Алексей Иванов - Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи

• Название: Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи
• Автор: Алексей Иванов
• Издательство: Литература
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1998
• ISBN: 985-437-127-1

В очередном томе серии «Энциклопедия преступлений и катастроф» собраны материалы о нашумевших событиях современности, в которых третье лицо, зачастую профессионал, ставит свою кровавую точку в выяснении отношений двух враждующих сторон, помогает «заказчику» добиться желаемого результата, оставаясь при этом в тени.

---

То обстоятельство, что Запорожец так неуклюже выполнил порученное ему тайное задание и что НКВД оставил следы своего участия в убийстве Кирова, заставило Сталина сначала отказаться от идеи обвинить в этом убийстве бывших вождей оппозиции. Но Сталин всегда отступал лишь на время. Поспешно расстреляв непосредственного убийцу и тайно уничтожив опасных свидетелей – посторонних, знавших или подозревавших о роли НКВД в этом преступлении, – Сталин вновь обрел спокойствие и принял решение вернуться к первоначальному замыслу. О том, что это произошло очень скоро, можно судить хотя бы потому, что официальная пресса, вначале объявившая, что убийство Кирова – дело рук белогвардейских террористов, вдруг изменила тон. Еще бы – в связи с убийством Сталин прямо распорядился привлечь к ответственности Зиновьева, Каменева и других бывших лидеров оппозиции.

На закрытом судебном процессе, состоявшемся 15 января 1935 года, не удалось выдвинуть никаких доказательств соучастия Зиновьева и Каменева в этом преступлении. Тем не менее под давлением членов военного трибунала и в результате домогательств Ягоды, на которого в свою очередь давил Сталин, Зиновьев и Каменев согласились признать, что они несут «политическую и моральную ответственность» за убийство, в то же время отрицая какую-либо причастность к нему. На этом шатком основании им вынесли обвинительный приговор и осудили обоих на пять лет лагерей…

(А. Орлов. //Тайная история сталинских преступлений. – Огонек. – 1989. – №46)

Чтобы ад не следовал за нами

В декабре 1990 года «Огонек» закончил печатать роман Михаила Любимова «И ад следовал за ним» (ьь 37–50). Читательские письма говорят о том, что он вызвал немалый интерес. Ниже публикуется беседа Владимира Николаева («Огонек») с автором романа.

В. Н. – При начале публикации вашего романа в «Огоньке» было упомянуто, что вы многие годы были нашим разведчиком за границей. Согласитесь, далеко не каждый ваш коллега, завершив свою профессиональную карьеру, пишет роман. Многих читателей интересуют подробности вашей биографии.

М. Л. – Биография у меня образцово-советская: родился в 1934 году, отец – родом из Рязанской области, сначала рабочий, затем сотрудник органов безопасности, в 1937 году репрессирован, затем освобожден и изгнан из организации. Всю войну находился на фронте, где был взят в военную контрразведку, работал там до 1950 года. Мать – из семьи врача, умерла рано, мне было тогда 11 лет. Так что остается загадкой, каким образом литературная инфекция проникла в нашу семью. Свой первый роман (как ни странно, из морской жизни) я написал в школьной тетрадке, прочитав «Цусиму», в возрасте 8 лет в Ташкенте, куда нас эвакуировали. Маме роман очень понравился: «Все там хорошо, Мишенька, только не совсем солидно, что советский адмирал ест в метро эскимо».

В 1952 году из Куйбышева приехал поступать в МГИМО, благо что была у меня медаль. Окончив институт, уехал по линии МИДа в Хельсинки, где работал в консульском отделе. Вскоре получил предложение перейти в разведку и вернулся в Москву. Я всегда был склонен к романтике, свято верил в светлое будущее, восхищался подпольной деятельностью наших революционеров и, кроме того, жаждал свободы общения с иностранцами и захватывающих приключений, которые, как я считал, могла мне дать работа в разведке. В 1961 году направлен в Англию, где пробыл четыре года, затем последовали с перерывом две командировки в Данию, последний раз в качестве резидента, то есть руководителя разведывательного аппарата.

Заграница мощно стимулировала во мне рост антисталинских настроений, которые посеял в моем поколении XX съезд. Все догмы типа «обнищание пролетариата» и т. д. разрушались на глазах, а такие книги, как «Мы» Замятина, «Слепящая тьма» Кестлера, «В круге первом» Солженицына, пробудили отвращение в тоталитарному режиму. Чехословацкие события 1968 года окончательно подорвали остатки веры в нашу систему, хотя до самой перестройки я сохранял еще некоторые иллюзии.

В. Н. – А когда и как вы пришли к литературе, начали писать всерьез, что побудило вас к этому?

М. Л. – Литературный зуд одолевал меня всю жизнь, писал я и рассказы, и пьесы, и стихи, мечтал уйти с работы и начать новую жизнь на вольных писательских хлебах, тем более что с годами я разочаровался в своей профессии. Тем не менее карьера моя двигалась вверх без особых зигзагов и оборвалась лишь в 1980 году. После 25 лет службы уходил я с легким чувством: была приличная пенсия, уже готовые пьесы и стихи, огромное желание писать и писать… Я решил остановиться на драматургии. Далее последовали утомительные и бесплодные визиты в театры и наши органы культуры, беседы с важными тетушками, гордо именовавшими себя референтами и завлитами, бандероли с пьесами в театры (тогда я еще не знал, что пьесы у нас читают редко и на письма не отвечают), рандеву с режиссерами, которых почему-то все больше интересовал Чехов в их собственной гениальной интерпретации. Увы, никто из них не звонил мне ночью и не кричал возбужденно: «Я прочитал вашу пьесу и не могу заснуть!» Тем не менее в 1984 году Московский областной драматический театр поставил мою пьесу «Убийство на экспорт», вскоре она прошла и на радио. Пьеса была из серии «политических» и рассказывала о драме американского разведчика – организатора убийства. Знаменитым я наутро не проснулся. Малая победа породила большие надежды, и я удвоил усилия. Чуть не приняли киносценарий, заинтересовались пьесой по Замятину и Оруэллу. В начале 1990 года «Детектив и политика» опубликовал мою пьесу на тайную войну КГБ и ЦРУ, пока не нашедшую своего театра, вскоре там же напечатают мою комедию о дипломатах.

С момента моей отставки пролетело почти 10 лет, нормальный человек моей профессии давно бы понял, что он графоман, и устроился бы на работу куда-нибудь в кадры или швейцаром в хаммеровском центре. Но я продолжал писать, хотя начал подозревать, что в театре народ гораздо коварнее, чем в разведке. «Лазарет самолюбий!» – повторял я слова Чехова о театре, но себя в подобный лазарет, естественно, не зачислял.

В.Н. – Бесспорно, в романе вымышленная ситуация и персонажи, но все это упало на художественную почву не с неба. Во всяком случае, под большинство эпизодов, сюжетных поворотов, черточек биографий я могу подложить какую-нибудь иллюстрацию либо из обширной западной литературы о разведке, либо из собственного опыта.

В.Н. – Насколько реальны записки разведчика из тюрьмы? Что в данном случае от жизни, а что от писательского вымысла?

М.Л. – В тюрьмах сидели наши нелегалы – полковник Абель, арестованный в США из-за предательства своего помощника, Гордон Лонсдейл, он же Конон Молодый, Юрий Логинов, арестованный в ЮАР. Всех их потом обменяли. Наверное, сидели и другие, с воспоминаниями такого рода мы уже знакомы, особенно в последние годы. Были и случаи предательства.

В.Н. – О предательствах в разведке мы уже наслышаны…

М.Л. – Да, тут и шифровальщик военной разведки Гузенко, ушедший в Канаду после войны и проваливший целую группу агентов, добывавших атомные секреты, и специалисты по террору и саботажу Хохлов и Лялин, в последние годы – Левченко, Кузич-кин, Гордиевский…

В.Н. – Но у вас Алекс имитирует предательство, а на самом деле это способ внедрения во вражескую разведку. Насколько это реально?

М.Л. – Вполне реально. Во всяком случае, почти все перебежчики очень тщательно проверяются, как возможные подставы враждебной разведки. Например, в 1964 году бежал на Запад крупный работник контрразведки КГБ Ю. Носенко, выдавший очень много секретов работы КГБ внутри страны и особенно в Москве. Американцы не только проверяли его на детекторе лжи, но и в тюрьме долго держали: так сильны были их подозрения. Кстати, в бериевские времена Кима Филби и других наших помощников-агентов НКВД тоже подозревали в двойной игре. Вообще в разведке есть невероятные сюжеты. Помните, несколько лет назад ЦРУ был похищен в Италии советский разведчик Юрченко, который потом ушел от американцев и об этом рассказывал нам с телеэкрана? Американцы до сих пор утверждают, что перешел сам и выдал ряд наших агентов. Интригующий сюжет, правда?

В.Н. – Ваш роман относится к жанру политического детектива. К сожалению, это эпитет – «политический» – в нашей литературе в последние годы во многом дискредитирован, девальвировался. В вашем романе, к счастью, такой тенденции нет.

Речь идет о морали и нравственности, библейских заповедях, недаром и само название романа – цитата из Библии, недаром предваряет его цитата из А. К. Толстого:

Двух станов не боец, но только гость случайный, За правду я бы рад поднять мой добрый меч. Но спор с обоими досель мой жребий тайный, И к клятве ни один не мог меня привлечь…

М.Л. – Определение «политический детектив» приводит меня в ужас. Действительно, я использовал некоторые детективные ходы, ад и сам сюжет с поиском Крысы – из того же родника. Но я хотел прежде всего показать человека в Системе, если угодно, неплохого человека, исковерканного Системой и профессией, лишенного кое-каких моральных основ, но не погибшего до конца и жаждущего обрести и себя, и Истину, и своего неосознанного, путаного Бога. Мой Алекс давно очумел от борьбы идеологий, «холодной войны» и виски, осознал напрас-ность своей жизни. Как ни странно, начал я писать нечто приключенческое, ведь мой антигерой жизнелюбив и находчив, он не принадлежит к породе горемык. А эпиграф из А. К. Толстого я понимаю однозначно: все это соревнование «двух мировых систем», двух станов, упавшее на нас по воле Истории, суть трагедия, принесшая горе прежде всего нашему российскому стану. Нет станов, есть одно человечество, одна цивилизация.