали шумно. В первых рядах – Савелий Крамаров с цветами. Он вручил мне цветы. Они были пыльные и грязные, сорванные с привокзальной клумбы. Хотелось дать этими цветами ему по башке. Но сие невежливо. Я приняла.

Далее следовал прием в сельской столовке. Центральное блюдо – котлеты из сомнительного фарша.

Савелию в ту пору было тридцать семь лет. Умер он в шестьдесят. Практически расцвет. В Америке.

О его смерти я узнала по радио. Было сказано: «Умер он тихо». Мне почему-то кажется, останься он в Москве, жизнь его пошла бы по другой колее.

Он так был предназначен для жизни, для веселья, для творчества. Он весь как грибной дождь. Без него – скучно.

Очень жалко Савелия и как-то обидно за него. Просверкнул как факел и погас. И где-то далеко его могила. И кто на нее придет? Разве что кучка эмигрантов…

«Афоня» снят. Поставлена точка. Последний съемочный день.

Группа решила отметить это событие. Позвали меня. Отправились в ресторан Дома литераторов. Там было красиво и недорого.

Пускали только писателей, поэтому я была необходима. Я уже к тому времени состояла в Союзе писателей. Могла прийти сама и привести гостей.

Входом заведовал Михаил Семеныч – маленький еврей, хитрющий и знающий свое дело. Где он сейчас?

Мы прошли. Уселись за столик под лестницей – уникальная лестница, резьба по дереву невиданной красоты.

В этом зале принимали Клинтона, если я не путаю. Может быть, Рейгана. Короче, самую статусную фигуру современности.