Ашиль Люшер - Французское общество времен Филиппа-Августа

• Название: Французское общество времен Филиппа-Августа
• Автор: Ашиль Люшер
• Издательство: Евразия
• Жанр: Культурология
• Год: 1999
• ISBN: 5-8071-0023-9

Книга французского историка Ашиля Люшера представляет собой серию законченных очерков, посвященных культуре и повседневной жизни средневекового общества начала XIII в. Данное издание представляет интерес как для специалистов-историков, так и для широкого круга читателей.

---

Однако не надо думать, что на севере священники были безупречны. Менее обмирщенные, под более пристальным надзором, они все же давали повод к порицаниям настолько серьезным, что сама Церковь осуждала их. Постановления соборов содержат весьма колоритные детали клерикальных нравов, и вот их основные черты. Прежде всего, не говоря о священниках, являвшихся таковыми лишь по имени и единственно для того, чтобы получать деньги из приходских доходов, штатные служители приходов чересчур легко уклонялись от обязанности жить в определенном месте. Их постоянно видят за пределами своих приходов — под предлогом обучения в школах, паломничества или посещения своих коллег, хотя по правилам они не должны отлучаться без разрешения епископа или его представителей.

Их внешний облик не соответствует облику служителя Церкви. Они слишком отращивают свои волосы и прячут тонзуру; они одеваются по мирской моде в зеленые или красные ткани, открытую одежду с широкими рукавами, расшитую серебром или иным металлом, вырезанную понизу зубцами, в башмаки с острыми носами. Они носят оружие и прогуливаются с собаками или ловчей птицей. Вот от каких нарушений религиозных устоев, от какой свободы пришлось бы отказаться священникам под угрозой потерять свои бенефиции! Также им запрещалось иметь на своем столе слишком большой выбор блюд. Если клирики хотят снискать уважение у своих прихожан, пускай начинают с того, чтобы на них не походить.

Кроме того, эти кюре не довольствуются саном священника, но сочетают его с другими занятиями. Одни являются адвокатами, другие — врачами, третьи — прево или состоят на службе у светского сеньора, четвертые — настоящие торговцы и продают зерно, вино, ссужают деньги под солидные проценты. Соборы сурово восстают против священников-торговцев и ростовщиков. Клирикам дозволяется становиться адвокатами только в особых случаях, когда речь идет о тяжбе в защиту интересов Церкви, вдовы или сироты. В крайнем случае они еще имеют право судиться за свои приходы, однако не должны требовать вознаграждения, разве что оплаты своих расходов, если последние не слишком велики. «Из вашего донесения мы узнаем, — пишет папа Григорий VIII епископу Пуатье, — что некоторые клирики вашего города и вашего диоцеза, жадные до денег, попирают достоинство священнического сана. Ко всеобщему возмущению они исполняют обязанности адвокатов, причем в неразумной мере. Другие до такой степени забывают церковную честь, что берутся за торговлю, продают и покупают товары. Их скорее назовешь купцами, нежели священниками. Этим они унижают высокую Должность, коей облечены».

Нужда в деньгах толкает священников на дела еще более предосудительные. Рассматривая приходскую церковь как свою собственность, они сдают ее в аренду частным лицам, продают или закладывают без разрешения епископа дома и земли, составляющие часть прихода. Они предоставляют некоторым лицам, особенно своим родственникам, часть приходских доходов или пенсион. Когда же их кошелек пустеет, они закладывают у ростовщика священнические облачения и предметы культа, одним словом, всеми способами спекулируют своим бенефицием. В довершение всего некоторые кюре не довольствуются выколачиванием денег из своего прихода — они сдают в аренду другие церкви, расширяя таким образом свои операции. Все продается, даже звание и должность благочинного (декана).

Нет нужды говорить, что эти дельцы бесстыдно злоупотребляют своими священническими обязанностями и распоряжением таинствами. За деньги они совершают тайные бракосочетания, требуют плату вперед за крещения, похороны, венчания, соборование умирающих. Ладно бы принимали вознаграждение после, но ведь не наперед же, и во всяком случае они не должны ничего требовать. «Им запрещается вымогать деньги за предание земле тел усопших», — говорит Парижский собор 1208 г. Собор 1212 г. осуждает тех, кто заставляет больных передавать им по завещанию вознаграждения за мессы, которые должны служиться в течение целого года, а также трех и семи лет. Ясно, что эти мессы было не отслужить, и их сваливали на оплачиваемых заместителей. Наконец, судя по одному положению Руанского собора 1189 г., приходские священники возмутительно злоупотребляли своими правами, пытаясь отторгнуть от Церкви и ее таинств неугодных им прихожан или тех, из кого они хотели извлечь выгоду.

И хоть бы они выполняли на совесть свои служебные обязанности! Одной из самых главных является проповедь. Но многие слишком невежественны и именно по этой причине не могут проповедовать. Поскольку все же прихожан надо наставлять, они привозят откуда-нибудь профессиональных проповедников. Существуют клирики и даже миряне, сделавшие разъездную проповедь своим ремеслом. На счастье бесталанных кюре, они переезжают за деньги из прихода в приход. Это даже приводит к особого рода промыслу. Он возникает из «товариществ проповедников», которые подряжаются на год читать проповеди во всем диоцезе или группе приходов и поставляют проповедников тем, кто их запрашивает. Есть доказательства, что такая странная организация действовала в Нормандии.

Церковь встревожилась; неоднократно она запрещала использование бродячих проповедников, не без основания опасаясь, как бы чужаки не посеяли в народе семена чуждых христианству доктрин и в форме проповеди не проскользнула бы ересь. Парижский собор 1212 г. запретил все проповеди посторонних людей, не утвержденные местным епископом; равным образом он запрещает настоятелям приходов позволять служить мессу незнакомым священникам.

Спросим себя, какими же могли быть наставления, читавшиеся этими малообразованными клириками, неспособными даже выучить наизусть и должным образом изложить уже готовые сборники проповедей, вроде тех, что составил епископ Парижский Морис де Сюлли на потребу священникам своей епархии. Дабы компенсировать этот недостаток и произвести впечатление на своих слушателей, некоторые деревенские батюшки, особенно в отсталых районах, использовали чуть ли не детские приемы. Читая проповедь, они ставили на край или на балюстраду кафедры деревянное распятие, внутри которого была пружина, позволявшая двигать головой, глазами и языком Христа так, что не было видно, что ими управляет пропеведник. Пружина двигалась при помощи железного стержня, проходящего по всей высоте креста через основание, который можно было опускать и поднимать, нажимая ногой. Один из этих трюкаческих крестов из маленькой церкви в Оверни, изготовленный в конце XII в., сохранился в музее Клюни.

Наконец, соборы упрекают священников в том, что они позволяют в своем приходе танцевать в церкви, на кладбищах, в религиозных процессиях и сами участвуют в этих танцах, равно как и в прочих малоприличных представлениях, даваемых жонглерами и скоморохами. Их обвиняют в том, что они играют в азартные игры, им запрещают игру в кости и даже шахматы, а также посещение таверн. Некоторых порицают за нечистоплотность и плохое содержание храма. Отдельно с особой силой клеймят два порока, весьма распространенных, — пьянство и невоздержанность. Из числа подобных клириков меньшего порицания заслуживают те, кто содержит в доме священника сожительницу, которую народ вполне естественно называет «священница», а соборы — focaria, то есть «домашняя работница», «служанка».

Проповедники времен Филиппа Августа оправдывают (судя по свидетельствам, также крайне неодобрительных по отношению к приходскому духовенству) действия соборов. «Наши священники, — говорит Жоффруа де Труа, — погрязшие в материальном, мало беспокоятся о разумном. Они отличаются от мирян одеждой, но не духом, видимостью, но не сущностью. С кафедры они поучают тому, что опровергают делами. Тонзура, одежда, язык придают им внешний религиозный лоск; внутри же, под овечьей шкурой, прячутся лицемерные и алчные волки». Когда епископ Морис де Сюлли в предисловии к своему учебнику проповеди обращается к приходским священникам своего диоцеза, он сам невольно разоблачает слабые места этих служащих: дурные нравы, невежество, нежелание проповедовать. Ему приходится напоминать им, насколько незапятнанная жизнь, vita sancta, необходима священнику, находящемуся постоянно у алтаря, что первой добродетелью после целомудрия должна стать умеренность. Он призывает их также быть смиренными, любить ближнего, выказывать себя терпеливыми и великодушными. С другой стороны, он желает, чтобы они постигали знания, recta scientia, то есть чтобы читали и доставали себе книги, по которым будут обучаться: необходимые литургические труды, сакраментарий, лекционарий, молитвослов, календарь, Псалтырь, книгу проповедей и пенитенциалий. Наконец, необходимо, чтобы они поучали не только примером, но и словом — существенной частью их служения, обязанностью, от которой они не должны уклоняться.

Сравним некоторые обвинения, возводимые соборами и сборниками проповедей этого времени, с тем, что засвидетельствовано тридцатью годами позднее в «Книге посещений» архиепископа Руанского Эда Риго — точное соответствие фактов не оставляет никакого сомнения в том, что интеллектуальное и моральное состояние низшего духовенства было плачевным. Сама Церковь вынуждена признать размеры зла. Видя, как сурово судит она своих служителей, нечего удивляться нападкам и сатирам светской литературы. Картина, которую мы только что нарисовали по церковным текстам — то же самое, чем станет книга Эда Риго, а именно живым комментарием к фаблио.