Росс Макдональд - Коррумпированный город

• Название: Коррумпированный город
• Автор: Росс Макдональд
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Крутой детектив

---

- А Гарланд, находясь в бессознательном состоянии, тоже оказывал вам сопротивление?

- У вас нет доказательств того, что Гарланда убил я. У вас вообще нет никаких веских доказательств против меня. Если даже она попытается дать показания, то они будут аннулированы по моральным соображениям.

- Моральные соображения! - взвизгнула она из своего угла. - В моей жизни существует только одна вещь, которой я стыжусь. Это вы. Я упеку вас на электрический стул, господин Моралист.

При этом показное спокойствие его лица нарушилось, и он показал зубы.

- Если пропаду я, то пропадешь и ты. Ты не можешь рассказать обо мне, не признавшись в соучастии.

- Потому что я знала, что тот револьвер ты взял у Джоя? Не смеши меня!

- Вам следует почитать протоколы, Аллистер. Любой суд присяжных признает за ней право защищать своего брата. Во всяком случае, воздержаться от того, чтобы выдавать его полиции. Особенно теперь, когда его нет в живых.

Он мгновенно и, надо сказать, весьма искусно изменил тактику.

- Послушайте, Уэзер, эта женщина не играет тут большой роли. Сама по себе она ничего не сможет сделать. Насколько я понимаю, вы намерены остаться здесь и унаследовать финансовые интересы своего отца...

- Никаких сделок. Я буду вести свои дела чисто.

- Понятно. - Он сделал новый поворот. - Это я и имею в виду. Если мое имя втопчут в грязь, то муниципальная реформа безнадежно пострадает. Вчера вечером мы договорились работать вместе, Джон.

- Не называйте меня Джоном.

- Простите. Я поступил неправильно. Я это признаю. Но плохими оказались мои средства, а не цели. Я убил вашего отца - это звучит ужасно, не правда ли? Но я сделал это, потому что искренне верил: это послужит общему благу. Я искренне раскаялся в своем преступлении, о чем свидетельствует это письмо...

- Вы написали его под дулом пистолета.

- Позвольте мне, пожалуйста, закончить. Я извлек массу уроков, Уэзер. Я узнал, что цели никогда не оправдывают средства, потому что в таком случае цели определяются самими средствами. Разве мы не можем вместе потрудиться для достижения доброй цели?

Он говорил четко и быстро, подчеркивая свои слова выразительными движениями рта и ноздрей. Но для меня они значили не больше, чем слова, зачитанные из словаря в алфавитном порядке.

- Поберегите свое красноречие для присяжных заседателей, - сказал я ему. - Через несколько минут вы уже сами поверите своему рассказу. Вот почему люди вашего пошиба так опасны, Аллистер. Вы можете заставить себя поверить во что угодно.

- Я сказал вам, что признаю свои ошибки...

- Послушайте для разнообразия, что скажу я. Вы связываете себя с благим делом, а это значит, что ваше тщеславие приобретает привкус святости. Вы можете убедить себя в том, что трудитесь ради высокой цели, ради цели столь возвышенной, что это ставит вас над законом. Вы убили человека, но не считаете себя убийцей. Вы политический убийца, убивший в интересах создания хорошего правительства, и сами же возглавили это правительство.

- Вы попали в точку, - произнесла женщина. - Когда что-то делает он сам, то думает, что это не мерзость.

- Почему я должен слушать ее ругань?

- Достань себе палочку-выручалочку, господин Аллистер-Паллистер. Ты не можешь даже лечь в кровать с женщиной, не сделав вид, что склоняешь колени у алтаря.

Он сделал движение в ее сторону.

- Ты обливаешь грязью все святое!

- Грязью! - Она плюнула. - Грязь - это ты! - Она пошевелила рукой с пистолетом, и на мгновение комната замерла, замолкла, как сама вечность.

- Может быть, вам лучше опять пойти на кухню? - заметил я. - Нам надо еще кое о чем поговорить.

- Я имею право находиться здесь, так? Это мой дом.

- Идите на кухню. И будет лучше, если вы отдадите мне пистолет.

- Нет, я его не отдам. Это волосок, за который я уцепилась. - Она медленно поднялась и вышла из комнаты, презрительно раскачивая бедрами.

- Вот чем кончается дело, когда начинаешь убивать людей, - сказал я. - Ей вы больше не нравитесь.

Он повернул голову и проводил ее взглядом. Она прошла на кухню, села там на стул и положила револьвер на стол, напротив себя. Когда он снова заговорил, то голос его звучал совсем иначе, приглушенно.

- Кажется невероятным, - промолвил он, - чтобы я попытался кого-то убить. А убил троих. И ведь все зря.

- Зря убили?

- И убивал зря, и все остальное... Мне - крышка. Уже четыре года назад я был конченым человеком. Тогда же мне надо было покончить и с собой, и со всеми этими делами.

- Что произошло четыре года назад?

Он посмотрел на меня и попытался улыбнуться, но лицо отказывалось ему повиноваться.

- Я не могу вспомнить. Вы не поймете, даже если я попытаюсь рассказать об этом. Думаю, это была война.

- Все мы побывали на войне.

- Я на войне не был. Меня не взяли, вот в чем загвоздка. Я попытался попасть в армию после Перл-Харбора, но не прошел медицинскую комиссию. Они признали у меня психоневроз. Потом от меня отказалась жена.

- Это можете пропустить.

- Но это важно. У нее появились дурацкие идеи о наследственности, и она сказала, что не хочет рисковать и рожать от меня детей. Мы были женаты всего два года. Я женился поздно и любил жену.

- Но теперь вы ее больше не любите?

- Теперь я никого не люблю, - произнес он погасшим голосом. - И меньше всего самого себя: Вы никогда не поверите, каким я был, Уэзер. Согласно моим представлениям, я был хорошим человеком. Верил в правду и справедливость, и, Господи, я дрался за эти идеи! - Но слова слетали с его губ с каким-то нереальным акцентом, как обрывки давно забытого им языка. - Десять лет я боролся за эти идеи, а потом все полетело к чертям собачьим. Я обнаружил, что мне больше не нравятся люди. А в сорок втором году зарезали мой доклад. Я был помощником прокурора, и прокурор поручил мне провести здесь расследование деятельности полицейского департамента. Вместе с выделенными мне для этого сотрудниками я потратил на эту работу восемь месяцев и подготовил доклад объемом в тысячу пятьсот страниц, документально показывающий злоупотребления и содержавший программу необходимых реформ. И только три человека познакомились с этим докладом. Прокурор, Сэнфорд и ваш отец. Мне всегда казалось, что я неудачник. И меня это убивало. Десять лет работал для других людей, для общественного блага, и из этого ничего не вышло. Тогда я решил позаботиться о самом себе. Решил добиться поста губернатора штата.

Я бросил работу у прокурора и выставил свою кандидатуру на выборах сорок третьего года в совет. Я пользовался репутацией честного человека, и они боялись меня. Они использовали в голосовании против меня мертвые души, нерожденных детей и иностранцев. Они мне угрожали и избивали моих сторонников, дырявили бензиновые баки в их машинах. Ваш отец рассмеялся мне в лицо, когда я встретился с ним после выборов. Он сказал мне, что такого живодера, как я, никогда не изберут в этом городе. Но он меня боялся.

- У него были для этого причины, - вставил я.

Было странно сидеть в одной комнате и разговаривать с человеком, который убил моего отца, а еще более странным было отсутствие у меня каких-либо положительных или отрицательных эмоций. Один из них был веселый циник, а другой - торжественный циник, каждый - частично хорош и частично плох. И тот, который был более опасным, убил другого.

- Тогда таких причин не было, - возразил Аллистер. - Тогда мне и в голову не приходило убивать его. Я просто представлял для него политическую угрозу. В этом городе есть и хорошие люди, Уэзер, и они поддержали меня. Никогда я не был сильнее, чем на следующий день после выборов, когда они увидели, как я проиграл и насколько всесторонне был задействован политический механизм, чтобы не пропустить меня. На следующий год честная часть городского правительства уговорила меня баллотироваться в мэры в противовес кандидату, которого поддерживали Сэнфорд и ваш отец. Тот кандидат был ничтожеством, но его поддерживала политическая машина, и шансы у нас обоих были примерно равными. Однако я думал тогда, что могу выиграть, пока они не докопались до моих отношений с... ней. - Он кивнул в сторону кухни. - Я допустил страшную ошибку, спутавшись с ней.

- Начался шантаж?

- Не вообще, а политический шантаж. В руки вашего отца попали некоторые из ее писем. - Он понизил голос, чтобы она не слышала. - Думаю, письма выкрал ее брат или она сама их продала. Как бы там ни было, но ваш отец собирался их опубликовать, и это погубило бы мою политическую карьеру. Теперь вам понятно?

- Понятно, - сказал я утвердительно. - Поэтому вы решили прикончить его.

- Я не пытаюсь оправдываться. Стараюсь объяснить, как это произошло. Речь шла не только о письмах. Годы разочарований слились воедино, а письма были лишь последней каплей, переполнившей чашу. Что бы я ни пытался сделать, он становился поперек. Этими письмами он собирался опозорить меня на весь город, на весь штат. Я не мог этого вынести.