Розалин Майлз - Глориана

• Название: Глориана
• Автор: Розалин Майлз
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 0-330-30-977-3,5-7027-0196-8

Королева Англии Елизавета Первая продолжает вспоминать свою бурную жизнь, в которой были и блестящие победы, и горькие поражения. Не скрывает она и потаенные стороны королевского бытия. Она была страстной женщиной, но умела сдерживать свой темперамент. Она любила, но те, кто удостаивались ее любви, либо предавали Елизавету, либо приносились ею в жертву государственными интересами.

Но главное в романе — размышления королевы о том, какой ценой достается власть и стоит ли платить за нее такую цену…

---

Я повернулась, чтобы уйти, и тут заметила, что Бесс Трокмортон украдкой всхлипывает.

Что на нее нашло?

— Бога ради, милая, неужто одно упоминание о браке вызывает у вас слезы?

И вдруг меня осенило. Она сдуру вообразила, будто Рели в нее влюблен, а он тем временем доказал свою верность мне — предпочел скорее покинуть двор, чем лицезреть возвышение соперника, — и Бесс посчитала себя обманутой! А теперь, когда разговор зашел о браке, наверное испугалась, что вместо Уолтера ее силком выдадут за какое-нибудь постылое чудовище, о котором я и слыхом не слыхивала.

После смерти отца бедняжка осталась на попечении брата и в полной его власти. Однако, пока я — ее хозяйка, никто не посмеет принуждать мою фрейлину к ненавистному браку! Я взяла ее за руку, грубовато похлопала:

— Поверьте, милочка, вы не пойдете замуж против своей воли, обещаю вам. Можете не бояться — вместе со мной вы останетесь девственницей, пока не высохнет Северное море.

Она потупила взор и прошептала:

— Благослови вас Бог, мэм.

Лживая потаскушка! Ей было с чего прятать глаза! А я-то пребывала в полной невинности, или меня очень ловко провели. Круглая дура — я так ничего и не заподозрила.

Как и тогда, когда мой сладостный лорд крутился вокруг трона, ловил каждое мое слово, будто все его мысли со мной, возле меня, а на самом деле улетал в своих мечтах далеко-далеко…

Я не могла отпустить его с Дрейком — тут и говорить было не о чем. Однако он вынудил меня произнести это вслух. Да еще как вынудил — одолевал неотступно, пока я не завопила в голос, не завизжала ему прямо в лицо:

— Не разрешаю!

— Клянусь Божьим телом, кровью и костями, мадам, — вскричал мой лорд (и откуда он узнал, что это было любимое отцовское ругательство?), — на коленях молю не унижать меня так!

Вы лишаете меня мужественности, когда не дозволяете сражаться! Зачем вы удерживаете меня здесь, когда я мог бы стяжать славу и вам, и Англии?

— Вы слишком уверены в победе! — рявкнула я. — Быть может, я удерживаю вас здесь, чтобы мне не пришлось расхлебывать ваши поражения и потери?

Однако, говоря потери», я имела в виду не деньги — я боялась потерять его или даже одну секунду, проведенную в его обществе…

И вот однажды я просыпаюсь, швыряю в голову служанке принесенный хлеб — ибо, видит Бог, он был тверже, чем ее дубовая башка, — и спрашиваю:

— Какие сегодня вести о милорде?

— О милорде? Об Эссексе?

По окнам хлестал дождь — я и сейчас отчетливо вижу ее лицо в сером утреннем свете.

— О ком же еще, дура? Сию же минуту пошли за ним!

Она не двинулась с места, только захлопала ресницами, широко открыв рот, заламывая руки, принялась лепетать какую-то чушь. Я кликнула фрейлин, но ни одна не посмела сказать что-нибудь путное. Господи, после смерти Кэт ни на кого нельзя положиться! Я рыдала, вопила, выла:

— Где он?!

И снова неблагодарную роль вестника взвалил на себя Берли — один взгляд на него, и я снова забилась в истерике. Господи Боже милостивый, как я буду обходиться без этого человека, когда он умрет?

Разжиревший, скрюченный, постоянно страдающий одышкой, он тем не менее слез с носилок и отвесил положенный поклон, прежде чем печально сообщить:

— Мадам, его нет.

Глава 2

О, западный ветер, новей ты вновь,
И маленький дождик пролей,
Была бы со мною моя любовь,
А я — в постели моей.

— Как… почему… нет?

Старческие глаза Берли были тоскливы, как дождливая весна за окном. Вспоминает ли он прошлые случаи, когда вынужден был сообщать другие скорбные новости? Он чуть слышно вздохнул:

— Лорд Эссекс уехал, мадам, дабы присоединиться к флоту — к походу против Испании — и стяжать вам и Англии славу.

— Себе! — рыдала я. — Он хочет славы для себя! Плевать ему на меня и тем более на Англию!

О, совершенно ясно, что он обо мне не думал.

Любил бы — не бросил. Надо забыть его, выкинуть из головы эту жестокую и бесплодную любовь, немедленно, ради спокойствия моей души! Но разве словами рассудка уймешь расходившееся сердце, укротишь своевольную любовь? Я любила его тем больше (если это возможно), чем меньше его интересовала, — история, ведомая каждой женщине…

— Дайте перо, чернила, велите оседлать самого резвого коня, и пусть гонец ждет!

Берли поклонился:

— Сию минуту, мадам.

Дышащим яростью пером я выводила огненные буквы — требование немедленно возвращаться. Однако корабль уже вышел в Ла-Манш, его было не вернуть.

Недели тянулись нескончаемо; я жила по-вдовьи. Фрейлины пытались меня развеселить, все, кроме самой вдовы, Фрэнсис Сидни. Ее лицо стало желтее отцовского, пуританское благочестие сделалось еще более истовым, в церкви она молилась за успех нашего флота дольше и ревностнее, чем последняя дура-горничная. С чего бы это? Такая набожность у фрейлины неуместна.

Надо подыскать ей мужа.

Как все, кто никогда не засыпает простым сном невинного изнеможения, кто ночи напролет зовет божество забвения и не получает ответа на свои мольбы, я ненавижу утро. Ворочаясь с боку на бок в последней ускользающей полудреме, я услышала за опущенным балдахином щебет, нет, немелодичное чириканье:

Говорят, что черноват,

А по мне, так всем хорош.

О мой славный, мой забавный,

Лучше Джонни не найдешь.

— Кто там? — сварливо осведомилась я.

Слуги еще не вынесли ночную посуду, в комнате омерзительно воняло нужником. Я сердито повернулась на другой бок. Зубы в эти дни болели нестерпимо, не отпускали, пока Радклифф не смазала их клеверным маслом и Анна Уорвик не прополоскала мне рот aqua vitae. Занавеси раздвинулись, появилась раскрасневшаяся сияющая физиономия Бесс Трокмортон.

— Я, мадам, с приятным сообщением. Сэр Уолтер Рели прибыл ко двору с вестями из Ирландии, Америки, о своих людях и плантациях…

— Придержи язык! — резко оборвала я. — И не будь дурой! Он тебя не любит, иначе бы не уехал.

Она подняла брови и сделала круглые глаза.

Меня захлестнула ярость — она что, смеет думать то же самое обо мне? — и от злобы я заговорила резко:

— Прикажите немедленно подавать завтрак — хлеб и крепкий эль, никакого жидкого пива! И выбросьте сэра Уолтера из своей дурацкой башки! Он не женится, покуда вынужден покупать мою любовь, дабы расплачиваться с кредиторами, — а тем более на нищей бесприданнице вроде вас, без отца и семейства! А теперь задерните балдахин и дайте мне отдохнуть!

Лежа на подушке и тщетно пытаясь снова заснуть, я слышала, как она ходит по комнате и тихонько хлюпает носом. И не ей одной пришлось плакать в этот день.

Наутро снова пришел Берли, дай ему Бог здоровья, — ночные свечи уже догорели, взошло солнце, пригожая английская заря разбудила крапивника и малиновку, голубку и скворца, когда запоздалый соловей еще оглашал мокрые леса своими тягучими трелями.

Берли поклонился:

— Ваше Величество, донесения с флота. Мы взяли Корунью, не потеряв ни одного человека убитыми. А лорд Эссекс — герой дня!

Слезы, непрошеные слезы…

— Прикажите ему вернуться! Пообещайте военную службу, если ему уж так нужно геройствовать, только поближе к моему трону, чем на Азорских или Канарских островах, или где он там…

А ближе к Англии — ближе ко мне…

Еще один провал во времени, еще одна пустыня в сердце, еще один скудный сорокадневный пост.

И все меньше времени, а оно все драгоценнее…

Наконец он вернулся, чтобы выслушать все мои гневные укоры. Когда он входил в двери, когда шел мимо телохранителей, солдаты широко раскрывали глаза, вытягивались во фрунт и улыбались во весь рот, словно вернулся некий великий Цезарь или непобедимый Александр. Внезапно на дне моего сердца шевельнулся червячок ревности — нет, скорее страха. Значит, теперь толпа его любит, обожает доблестного покорителя испанцев, которыми ее пугают с колыбели. Не в ущерб ли мне он добивается народной любви? Вспоминалась роковая историческая аналогия. Именно так во времена Ричарда, Ричарда И, сын Гонта, узурпатор Генри Болингброк привлек на свою сторону чернь и сбросил Ричарда с престола!

И это в довершение вопиющего непослушания и дерзости, с которыми он оставил меня вопреки четко выраженному приказу, — Боже Праведный! Я не могла дождаться, когда он подойдет к помосту, — соскочила с трона и бросилась навстречу, чтобы накинуться на него, задать ему жару…

По крайней мере, это я намеревалась сделать — а затем увидела его лицо, глаза, и вся моя ярость испарилась, выплеснулась слезами, затем шепотом, он целовал мне руки, я приникла к нему. А потом — сильное тепло его рук, утешительное ощущение близости, запах помады от волос, нежно склоненная голова, губы, шепчущие: Ваше Величество, это все ради вас, я отправился ради вас, только ради вас…»

Как могла я поверить, как, могла на такое клюнуть?