Монахиня Игнатия - Старчество на Руси

• Название: Старчество на Руси
• Автор: Монахиня Игнатия
• Жанр: Религия
• Год: 1999

«Подобни мне бывайте, якоже аз Христу», – призывал апостол Павел коринфян (1 Кор 4:16). Многие проповедники последующих времен вторили ему, убеждая своих современников подражать тем, кто своею жизнью был «похож на Господа». Но последующие поколения уже с трудом различали свет, исходивший от их лиц, их слова застывали. Чтобы голоса прошлого зазвучали с былой силой, необходимо в настоящем встретить человека, который бы «говорил со властию».

Для автора этой книги, монахини Игнатии, слова Отцов стали живыми и действенными в руководстве старцев начала XX века. Это руководство поддерживало ее и многих других тайных и явных подвижников в годы гонений, питало их в любых обстоятельствах живою водою Духа.

Монахиня Игнатия приняла постриг в конце двадцатых годов. В 1926 г. она закончила университет и вскоре стала крупнейшим специалистом в области лечения туберкулеза. На долгие годы научно-исследовательская деятельность, понимаемая как послушание, подобное монастырскому, стала составной частью ее монашеского делания. К началу 1980-х годов, когда она закончила свою профессиональную деятельность, ей принадлежало несколько крупных теоретических трудов в разных областях медицины, она была удостоена звания профессора и вырастила не одно поколение исследователей. Все это время монахиня Игнатия находила силы, время и мужество работать для Церкви.

В 1987–1990 годах, когда в стране праздновался юбилей 1000-летия Крещения Руси, многолетние размышления монахини Игнатии о том типе наставничества, который сформировал ее внутреннего человека, сложились в книгу «Старчество на Руси».

«Старчество на Руси» – это не исследование историка и не сборник житий, хотя на страницах этой книги присутствуют элементы исторического и житийного повествований. Это прежде всего плод многолетнего слышания старческого слова, углубленного внимания ему. Многочисленные цитаты из писаний старцев, включенные автором в повествование, во многом определяют стиль этой книги.

Обильные цитаты из таких текстов, включенные в «Старчество на Руси», делают эту книгу своего рода хрестоматией старческого делания. Поскольку некоторые авторы, цитируемые монахиней Игнатией, малоизвестны, а их наследие малодоступно, письма их помещены в приложения, которые также призваны полнее осветить различные эпохи русского старчества. Когда монахиня Игнатия писала эту книгу, писания авторов, выдержки из которых она включила в свой труд, были библиографической редкостью, и те, кто читал рукопись «Старчества на Руси», впервые открывали для себя творения духовных писателей прошлого. Сегодня, когда большая часть этих творений переиздана, книга монахини Игнатии не теряет своего значения, но поворачивается к читателю новой стороной. Построенная как отечник, в котором значимы и отбор, и соположение цитат, она вводит вдумчивого и внимательного читателя в мир духовного опыта старцев. Немаловажно, что на этом пути его сопровождает автор, этот опыт усвоивший.

---

В связи с военными действиями Паисиевым ученикам вместе с их старцем пришлось перебраться после 12 мирных лет жизни в Драгомирнском монастыре в монастырь Секул, а затем – в более обширный Нямецкий монастырь. Здесь условия жизни братства были труднее, чем в Драгомирне, ближе подступало мирское, но и опять семья Паисиева продолжала свою богомудрую, полную трудов жизнь. Опять велась большая книжная работа, и здесь старец Паисий решился, наконец, отдать в печать сделанные им и его братством переводы Добротолюбия63. Здесь же, предвидя свою кончину, старец Паисий начал писать «автобиографию».

Велики были подвиги старца. Келлия его, по слову его жития, не закрывалась до вечера. Каждый мог прийти и открыть свою печаль, недоумение, задать вопрос. И всегда терпеливо, любовно, духовно было слово старца. А ночь заставала его, изнемогающего и болезнующего, за переводом святых Отцов. Был составлен и сборник поучений «Восторгнутые класы». Братство было велико по числу; здесь были русские и молдаване, и по-прежнему шла жизнь монахов, даже и турецкое войско не потревожило их жития.

Старец скончался в последнем десятилетии XVIII столетия, 72-х лет, тихо, мирно, будто уснул. Но скорбь братии была велика; тогда же была составлена его учениками служба ему, так как они почитали своего отца как святого. Дух глубокой скорби печатлеет содержание службы, и главное, что желает отметить ученик, составивший последование, – это старческое делание аввы. Поэтому, хотя служба и пронизана мыслями о кончине их незабвенного отца, в кондаке говорится о веселии старца, исполняющего основное дело своей жизни – старческое руководство и спасение душ ближних. «Весел был еси образом, – пишет ученик в кондаке, – и преклонял еси уши просящим у тебе помощи, и <...> простирал еси руце на подъятие их»64. Таким образом, радость, безгрешное веселие и спасение душ – вот то основное, что остается как заповедь последующим поколениям от делания Паисиева. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми авторами, которые трактуют монашество, и в частности монашеский путь старца Паисия, как страдание. Да, много страданий терпел старец от самых юных лет, с тех пор как пошел на поиск Бога и спасения души. Много терпел в монастырях, много странствовал и был пришельцем в поисках подлинного духовного руководства, но столько же приобретал и радости духовной и веселия. Старчество его воспринималось отдельными людьми как ересь, – и мимо этой скорби прошел схиархимандрит Паисий, все претерпевая в Боге, от скорби ведущего к полноте благ духовных и радости немеркнущей.

Переводы святых Отцов, особенно преподобного Исаака Сирина, показывают, на какой высоте духовного преуспеяния находился преподобный переводчик, когда вникал в почти неудобосказуемые тайны духовной жизни, излагаемые сирийским аскетом. Отрывки из слов преподобного Исаака, переведенных старцем Паисием, приводятся здесь как заключение данной главы, как ее духовное завершение. Некоторые места переводов темны, мало понятны, но труд вникания в их внутренний смысл доставляет великое духовное утешение сердцу, этого утешения ищущему.

Вот эти отрывки.

«Несть возможно кромЕ попущения искушений уведети нам истину, – читаем мы в первом Слове преподобного Исаака в переводе преподобного Паисия. – И <...> промысл мног имать Бог на человеце, и несть человек, не сый под промыслом Его, и паче же на исшедшыя взыскати Его и терпящия страсти за Него перстовидне (как по указанию перста) зрит светле»65.

Такие и подобные истины обретал блаженный старец Паисий в дающемся ему с большим напряжением переводе. И истины эти становились основанием живой и радостной внутренней жизни, которую он открывал и другим.

«Начало пути жизни, еже присно поучитися умом в словесех Божиих, и в нищете пребывати, – читаем мы в том же Слове Паисиева перевода. – Дондеже не стяжет душа пиянства в вере (упоения верою) Божией, в подъятии силы ощущения ея, ниже немощь чувств уврачует, ниже силою может попрати вещество видимое, еже есть ограда внутренних, и не ощущает»66.

Таково начало моря словес преподобного Исаака (если у моря есть начало), – словес, в глубину которых старается проникнуть преподобный Паисий. Моря этих слов, этих духовных откровений мы касаемся ниже кратко, избирательно, в основном для того, чтоб стало понятно, над каким великим произведением трудился богомудрый Паисий и что полагал он в основу духовной жизни, которую сообщал в своем старческом руководстве.

Так, преподобный Исаак пишет о различии слез: «Суть некия убо слезы, жгуще; и суть слезы утучняюще <...> И прежде убо в сей чин слез нуждне достигает человек, и теми отверзается ему дверь внити в чин вторый, лучший сего, иже есть страна радости, имже приемлет человек милость»67.

Слова преподобного Исаака о молитве: «И сие подобает вам уразумети, возлюбленнии, яко каяждо беседа в тайне бываема, и всяко попечение благия мысли о Бозе, и всяко духовных поучение в молитве определяется, и во имени молитвы уставляется и внутрьуду сего заключается имене: или чтения рекл бы еси различия, или гласы уст в славословие Божие, или печально о Господе попечение, или тела поклонения, или псалмопение стихословия, или прочая ина, от нихже ученье пребывает молитвы чистыя, от нея же любы раждается Божия. Любы бо от молитвы, а молитва от пребывания отшельничества»68. Такова широта суждений преподобного Исаака, а вслед за ним и вдумчивое, слово за словом вживание преподобного Паисия в перевод написанного...

Иногда в своей прозорливой духовной свободе преподобный Исаак идет еще дальше и в Слове 34-м вдруг неожиданно изрекает: «Дарование без искушений погибель приемлющим то <...> Умаления (недостатки) в неких, хранящих себе, хранители суть правды. Есть, иже вещьми шуими делаяй живот он со премудростию Божиею»69. Таково непостигаемое размышление преподобного отца, – и возможно, что часто преподобный Паисий постигал его в своем старческом делании!

От глубокого опыта внутренней жизни написал преподобный Исаак и такое размышление, которое не может быть забыто. «Прочее разумей, – обращается он к незримому ученику своему, – яко сие еже стояти, несть твое, ниже добродетели твоея есть, но благодать сия есть, носящая тя на дланех руки своея, яко да не убоишися». Человек со всем достоянием своей жизни на дланях рук Божиих! Как это можно забыть, как это необходимо, особенно в минуты глубокой печали!

«Сия, – продолжает преподобный Исаак, – вложи в себя во время радости <...> и восплачися, и прослезися, и припадай о памяти согрешений твоих, бывающих во время попущения твоего»70.

Размышлениями преподобного Исаака о жизни будущего века уместно закончить наши краткие выписки из перевода его творений, сделанного блаженным старцем Паисием Величковским. Преподобный Исаак говорит о человеке, пребывающем в поучении Божественных писаний. «Слава Божеству Его, – восклицает такой человек, – слава чудесем Его: преславна и предивна суть вся дела Его: в якову высоту худость мою возведе <...> и в каковы помыслы посмети и насладитися души моей, и в чудесех сих пребывая, и удивляяся присно, упивается всегда и бывает аки в пребывании еже по воскресении». Такой человек, по преподобному Исааку, «приемля во уме славу будущего века, и надежду, хранимую праведными <...> и новое оно возъустроение, не помышляет, ни поминает сущих мира сего». Человек этот, созерцая век грядущий, думает о веке, в котором существует: «Внегда бо век ин таков дивен уготова (Бог) <...> кая убо вина есть еже сотворити Ему мир сей прежде и распространити его, и обогатити сего <...> множеством видов и естеств». Вопрос очень длителен – и ответ на него: «С разрушением <...> века сего, абие начало приемлет век будущий. И речет тогда всяк человек такова: о мати, забвена сущая от чад своих, ихже роди <...> и бывающих чад истинных неплодове, никогда же родившия! Возвеселися, неплоды нераждающая, о чадех яже родила есть тебе земля»71.

Не будем продолжать бессмертных строк преподобного Исаака о жизни вечной, так же как не будем касаться и тех многих вопросов духовной жизни, которых касается он. Они безграничны и глубоки. Изложенного достаточно для того, чтобы понять великое делание старца Паисия, познакомившего русское монашество с кладезем жизни духовной, сокровенным в Словах подвижнических святого Исаака Сирина.

Старчество в Оптиной пустыни

...истина без смиренномудрия слепа есть <...> Какой же свет воссиявает, когда смирим себя и мир водворится в сердцах наших! Любите всех, хотя бы вас и не любили; не ищите любви от других, а сами их любите <...> Все <...> отношу к воле и Промыслу Божию, устрояющему все на пользу душ наших.

Из писем преподобного Макария Оптинского

Насаждение старчества в Русской Церкви, связанное с подвигом Оптиной пустыни, было деланием многотрудным и скорбным по человеческому разумению, одновременно же и действием непостижимого Промысла Божия, уcтрояющего именно в скорбных обстоятельствах силу и крепость старческого делания.