Луис Ламур - Зов западных рек

• Название: Зов западных рек
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: Вестерн

---

Кошмарная история.

— Прошло семь долгих месяцев, и меня подобрали. С тех пор слышу о нем то и дело. Несколько раз видел, хотя он меня не узнает. Я искал его. Таскался за ним, выжидал момента, чтобы присутствовать при его смерти.

— Я понимаю тебя, Жоб.

— А он не умирает. Мастерски владеет любым оружием. Никогда не видел равного ему. Послушайся меня, мой друг, не раздражай его. Не то тебе крышка.

— Сомневаюсь.

— Можешь не сомневаться. И с этим человеком ты оставил мисс Мейджорибанкс. С ним!

— Пароходом до Сент-Луиса тридцать пять дней. Допустим, он сократит путь до тридцати.

— И что?

— По суше верхом, скажем, будет шестьсот миль. Повезет средне, значит, двадцать пять дней, повезет побольше и со сменой лошадей — хороших лошадей, — дней, может, десять — пятнадцать.

Его пальцы сжали мое запястье.

— Ты не понарошку говоришь? Поедешь?

Мы ели, а я обдумывал предстоящее путешествие.. По крайней мере шестьсот миль по далеко не ровной местности надо одолеть, и то еще неизвестно, насколько правильно я угадал расстояние.

Многое зависит от коней, погоды, состояния бродов и чистой случайности. Если не изменит счастье, времени хватит с избытком.

Я положил на стол золотые монеты.

— Купи продукты. Чем проще, тем лучше. Кофе и что несложно уложить и приготовить. Мне надо повидать мистера Дила.

Дил сидел в своей конторе, и я не тянул попусту времени и ничего не придержал для себя. Я говорил с верным гражданином страны, человеком, пользующимся уважением и достойным его, и изложил проблему во всех подробностях, даже про Маклема и что рассказал мне Нога.

— Поезжай, — сказал Дил, — и удачи тебе. — Поднялся на ноги. — Это ведь и моя страна, молодой человек, а от развития Луизианы во многом зависит наше будущее. Лошадей у меня десятки, а тебе сильные кони пригодятся. — Подошел к двери и сделал знак конторщику. — Джон, пойди в конюшню и скажи Джоэлу надеть на Сэма и Дэйва веревки. Мистер Талон их возьмет.

В середине дня мы были за рекой и направлялись на Запад. К моему удовольствию. У меня опять начался приступ западной лихорадки.

Но сказанное Дилом оставалось в голове. «И моя страна» — так он выразился. Моя она, выходит? По рождению я канадец, но теперь-то я здесь, так что эта страна принадлежит мне тоже?

Дорога для меня не была новостью. На полуострове Гаспе в Квебеке, где я увидел свет, особенно чего делать не находилось. Моя семья владела там большим количеством земель, но за работой плотнику приходилось проделывать дальние поездки. Несколько раз я спускался по берегу на Юг, в города Мэна. Работал в Новой Шотландии. В Торонто я первый раз попал совсем маленьким мальчиком с отцом» и дядей. Целое лето мы прожили в Лашине близ Монреаля, сооружая несколько bateaux — суденышек. Сорок футов в длину, восемь в ширину, бока чуть ли не вертикальные, нос и корма тупые. Борта мы делали из пихты, а днище — из дуба. Иногда эти суда ходили под парусом, чаще — на веслах или шестах, а у самого берега их вели бечевой люди, бредя в мелкой воде. Потом мы помогали строить одну из первых даремских лодей в Канаде. Они бывали в длину от восьмидесяти до девяноста футов, мидель десять футов, и плавали обычно под парусами или на веслах. Нести могли вниз по течению от тридцати пяти до сорока тонн, вверх — восемь — десять. Оба типа нашли широкое применение на озерах и реках Канады.

Отец участвовал в постройке «Торонтской яхты», был занят на ней в 1798 и 1799 годах в течение нескольких месяцев. В свое время она была самым изящным и быстрым судном на озерах, и, когда она потерпела крушение в 1812 году, отец очень расстроился.

В той первой поездке мы привели наше bateaux на юг из Лашина и пришвартовали у Алановой пристани, которую кое-кто начинал называть Купцова пристань, у конца Фредерик-стрит.

Когда отец попадал в Торонто, это всегда бывал радостный день, так как во время своего пребывания там он выкраивал часок, чтобы выпить с доктором Болдвином, ирландцем, хорошо понимающим в строительстве, который часто приходил посмотреть, как отец ставит дом из тесаных бревен. Чтобы возвести такой дом, требовался настоящий мастер, так как каждому бревну необходимо было придать строго квадратное сечение и профилировать. Таким мастером был мой отец.

Он был человеком, гордым своей работой, с огромным тщанием отделывал каждый брусок, и для каждого судна, созданного его руками, навсегда оставалось место в его сердце. Однажды он вернулся из Персе разочарованный и злой. Его пригласили работать на постройке двадцатидвухпушечного корабля, но, взглянув на чертежи, он отказался.

— Болваны несчастные! — жаловался он матери. — Он никакого серьезного волнения не выдержит! Эти люди понятия не имеют об озерах. Думают, мельничные пруды у нас тут. А лес! Полно невыдержанного. Нет, давай строй.

— А ведь деньги нам нужны, — заметила мать.

— Да! — угрюмо буркнул он. — Но я не хочу принимать участие в халтуре. Этот корабль погубит людей, но даже и без этого не положено расходовать деревья, вырастить которые нужны столетия, чтобы сляпать никуда не годную вещь. Запомни, мальчик. — Он положил руку мне на плечо. — Дерево, с которым мы работаем, крепко, красиво, стойко! Если хорошо с ним обращаться, прослужит многие, многие годы! Если уж строишь, строй хорошо. Ни одна работа не должна быть выполнена кое-как, никакой хороший материал использован плохо. Строить — прекрасное занятие, но строй надолго, чтобы поколения, которые родятся, видели гордость, с какой ты работал. Есть гордецы, смотрящие с пренебрежением на человека, работающего своими руками. Не бери с них пример. Не всякий способен вытесать брус или построить мост либо корабль. Работай с честью, мой сын, чтобы ласкало глаз и стояло века…

Мы ехали до заката, сменили лошадей и продолжали путь, пока не наступила полночь. Остановились лагерем среди чащи вздымающихся, словно величественные башни стволов, набрав для топлива обломившихся ветвей, и с первым отсветом дня тронулись опять. В полдень снова поменяли лошадей. С приходом вечера встали на лугу, напоили и вычистили животных и пустили пастись.

Дороги и тропы оставались сухими, погода — прохладной. Никаких препятствий нам не встречалось. Несколько раз мы останавливались на уединенных фермах, раз — в сельской гостинице.

Семь дней мы нажимали, задерживаясь время от времени, чтобы поспать и дать роздых лошадям, перекусывая, когда находился момент. Утром восьмого дня мы въехали в маленькую впадину, где через лужайку бежал ручеек, направляясь к юго-западу. В этом месте лес разреживался, больших деревьев поднималось все меньше и меньше.

Жобдобва остановил коня рядом со мной, умащиваясь в седле поудобнее.

— Привал?

— Ненадолго. Отдых всем нам не помешает.

Он созрел для передышки так же, как и я, и мы погнали лошадей по воде в маленькую рощицу, стоящую вдоль берега. Закрытые от посторонних взглядов кустами и поникающими нижними ветками, мы спустились на землю, сняли с лошадей сбрую и привязали их с краю луга за деревьями.

Жоб вытянулся на травянистом откосе в тени вяза, а я отошел немного в сторону, ощипывая редкие ягоды, оставшиеся на кустах. За этим занятием я постепенно оказался близ нашего следа, хотя с его стороны меня заслоняли густые заросли.

Вдруг меня насторожил приближающийся топот лошадиных копыт.

— Погоди! — сказал кто-то.

— Нет тут никого. Я все вижу на несколько миль. Они опередили нас больше, чем мы считали, — другой голос.

— Нагоним нынче вечером… нужно, чтобы нынче, Джем. Помнишь ведь, что говорил полковник, а я скорей к черту в зубы полезу, чем его не послушаюсь.

Теперь мне было их видно.

Их ехало четверо. Под одним — превосходный серый в яблоках мерин. Тощий, похожий на жердь, всадник весил, видимо, всего ничего, но за поясом у него торчали два ножа, и длинные, сужающиеся к концам пальцы то и дело ласково касались рукоятей.

Лица его я не видел, так же как лица еще одного. Помимо этих двоих был широкоплечий, рыжий и грязный тип в промасленной замше и экземпляр в черной широкополой шляпе и домотканых панталонах, демонстрирующий щедрую улыбку и скудные зубы. Нос кривой, на лбу шрам. Явный любитель острых ощущений.

Я наблюдал за ними, стоя без малейшего движения. Потом мало-помалу пододвинул руку к пистолету и вынул его. Заметят меня — выстрелю без предупреждения, моментально. Выстрел к тому же предостережет Жобдобва.

Но они меня не разглядели. Проехали мимо. На счастье, никто из них не обратил внимания на место, где мы свернули. Отправились дальше по той же тропе.

— Жоб? — Я подошел поближе и говорил тихо. — Веди лошадей. Сматываемся.

Он со стоном сел. Я в двух словах растолковал, в чем дело, и он немедля отправился за недовольными четвероногими.

— А теперь?

— Туда, — показал я рукой.

— Так там же нет дороги.

— Правильно. Свою дорогу проложим.