Альберт Лиханов - Деревянные кони

• Название: Деревянные кони
• Автор: Альберт Лиханов
• Издательство: Мол. гвардия
• Жанр: Детская проза
• Год: 1986

Окончилась война, но отец мальчика, героя повести, все никак не вернется домой. Но это поправимо. А вот у его друга Васьки отец не вернется никогда. Горе целой деревни постигает мальчик.

Об ошибках (опечатках) в книге можно сообщить по адресу http://www.fictionbook.org/forum/viewtopic.php?t=3129 . Ошибки будут исправлены и обновленный вариант появится в библиотеках.

---

После каждой порции Васька ухарски вытаскивал из кармана деньги, клал их продавщице, хрупал вафлями, опять ждал меня – и я сдался. И тоже начал кусать, а не лизать.

Дело шло быстро, мы молчали, только причмокивали, и я чувствовал, как леденело у меня горло. Остановились мы как будто на десятой порции и то не потому, что объелись, а потому, что у Васьки кончились деньги.

– Всю зарплату? – спросил я деревянным голосом, ужасаясь Васькиной удали.

– Еще на одну осталось! – прохрипел он, разглаживая мятые бумажки, и добавил великодушно: – Хошь?

– Не! – ответил я совершенно искренне.

Но Васька уже протягивал рубли мороженщице. Она поглядывала на нас удивленно, но ничего не говорила.

Потом мы пошли в туалет, Васька снова покурил, предлагая мне папироску.

– Ты зыбни, зыбни! – уговаривал меня Васька. – Сразу отойдешь!

Но я так и не зыбнул. И наверное, зря.

* * *

Назавтра был последний перед каникулами день, а я не мог шевельнуться. Голова горела, как головешка, муторно и жарко, горло распухло, и я дышал с хрипом, тяжело потея. Мама заохала, вызвала врача и не пустила меня в школу. К обеду пришел доктор, потрогал мой лоб и даже не стал градусник ставить.

– Где это ты так? – спрашивала меня бабушка. – Сознавайся, опять снегу поел?

Ей почему-то всегда казалось, что я зимой ем снег, а весной лижу сосульки. А между прочим, никогда я снег не ел. Ну, может, раза два попробовал, так и то давно. Снег мне не понравился – он был какой-то сухой и бессолый, и я его больше в рот не брал, а вот бабушке всегда мерещилось, будто я снегоед какой-то.

«Дурак ты, дурак! – ругал я себя. – Надо было не слушать Ваську. Что он в мороженом понимает – первый раз увидел. Жадность одолела. Боялся, что Васька переест, дурачина ты, простофиля». Но бабушке в ответ мотал головой.

– Кхакхой снех, – хрипел я. – И так хонодхно!

Обедать я не стал, не было аппетита, и бабушка прямо извелась, уговаривая меня, протягивая ложку с супом. Да и о какой еде могла идти речь!

Солнце уходило за крыши, сугробы синели. Новый год подступал тихими шагами, а я хрипел и кашлял и не мог пойти на базар за елкой.

Так мы вчера уговорились с Васькой. Я прихожу из школы и бегу за елкой, а он, вернувшись с занятий позже, помогает мне ее украсить. Васька все не возвращался, а бабушка, когда я сказал ей про елку, даже возмутилась:

– Не брошу же я тебя!

Васька пришел уже под вечер. Он остановился у порога, разглядывая меня, а я только виновато развел руками – мол, видишь?

Васька шагнул в комнату, улыбнулся и сказал:

– Ништяк, и так проживем.

А я чуть не заплакал. Я-то надеялся на него. Я-то думал, может, Васька чего-нибудь придумает. Он увидел, как я скис, тряхнул головой и сказал:

– Ну дак ладно. Не боись. Я на базар сбегаю, – и исчез, оставив от валенок мокрые следы.

Как-то сразу стало полегче. И горло, кажется, отпустило. И будто бы даже жар спал. Я проглотил несколько ложек супа. Бабушка улыбнулась. Я улыбнулся тоже: Васька не мог подвести, такой уж он человек.

Но Васька пришел без елки.

– Пусто на рынке, – сказал он виновато.

«Ну все! Попраздновали называется». Я отвернулся к стене, закусив дрожащие губы.

– Сами виноваты, – укорила мама, – не могли вчера позаботиться или еще раньше?

– Вчера в театр ходили, – ответил я сдавленным голосом, готовый зареветь.

– Ну, ну! – сказала мама. – Постыдись Васи.

Но никого я стыдиться не собирался и начал уже хлюпать носом, как Васька вдруг сказал:

– Тетя Лиза, дайте топор.

– Зачем это? – всполошилась бабушка, заведовавшая всем нашим хозяйством.

– В лес пойду.

Я приподнял голову. В лес! Во дает Васька! Друг так друг, ничего не скажешь!

– Ни в коем случае! – заговорила, волнуясь, мама. – Сейчас стемнеет, а до лесу километров пять, заблудишься. Нет, нет!

– Не пропаду, – сказал он, посмеиваясь, – не бойтесь, я ведь деревенский!

– Нет, это безумие, – говорила мама, расхаживая по комнате. – Он просто не успеет. А если заблудится? – Она нервно шагала, поглядывала строго на меня и отворачивалась, будто Васька уже погиб в снежных сугробах.

Васька вернулся ровно через пять минут, весело смеясь. За ним вошла тетя Нюра. В вытянутой руке Васька держал за комель аккуратную маленькую елочку, такую ровную, такую зеленую и пушистую, что от одного ее вида хотелось смеяться.

– Где ты взял? – вскричал я и вскочил с дивана как был – в трусах и майке, совсем не стесняясь тети Нюры.

– Мамка принесла! – ответил Васька, вытаскивая топор из-за веревки. – До ворот дошел, гляжу – встречь она! Да и с ней! – он кивнул на елку.

– Ага! – ответила тетя Нюра. – Еду на подводе и думаю: а ну как у них там елки-то нету? Возницу подговорила, залезла в сугроб и взяла вот эконьку.

Тетя Нюра доставала из мешка белые, похожие на хлебцы кругляши. Это было мороженое молоко.

– Ой, Нюра, золотко! – запричитала бабушка и вдруг всплакнула. – Ты для нас как Дед-Мороз.

– Не Дед-Мороз, а Баба-Морозиха, – сказал я, и все засмеялись.

– А у нас вот Коля приболел.

Бабушка суетилась, усаживала тетю Нюру поближе к печке, стучала в стенку, чтобы тетя Сима не больно-то расфуфыривалась, а шла прямо так, карнавала не будет, наливала Бабе-Морозихе горячего чаю, клала в кастрюльку кругляш мороженого молока и все говорила, говорила, и я ее понимал, потому что в самом деле все получилось как будто в волшебной сказке.

– Ты извини нас, Нюра, – сказала бабушка, вдруг останавливаясь перед ней.

– За что это? – удивилась тетя Нюра и оторвалась от большой кружки с чаем.

– Да вот, – кивнула бабушка на плитку, – за молоко.

– Ну что ты, Васильевна! – тихо сказала тетя Нюра. – Ведь у вас Вася живет, мы вам благодарные, а про молочко-то, так где оно еще-то есть, как не в деревне?

– Ну, мам! Чо там, дома-то? – весело крикнул Васька. Он, торопясь, наряжал елку.

– Все ладно, – ответила тетя Нюра негромко. – Председатель нос отморозил. За соломой ездили в район.

Васька захохотал, я тоже улыбнулся, представив себе толстого дядьку с опухшим красным носом, улыбнулась и мама с бабушкой, но тетя Нюра не улыбалась – она все смотрела в свою кружку с чаем, никак не могла оторваться.

– Еще чо? – спросил Васька.

– Да так, – нехотя ответила тетя Нюра, – ничего. – И, помолчав, негромко добавила: – Вот Маньку заколола.

Васька шагнул от елки, и игрушки заколыхались и забренчали. «Вот увалень! – подумал я недовольно. – Где такие шары или звездочки теперь достанешь, если кокнутся? Они довоенные!» Но Васька ничего не замечал. Он стоял посреди комнаты и смотрел на свою мать испуганными глазами. А тетя Нюра все ниже опускала голову.

– Хухры-мухры! – выдохнул испуганно Васька, а я все никак не мог понять, чего это он испугался.

– А кто эта Манька? – спросил я не к месту, и мне никто не ответил.

– Что поделаешь, – сказала тетя Нюра Ваське, виновато улыбаясь, – ни соломинки во дворе…

Васька, будто подрубленный, сел на стул. Стул всхлипнул.

Мама подошла к тете Нюре и положила ей руку на плечо. Тетя Нюра вскинула голову.

– Да нет, нет, – заговорила она быстро, испуганно поглядывая то на маму, то на бабушку. – Вы не беспокойтесь, молочко-то я вам все одно приносить стану. Займу или вот мясо продам, так деньгами, если хотите.

– Нюра, Нюра! – сказала мама, гладя ее по плечу. – Что вы, Нюра, как вы можете! И не думайте! Вася пусть живет, выбросьте это из головы!

Так вот что случилось! Тетя Нюра заколола корову. Корову звали Манька, и это ее молоко пил я всегда с наслаждением.

Горло у меня сжалось. Я хотел что-нибудь крикнуть такое тете Нюре. Да что она, с ума сошла, что ли? Что она думает, мы не люди? Да что такое молоко? Я свободненько, например, могу обойтись без него. И бабушка наша совсем не жадная, это просто время такое, она и поддалась, да и то – я знаю! – из-за меня. Пусть считается, что молоко это мы у тети Нюры взаймы взяли. Вот придет из армии отец, станет работать, и мы отдадим. Обязательно отдадим.

– Тетя Нюра! – прохрипел я, приподнявшись на диване, и все – мама, и бабушка, и тетя Нюра, и Васька – вдруг повернулись ко мне. Может, вспомнили, что я больной, а может, я сказал это каким-то странным голосом. – Тетя Нюра! – повторил я. – Вы не думайте! Мы не такие! Мы будто у вас в долг взяли, ладно?

Тетя Нюра прикрыла глаза.

– Ладно, ладно, – прошептала она.

Возле плитки, где была бабушка, раздался какой-то плеск. Я посмотрел туда. Бабушка перелила горячее молоко из кастрюли в миску и, обхватив ее края, двинулась к двери.

– Ты куда, Васильевна? – неожиданно строго спросила тетя Нюра.

Бабушка вздрогнула, остановилась, едва не расплескав молоко, и ответила растерянным голосом:

– На мороз…

Тетя Нюра вдруг вскочила со стула и кинулась к бабушке:

– И не выдумывай! Молока нет, зато мясо теперь есть, не пропадем, а весна будет, телку возьму!

Тетя Нюра налила горячее молоко в эмалированную кружку, принесла его мне.