Барбара Майклз - Призрак Белой Дамы

• Название: Призрак Белой Дамы
• Автор: Барбара Майклз
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0219-4

Юная Люси Картрайт становится наследницей громадного состояния. Ее тетка-опекунша ненавидит племянницу и стараясь повыгоднее ее «продать», насильно выдает замуж за мрачного красавца барона Клера. После свадьбы молодые переезжают в родовое поместье барона. Люси готова полюбить мужа, но тот всячески избегает ее. Постепенно к чувству одиночества и обиды примешивается страх — Люси все чаще замечает загадочную женскую фигуру в белом. Местная легенда гласит, что это призрак Белой Дамы, являющийся всем женщинам семейства Клер перед смертью...

---

Болота обладали еще одним достоинством. Толстая подушка из вереска смягчала удары при падениях, которых было не так уж мало, но я предпочитала не демонстрировать их перед холодным критическим взглядом Клэра. Том не был критиком. Едва я падала, он подбегал ко мне, ухмыляясь и посмеиваясь, и водружал меня обратно на лошадь до следующего падения.

Обычно я чувствовала себя бодрее после прогулки. В это утро было труднее, чем когда-либо, возвращаться обратно. Трубы дома вставали из-за горизонта, над ними нависала темная масса облаков, и дом представлялся островом тьмы среди моря солнца.

Мысль о беседе в библиотеке также не способствовала подъему моего настроения. Слезая с лошади возле конюшни, я увидела стоящие там незнакомые лошадь и коляску. То был наемный экипаж.

Стало быть, у нас был гость, — гость незнакомый, так как выезды соседей, приезжавших в поместье, были мне уже известны.

Я полагала увидеть визитера за завтраком, но мое любопытство не удовлетворилось так быстро. Я узнала, что завтрак подадут мне в комнату. Теперь такие распоряжения поступали от Клэра довольно часто под предлогом моего слабого здоровья. Предлог был явно надуманным: в последнее время я чувствовала и выглядела значительно лучше, и бедняжка миссис Эндрюс, передавая распоряжение барона в первый раз, покраснела от стыда. Теперь я привыкла к таким распоряжениям и даже испытывала облегчение быть одной, чем сидеть молча с человеком, избегавшим моего взгляда.

Я знала, что лучше не идти вниз, пока меня не позовут. Клэр прислал служанку, и, спускаясь по лестнице, я чувствовала, как сильно бьется мое сердце. Я не представляла, о чем пойдет речь, но обращение Клэр предполагало, что разговор не доставит мне удовольствия.

Клэр ждал меня в библиотеке, незнакомец находился здесь же. Он был тощ, как скелет, и одет в черный костюм, порыжевший от старости. Прилизанные черные волосы, гладкие и лоснящиеся, словно нарисованные, окаймляли его бледное лицо. Я никогда не встречала человека с такой непривлекательней внешностью, хотя он поклонился подобострастно, увидев меня. Клэр не представил меня.

— Я послал за вами, — сказал он мне, — потому что ваша подпись нужна на этом документе. Будьте добры поставить ваше имя вот здесь, если не возражаете.

Он вручил мне перо и показал, где расписаться.

Бумага представляла длинный лист, заполненный неразборчиво написанным текстом. Его трудно было прочитать, даже если бы рука Клэра не закрывала большую его часть.

Незнакомец издал слабый, сдавленный звук:

— Милорд, вы не забыли?..

— Что? — свирепо спросил Клэр. — Ах, я вспоминаю, вы сказали, два свидетеля. Экономка подойдет, я думаю?

— Любой, милорд, если он или она могут расписаться. Позвали миссис Эндрюс. По распоряжению Клэра она подошла к столу и встала так, чтобы видеть, как я ставлю подпись, и снова длинный белый палец Клэра вонзился указующе в лист.

Я не потратила времени даром, хотя чувствовала, что незнакомец наблюдает за мной. Однако мои усилия были напрасны; мне лишь удалось разобрать, что в бумаге идет речь о деньгах, о передаче права распоряжения капиталом, но от малознакомых юридических терминов, хитрой зловещей ухмылки незнакомца голова моя пошла кругом. Я не увидела ничего, что могло бы вызвать конкретные подозрения. Я сама не знаю, почему я вдруг спросила Клэра:

— О чем эта бумага?

Я не смела взглянуть на мужа. Он молчал целое мгновение. Когда он заговорил, его голое звучал как приговор:

— Вы задаете мне вопросы, леди Клэр?

— Я только хотела бы знать..

— Подпишите бумагу.

— Но это вопрос моей собственности…

Рука Клэра, слегка опирающаяся о стол, с такой силой прижала его поверхность, что ногти на ней стали белыми. Я почувствовала, как нарастает его ярость. Незнакомец поспешил вмешаться:

— Прошу прощения, леди Клэр, если напомню вам…Замужняя женщина не имеет собственности…

Его льстивый, елейный голос вызвал у меня отвращение, однако он предотвратил неминуемый взрыв. Рука Клэра расслабилась. Он сдавленно рассмеялся:

— Всегда умиротворяете, Ньюком. Вы правильно сделали, напомнив ее милости об этом. Ну, подписывайте.

Он вырвал перо из моей руки, окунул в чернильницу и снова протянул его мне.

Я еле-еле нацарапала свое имя. Свидетели поставили подписи, и Клэр сказал: «Это все».

Я знала, что эти слова означали для меня то же, что и для служанки. Я еще не дошла до двери, как он снова заговорил:

— Леди Клэр.

— Да?

— Я слышал, вы посещаете кое-кого из моих арендаторов в деревне.

Я обернулась. Он стоял у стола, опираясь одной рукой о бумагу, которую я только что подписала.

— Только одного, — сказала я, запинаясь, как будто малость этой цифры уменьшала мой проступок. — Только семью Анны.

— Я приказал вам не ходить туда. Вы забыли мой приказ, как вы часто делаете, или умышленно поступаете мне вопреки?

— Вы никогда мне об этом не говорили… — Я видела, его глаза сузились от гнева, и попыталась остановиться: — Я знаю, вы говорили об опасности инфекции, но ребенок поправился, а в доме так опрятно, что…

— Меня не интересуют домашние достоинства моих арендаторов. Меня интересует только их поведение. Вы не пойдете туда больше и вообще в любой другой дом в деревне. Понятно?

— Да-

— Вы можете идти. Эндрюс, останьтесь. Мне надо поговорить с вами.

Я, спотыкаясь, спустилась по лестнице, придерживаясь за перила, чтобы не упасть. Меня так мутило от гнева и унижения, что я почти ничего не видела.

Он не запрещал мне посещать деревню. Я помнила тот разговор, как будто он состоялся только вчера. Или я теряю память и рассудок? Но главное было в другом. Он умышленно решил унизить меня перед служанкой и незнакомцем, который мало чем отличался от слуги, перед каким-то клерком или адвокатишкой. Я ненавидела его за это. И ненавидела себя за унизительное пресмыкательство, за страх, лишивший меня дара речи в его присутствии.

Упав, наконец, на кровать, я поняла, что мои опасения не беспочвенны. У меня не было уверенности, что скажет закон, но закон, по которому замужняя женщина лишалась своей собственности, вряд ли стоял на защите ее счастья или самоуважения. Даже имея основание для жалобы, к кому я могла обратиться? Я была еще более одинока, чем в день свадьбы, в сотнях миль от тех немногих людей, которые могли бы проявить хоть какую-то заинтересованность в моем благополучии. И хуже всего то, что я не знала, почему он ненавидит меня или что заставило его так измениться.

Я надеялась — так велика была моя презренная трусость, — что после подписания документов поведение Клэра, возможно, изменится к лучшему. Я с радостью отдала бы ему все мое состояние за капельку доброты ко мне.

На следующее утро я завтракала в своей комнате, что стало теперь уже привычным, и ожидала его отъезда, перед тем как отважиться выйти. Спускаясь украдкой по лестнице, прислушиваясь к мельчайшим признакам его присутствия, готовая в любое мгновение броситься обратно, я чувствовала себя призраком. «Возможно, — думалось мне, — если я умру, я стану одним из персонажей баронов Клэров. Маленький, бледный призрак, появляющийся очень редко, ведь при жизни он избегал людей, чаще его можно слышать: вздохи, шорох крадущихся шагов в вечерних сумерках…»

В холле никого не было, и я, поспешно миновав его, вышла из дому. Теперь я избегала даже служанок; я была уверена, что они знают о моем унижении, и не хотела видеть их сочувственных или любопытных взглядов.

Лошади Клэра были на конюшне, и я вздохнула с облегчением. Мне не хотелось кататься верхом, ведь тогда бы пришлось видеть Тома и других конюхов, поэтому я прокралась на аллею, обсаженную кустами, и пошла прогуляться. В это утро оцепенелость, всегда возникавшая у меня от дозы снотворного из черной бутылочки, была приятной; я стояла, не двигаясь, бездумно разглядывая простиравшееся передо мной пространство, когда вдруг увидела джентльмена на лошади, приближавшегося к дому.

Я спряталась позади высокого цветущего куста. Я сразу узнала маленькую каурую кобылку. Впрочем, и не будь ее, сухощавая фигура всадника, его яркая копна волос были мне хорошо знакомы. Мистер Флитвуд был у нас частым гостем. Он приезжал пообщаться и поиграть в шахматы с Клэром. Я мало видела его, но он всегда ласково разговаривал со мной… Почему же я не подумала о нем в моем отчаянии? Он был священником, и его обязанностью, если не удовольствием, было наставлять людей, попавших в беду.

Вероятно, я бы не обратилась к нему, но, слезая с коня, он случайно увидел меня. Он поклонился с улыбкой и подошел ко мне.

— Чудесное утро, не правда ли? Вы выбрали прекрасное местечко подышать свежим воздухом.

Однако, присмотревшись ко мне внимательнее, он перестал улыбаться.

— Что-нибудь случилось? У вас болезненный вид. Могу я чем-то помочь вам?