Карл Май - Верная Рука

• Название: Верная Рука
• Автор: Карл Май
• Жанр: Приключения про индейцев

---

— Эти драгоценности были похищены у мистера Кливленда, и поэтому я должен конфисковать их!

— Конфисковать? — взвился Уайт. — Хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится покуситься на мою собственность, заработанную честным трудом!

— Вы как раз видите перед собой такого человека. Я — сыщик, и я заявляю, что ценности добыты преступным путем и подлежат конфискации, а вы — аресту, мистер Уолкер, именующий себя Уайтом!

Из кухни вышел сам Олд Шеттерхэнд и сказал:

— Его зовут даже не Уолкер. У него были сотни имен, за которыми свое настоящее он, видимо, давно успел позабыть. Самое же известное или, лучше сказать, печально известное, из его имен — Канада-Билл!

Лицо мнимого доктора стало белым, как бумага, ноги буквально подкосились, и ему пришлось опереться руками о стол, чтобы не упасть.

— Олд Шет-тер-хэнд! — только и смог произнести он дрожащими бескровными губами.

— Да, Олд Шеттерхэнд! Теперь, думаю, ты понял, что спасенья нет! Твои деяния вопиют к небесам, и уж лучше бы ты всадил себе самому в сердце пулю, предназначавшуюся вот для этого молодого человека, тогда ты сумел бы избежать виселицы, которую я тебе на этот раз уж постараюсь обеспечить. Твой жизненный путь закончен!

Эти слова словно прибавили сил Канада-Биллу. Он выпрямился, щеки его вновь порозовели, глаза сверкнули огнем. Быстро сунув руку в карман, он прокричал:

— А ты уверен, что я стою так уж близко к виселице? Нет, еще не время!

— Самое время. И даже твой револьвер не спасет тебя. А ну-ка, вынь руку из кармана!

— Вот именно — выну! Но не пустую. Прежде, чем я окажусь в петле, ты получишь эту пулю!

Он поднял руку и направил блеснувший в ней револьвер на Шеттерхэнда. Грянул выстрел, но за мгновение до этого Олд Шеттерхэнд успел отпрянуть в сторону. Пуля прошла мимо, и в следующее мгновение его кулак с такой сокрушительной силой опустился на голову Канада-Билла, что тот как подкошенный рухнул на пол, повалив при этом несколько стоявших рядом стульев.

Старик Вернер от испуга не мог вымолвить ни слова, и только его жена громко вскрикнула.

— Спокойно! — сказал Олд Шеттерхэнд. — Больше он никому не сможет причинить вреда. Дайте сюда веревку, чтобы связать его, а потом пошлите за полицией! Уверен, она будет весьма рада такому улову. Теперь пришло время вопросов, ответов и разъяснений, а когда подоспела полиция, был произведен обыск жилища преступника. С помощью найденных у него ключей удалось открыть все потайные запоры, и при этом было обнаружено столько неоспоримых доказательств его преступных деяний, что стало ясно: смертной казни ему не избежать. Во-первых, было найдено много золотого песка и самородков, доставшихся ему от диггеров в его «госпитале», прежде чем он успел с помощью своего «врачевания» отправить их на тот свет. В полном наличии обнаружилась также сумма, украденная у мистера Кливленда. Громан был вне себя от радости, что сможет теперь вернуть своему безутешному бывшему хозяину его деньги.

За все время обыска арестант так и не очнулся и все в том же бессознательном состоянии был увезен полицией из миссии. Позднее, уже в тюрьме, он, придя наконец в себя, принялся кричать и впал в совершенное буйство. Видимо, удар Олд Шеттерхэнда настолько потряс мозг преступника, что сознание его помутилось. Он день и ночь «сражался» с призраками своих прежних жертв и стал при этом настолько опасен, что пришлось надеть на него смирительную рубашку. Буйство так и не оставило его и дошло до такой степени, что в конце концов он с пеной у рта рухнул замертво. Воистину, смерть на виселице была бы менее страшной, но во всем был повинен только он сам. Ведь если бы он не пытался застрелить Олд Шеттерхэнда, то и не испытал бы на себе сокрушительную силу того страшного удара в голову, который в итоге и лишил его рассудка и самой жизни. Итак, мой рассказ подошел к своему финалу, и теперь, господа, вы знаете, где и каким образом Канада-Билл нашел свой страшный конец…

Заключительная часть рассказа буквально приковала к его автору глаза слушателей, да и сам я слушал с не меньшим напряжением. Сочинитель, конечно, как мог, приукрасил свое повествование, но тем не менее, что касается фактов, все рассказанное было абсолютной правдой.

Присутствующие долго сидели молча под впечатлением от услышанного, пока, наконец, один из них не нарушил тишину:

— Вообще говоря, с трудом верится, чтобы простым ударом кулака можно было наповал сразить человека!

— И тем не менее это так, — возразил рассказчик.

— В таком случае, рука у него потом должна болеть не одну неделю!

— Я слышал, что у Олд Шеттерхэнда есть в этом какие-то одному ему известные секреты. Говорят, особое значение здесь имеют две вещи: положение пальцев в кулаке и точка на голове, куда направлен удар!

— Интересно, способен ли на подобное его друг Виннету?

— Этого я не знаю.

— Зато я знаю! — вмешался один из слушателей.

— Вы что, знакомы с Виннету лично?

— Я видел его.

— И где же?

— На берегах Арканзаса, вблизи Форт-Гибсона, где я имел возможность восхищаться его силой и ловкостью.

— Это было интересно?

— Необычайно интересно!

— Так расскажите, сэр! Вы не против, господа, чтобы он рассказал нам об этом?

— Да, да, пусть расскажет! — послышалось со всех сторон.

Мне, признаться, тоже стало любопытно, услышу ли я нечто мне уже знакомое или же какой-либо новый эпизод из жизни Виннету. Будущий рассказчик был человеком с приятным интеллигентным лицом и острым взглядом ясных голубых глаз и, судя по всему, имел обыкновение размышлять над вещами, которые многих других оставили бы равнодушными. Уже вступление, которое он предпослал своему рассказу, полностью поглотило мое внимание.

— Должен вам сказать, джентльмены, — начал он, — что у меня есть собственный взгляд на вещи и мнение о Диком Западе и индейцах, сильно отличающееся от тех, что бытуют в здешних местах. Еще в качестве торговца мне пришлось бывать среди краснокожих, и всегда я чувствовал себя в их обществе прекрасно. С годами я сменил немало занятий, дела мои постоянно шли в гору, и вот теперь я сижу здесь среди вас уже как человек, добившийся определенного успеха в жизни. И хотя с тех далеких времен заметно изменилось мое положение в обществе, мое отношение к индейцам осталось прежним, они, смею вас уверить, гораздо лучше, чем их репутация. Если же говорить про Виннету, то это самый замечательный из всех индейцев, которых мне довелось знать. Я бы пожелал многим белым быть такими же, как он.

Большинство из вас, должно быть, знает, что на протяжении ряда лет я был агентом по делам индейцев — но не из тех, которые заняты исключительно собственным обогащением, на каждом шагу обманывая и обирая краснокожих и попирая их права самым бессовестным образом. Именно на них, на людях подобного сорта, лежит львиная доля вины за то, что индейцы никак не могут отделаться от чувства возмущения и гнева в отношении белых, которые, бесстыдно наживаясь на бесправии и обездоленности представителей индейского народа, сами же начинают охать и причитать, когда те, потеряв терпение, вынуждены порой требовать справедливости с оружием в руках.

— Да вы нам прямо целую проповедь прочли, сэр! — улыбнулся один из сидящих рядом с рассказчиком.

— Я и хотел бы, чтобы это была именно проповедь, при которой присутствовали бы все белые граждане Соединенных Штатов и прониклись бы ею до глубины души. В событиях, о которых я хочу рассказать, я и сам некоторым образом принимал участие — во всяком случае, я был их свидетелем. Из моего рассказа вы, во-первых, узнаете, что за человек Виннету, и во-вторых, поймете, что существуют белые негодяи, с которыми в низости не сравнится ни один краснокожий. Так что враждебность индейцев по отношению к нам вполне обоснована. Когда же белый поднимает руку на белого, то подобная мерзость, по-моему, вообще не поддается описанию, однако именно это создает нам соответствующую репутацию в глазах индейцев, что является фактом вопиющим и заслуживающим самого глубокого прискорбия. Так стоит ли удивляться тому, что краснокожие презирают нас и считают себя гораздо выше бледнолицых. В моем рассказе речь пойдет именно о белых людях подобного сорта, и если, прослушав его, вы сохраните в себе прежнюю гордость за принадлежность к белой расе, то это, господа, ваше личное дело. Итак, я начинаю:

Те широкие прерии Северной Америки, которые простираются к западу от «Матери рек» — великой Миссисипи до подножия Скалистых гор и от их противоположных склонов — дальше к побережью Тихого океана, имеют не только физическое сходство с бескрайними далями, заполненными океанскими волнами. Доля сходства между просторами прерии и океанскими далями лежит в том впечатлении, которое и море, и прерия производят на человека, однажды покинувшего родной дом, чтобы бороздить морские просторы или верхом на добром коне изъездить вдоль и поперек полные опасностей и приключений отдаленные уголки Соединенных Штатов.