Фредерик Марриет - Персиваль Кин

• Название: Персиваль Кин
• Автор: Фредерик Марриет
• Издательство: Logos
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87288-027-8

Герой романа «Персиваль Кин» — молодой человек, который из-за жизненных обстоятельств не может носить имя своего настоящего отца. Озорной и независимый по натуре юноша поступает служить на флот. Морская жизнь закалила его, выявила и укрепила лучшие черты его характера. В годы службы Персиваль встретил верных друзей, заслужил любовь очаровательной девушки и получил принадлежащие ему по праву титул и имение своего отца.

---

— Я чрезвычайно рад этому известию, капитан Грин, потому что никогда не питал неприязни к майору, и поведение его было для меня совершенной загадкой.

Расспросив о моей ране и пожелав мне скорого выздоровления, капитан Грин ушел, но я заметил, что он не обратил и малейшего внимания на полковника Дельмара и только выходя из комнаты, холодно ему поклонился. Но меня еще более удивило то, что через несколько минут полковник Дельмар сказал, что он считает необходимым на время уехать.

— Я согласен с вами, — отвечал я, — вы прекрасно сделаете.

Я сказал это потому, что не хотел более его видеть. Меня поразило также, что он собирался ехать, узнав, что майор Степльтон жив, в то время как прежде хотел оставаться со мною, и я был очень рад, когда он простился и уехал в Лондон.

Я выздоравливал быстро. Фрегат между тем запасся водою и провизиею, но по недостатку людей не мог идти в море ранее, как через месяц. Капитан Грин навещал меня почти каждый день и однажды заведя разговор о дуэли, я напомнил ему, между прочим, о дерзком отзыве полковника Дельмара о майоре, когда тот лежал без чувств.

— Да, — сказал капитан Грин, — я счел долгом пересказать эти слова майору. Они сильно расстроили его, и он отвечал: «Он назвал меня величайшим бездельником? Так неужели черт лучше тех, кого он соблазняет? Впрочем, мы находимся во власти друг друга, и когда я встану на ноги, то буду действовать». Тут есть какая-то тайна. Не имеете ли вы причины считать полковника своим неприятелем? Ясно видно было перед дуэлью, что он хотел, чтобы все выгоды были на стороне вашего противника.

— Не думаю, чтобы он мог иметь какие-нибудь причины быть моим неприятелем, но, к несчастью, из его поступков я должен в том увериться.

Когда капитан Грин ушел, я старался найти причину неприязни ко мне полковника. Я знал, что он считал себя наследником мисс Дельмар, но думал, что несколько тысяч, которые она могла мне оставить, не заставили бы его искать моей смерти; лорд де Версли не мог ничего мне оставить. Одним словом, я терялся в догадках. Я не счел, однако, необходимым писать об этом лорду де Версли, тем более, что дуэль описана была во многих газетах. От матушки я скоро получил письмо и также скоро отвечал ей.

Через шесть недель я выздоровел, и «Цирцея» была уже совершенно готова к выходу в море. Я получил приказание присоединиться к эскадре, находившейся в Немецком море у Текселя. Описав мистеру Вардену дуэль и поведение полковника Дельмара, возбудившее мои подозрения, я отослал письмо на почту и на другое утро перебрался на фрегат и снялся с якоря.

В море все мои мысли посвящены были службе. В Немецком море мы встретили нашу эскадру, и через день нас послали вместе с фрегатом «Астреей» следить за неприятельскою гребною флотилиею, находившеюся в разных реках и портах, жечь ее, истреблять и топить. Это было опасное поручение, потому что неприятель мог укрываться на мелях и песках, и мы почти каждый день имели дело с лодками или батареями. Погода была дурная, но два месяца мы крейсировали благополучно. Однажды утром с салинга увидели куттер, шедший с эскадры, на котором мы ожидали получить письма из Англии, но в то же время «Астрея» сделала сигнал, что видит у берега шесть неприятельских судов.

Оба фрегата пустились за ними в погоню, оставя за собою куттер. Штурманы наши хорошо знали положение прибрежных мелей, между которыми мы пробирались к неприятелю. Мы приблизились на расстояние пушечного выстрела и поменялись с батареями несколькими залпами, но в это время флотилия скрылась от нас в небольшую гавань и сделала дальнейшее преследование бесполезным. «Астрея» сделала сигнал поворотить. Мы пошли назад, но ветер, довольно свежий, стал постепенно усиливаться, предвещая бурю. К вечеру мы вышли из гряды мелей в открытое море, но ветер до того уже скрепчал, что мы принуждены были держаться под зарифленными марселями. Имея под ветром мели, мы всю ночь несли большие паруса, чтобы удалиться от берега, но скоро принуждены были остаться под грот-марселем и фоком. Между тем, волнение увеличивалось, и опасность казалась неизбежною.

С рассветом мы прежде всего хотели узнать положение «Астреи». Мы долго напрасно искали ее, наконец увидели ее на горизонте, более походившую на призрак корабля, чем на красивый фрегат. Она казалась какою-то неясною, темною массою на светло-сером поле. Потеряв стеньги, она то поднималась, то опускалась на волнах, и держась под одними нижними парусами, казалась почти неподвижною.

— Вот «Астрея», — сказал Вильсон, — и если буря продолжится, она погибнет.

— Если буря продолжится, мистер Вильсон, — заметил я тихо, — то нам также можно будет читать отходную. Прикажите бросить лот. Как глубина?

— Сорок сажен.

Однако, когда бросили лот, глубина оказалась только шестнадцать сажен. Мы увидели по карте, что нас много снесло под ветер, к тому же и течение было нам неизвестно. Штурман подошел ко мне и сказал вполголоса:

— Нас несет на берег, и только чудо может спасти нас.

— Я с вами согласен, — отвечал я, — но буря может стихнуть, и мы не должны терять надежды. Во всяком случае прошу вас не сообщать никому более ваших опасений. Через несколько часов решится наша судьба.

— Но «Астрея», верно, в четырех милях у нас под ветром, а здесь глубина так быстро уменьшается, что через час ее, наверное, выбросит на берег.

— Правда, ей нет спасения, — отвечал я. — Дай Бог, чтобы хотя туман скрыл ее от наших глаз.

— Ни один человек не спасется, — заметил с трепетом штурман.

— Нет надежды, мистер Гиллер; но если и нам суждено погибнуть вместе с ними, то, по крайней мере, исполним свой долг и умрем без страха:

Я вышел наверх вместе с штурманом.

— Барометр повышается, — сказал я громко старшему лейтенанту, — и буря верно скоро стихнет.

— Очень кстати, — отвечал он.

— Видна ли «Астрея»?

— Нет, под ветром совсем пасмурно; мы уже не видим ее с четверть часа.

— Слава Богу, — подумал я, — потому что вы никогда более ее не увидите. — Как глубина?

— Четырнадцать сажен.

— Мы скоро должны пройти мель и тогда будем в открытом море.

Капитан бывает оракулом в минуты опасности, и матросы с жадностью ловили мои слова. Однако штурман с беспокойством ходил по шканцам в ожидании решительной минуты. Бедняжка поддерживал своим скудным жалованьем жену и семейство, и неудивительно, что он терзался отчаянием, видя перед собою почти неминуемую гибель. Моряку никогда не должно жениться, иначе служба будет для него тягостною мукою. Что касается до меня, то в это время я думал о суетности человеческих желаний. Все мои планы, надежды, все зло и добро, ожидавшее меня в будущем, исчезали перед мыслию о вечности. Мне оставалось умереть, как человеку, исполнившему свой долг и поручив свою душу Богу.

Около полудня горизонт под ветром очистился, но «Астреи» уже не было видно. Я знал, что она непременно выброшена на каменья, но спокойно навел трубу по тому направлению, где прежде находился фрегат, и хладнокровно заметил:

— «Астрея» обогнула мель и теперь, наверно, вне опасности.

Потом я сошел в каюту, но через несколько минут вахтенный офицер пришел сказать, что мы уже на двенадцати саженях глубины.

Когда он вышел, явился Кросс.

— В рангоуте есть много повреждений, капитан, — сказал он, — но мне кажется бесполезно исправлять их.

— Отчего же бесполезно?

— Что греха таить, капитан, судя по лицу штурмана, которое служит нам вместо барометра, мы скоро все будем на том свете. Я часто бывал в этих морях и теперь очень хорошо понимаю наше положение.

— Правда, Кросс, наше положение незавидно, и одна только перемена ветра может спасти нас.

— Что ж, капитан, если нет спасения, так нечего о нем думать; но мне кажется, что буря стихает, и завтра, к утру, мы будем иметь хорошую погоду.

— Это будет поздно, Кросс; через три или четыре часа фрегат разобьется вдребезги.

— Одиннадцать сажен, — сказал штурман, входя в каюту.

Когда офицер вышел, я заметил Кроссу:

— Вода убывает, и нам остается недолго ждать.

— Да, капитан, при этом волнении мы разобьемся на пяти саженях глубины.

— Быть может, но я не хочу прежде времени отнимать у людей надежду.

— Извините, капитан, ежели я осмелюсь спросить, что вы намерены делать?

— На шести саженях я велю срубить мачты и бросить оба якоря.

— Десять сажен, — сказал штурман.

Я тотчас вышел наверх. Приказав вызвать людей, я сказал им, что мы должны будем скоро срубить мачты и отдать оба якоря.

ГЛАВА XLI

Матросы разошлись в молчании. Они поняли, в какой опасности находится фрегат, но работа заставила их позабыть страх. Они работали молча, но усердно. Достали канат; плотники с топорами стояли у мачт в готовности рубить их. Между тем буря крепчала и становилась ужаснее. Мы были уже на семи саженях, и ветер делался сильнее и сильнее.