Ольга Играева - Две дамы и король

• Название: Две дамы и король
• Автор: Ольга Играева
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009361-6

Крепко сцепились магнат Губин и вице-президент его издательского холдинга Булыгин. Дошло до того, что первый «заказал» второго. И Булыгин исчез. А следом за этим вдруг задушена в лифте жена Губина. Сотрудники холдинга не знают, что и думать: есть ли связь между двумя этими ошеломительными событиями?

Косыми взглядами провожают они Регину Никитину, у которой явно роман с их шефом. Они ничего не скрывают от опера Занозина — и фигуры двух влюбленных сразу же попадают у сыщика на заметку. Других серьезных подозреваемых он пока не видит. Но следствие только начинается…

---

Зато если там не была, получишь большой кайф. Мы как-то в Гааге были — вечером не успели на квартал проституток посмотреть, решили утром съездить, времени в обрез, днем улетать. Пришли — там, натурально, пусто ранним утром. Поглазели на эти витрины, в которых по вечерам телки сидят напоказ. Когда клиент заходит, она шторку на витрине опускает и, сама понимаешь… В один такой закуток мы даже заглянули из интереса… Так, ничего особенного, никакого полета фантазии. Спартанская обстановка — два на два, койка, умывальник и биде. Модный нынче минимализм, ха-ха… Потом, когда все отвалили к машинам, одна девка вылетела — сонная, в одном белье — где, мол, тут клиенты? Углядела нас как-то, готова была в неурочное время обслужить — потому что там у них, в Европе, конкуренция и рынок, спрос и предложение. Не будешь ишачить, хрен заработаешь. А в центре этого квартала красных фонарей, слышь, скульптура стоит — не поверишь, громадная голова Сталина, между прочим, выполненная вполне в стиле соцреализма. Двое каких-то наших придурков-скульпторов, имена у них странные, забыл, лет тридцать назад вырвались из «тюрьмы под названием СССР»… А эти западные придурки так им сочувствовали, так за бедных диссидентов болели душой, что сказали им — мол, оплатим вам изготовление любого вашего произведения на вольную тему и установим, где укажете, извольте ткнуть пальцем в карту Европы… Вот они Сталина и изваяли и пожелали его воздвигнуть там, где проститутки клиентов клеют. В душе, наверное, смеялись над этими богатыми сердобольными лохами, ха-ха… А пиво в Европе тоже атас!

Не поверишь, на любой вкус…

Пока Булыгин бубнил про проституток и пиво, Регина ждала, когда он приступит к главному. Странный человек, если бы он просто изложил свою просьбу, у него было бы гораздо больше шансов на ее сотрудничество. Но Булыгин есть Булыгин — она поморщилась. Он будет не он, если для начала не попытается купить ее по дешевке — в данном случае поездкой в славный город Амстердам. Забавно он представляет себе ее «отрыв» — в портовом кабаке с каким-нибудь матросом-тайцем за кружкой «Хайнекена», что ли? Мог бы и лучше подготовиться к беседе — в Амстердаме, между прочим, есть и Рейксмузеум, где экспонируется «Ночной дозор» Рембрандта…

А Булыгин, кажется, уже сам сообразил, что несколько не учел специфики материала, с которым «работал», и попытался исправиться:

— А шмотье какое! Там есть одна лавочка на площади Дам, где косметика эксклюзивная по дешевке продается — я тебе покажу… И золото не то, что у нас… Мы там с Элеонорой когда были, так она как гончая — язык на спине — по этим лавкам чесала. Ее вообще опасно в Европу пускать, ха-ха… А я в сторонку отошел — лучше, думаю, посижу покурю.

И, как говорится, у меня с собою было… Не успел расслабиться, смотрю, трюхает моя красавица с ошарашенным лицом и сует мне руку под нос — кольцо с бриллиантами только что купила, показывает. А у самой физиономия перекошена — никак не может понять, зачем она его купила, хотела взять совсем другое. Потом всю дорогу ныла, меня изводила: «Хорошее, правда? Красивое?» Слушает, косится, не верит и через полчаса снова: «Правда? Хорошее?» Так что не сомневайся, двигай в Амстердам, останешься довольна. Жалко, Сергей поехать не может…

«Так вот оно что», — подумала Регина.

— Вообще я хотел потолковать с тобой о Сергее…

— С чего бы именно со мной?

— Ах, брось, Региночка, вся контора в курсе…

Между прочим, ты поосторожнее. Так ведь и до Киры дойти может, и до твоего…

— А может быть, вся контора заблуждается? Так сказать, слухи сильно преувеличены… Что такое должно дойти до «моего»?

— Ладно, оставим. Дело не в этом. Я о Сергее… He важно у него дела идут. Он хоть сам никому не говорит, хорохорится, но у нас все про это знают. Его идея с изданием дешевых собраний Хемингуэя и библиотеки приключений не выгорела — кругом в долгу остался. Избранное Пикуля едва-едва по нулям свел.

Придумывать надо что-то, прорыв какой-то нужен, а он слышать ничего не хочет. Как подойдешь к нему с новой идеей — была тут мысль начать политический детектив в «Политике» печатать. Только рукой махнул. Не до того ему, видать, а? — Булыгин улыбнулся ей как своей, с намеком ( Регина мысленно передернулась). — Другое на уме, хоть ты и считаешь, что вся контора заблуждается, ха-ха… «Политика» еще эта! — продолжал он. — Чего взвалил на холдинг обузу! Веришь ли, мы всем инспекторам из «Роспечати» в лапу сунули, чтобы эту «Политику» развозили по киоскам, а всем киоскерам — в лапу, чтобы им было интереснее эту хреновину продавать. И что думаешь? Мертво! Не идет! Моя рекламная фирма («Твоя?» — удивилась про себя Регина) прибыль дает, так что ты думаешь — Сергей все гребет подчистую и на «Политику» кидает. А ребята из «НЛВ», ну, из газеты бесплатных объявлений «На любой вкус», ты знаешь, вообще на грани — Димка Сурнов говорит, что, если так будет продолжаться, он уйдет вместе со своими к чертовой матери. Там такие офигенные бабки! Да ребята их и не видят — Серега все забирает. Не советуется ни с кем, вбухивает бабки во что ему вздумается. Только о себе думает, с нами совсем не считается — а между прочим, от холдинга не только его личная судьба зависит. Мы все в него вложились, пахали как проклятые пять лет — на дядю, что ли? Чтоб наши прибыли в этой паскудной «Политике» проедали? Мне Серега друг, но… И неосторожный он. Я знаю, его предупреждали — аккуратней с «НЛВ», хватит территорию завоевывать, серьезных людей можешь задеть. Поднял тираж до двухсот — остановись, подумай. Куда там! Чтобы Губин остановился… Плохо все это может кончиться. Неохота, Региночка, тонуть вместе с ним.

Ты, лапочка, умница, понимаешь, к чему я клоню.

Булыгин вопросительно посмотрел на Регину, затем кивнул утвердительно: «Понимаешь».

— Подумай, за мной не заржавеет. Поможешь мне с Серегой расстаться, уговоришь его — комиссионные твои, я скупиться не буду. Ой-ой-ой, только не надо так на меня смотреть, будто первый раз замужем! Впрочем, ты особо не расстраивайся. Такая женщина не должна себе голову забивать сильно серьезными делами, ха-ха… В Амстердам! В Амстердам!

Фланировать по площади Дам! Ловить восхищенные взгляды долбаных европейцев! Только жаль, Серега поехать не сможет. А как бы вы там вдвоем, как бы это сказать, насладились красотами города…

С последними словами о Сереге Булыгин улыбнулся Регине, скривив рот (а глаза за дымчатыми очками смотрят в упор, не мигнут), и двинулся к двери.

В дверном проеме обернулся и, повторив: «Плохо может кончиться», вышел. Регина мгновение просидела, не шелохнувшись, а затем резко вскочила и кинулась открывать форточку.

Вечером того же дня Губин сидел, задумавшись, в кресле в своем кабинете. Кабинет он отделывал с большой любовью — как все «кухаркины дети», он был неравнодушен к атрибутам роскоши. Три с лишним десятилетия своей советской жизни он прожил без особого комфорта — вспоминая эту жизнь из сегодняшнего дня, он не мог не признать ее и скудной. и скудоумной. Малогабаритка, постоянная необходимость «крутиться» из-за каждой мелочи, вечные изнурительные поиски дефицита и возможности подзаработать… Господи, чем они занимались! У Губина по работе был доступ к ксероксу — а в советские времена ксероксы, если кто забыл, а нынешняя молодежь даже и не знает, находились под присмотром первого отдела. Эти аппараты, которые сегодня стоят чуть ли не на любом углу, в советских учреждениях располагались за железной дверью с семью замками и ежедневно опечатывались. На каждую копию требовалась отдельная документация и виза вышестоящего начальника. И дело было не в экономии средств или в опасности фальшивомонетничества, как подумали бы сейчас. Ксерокс был орудием политическим и даже идеологическим, ибо мог делать копии с чего угодно. На нем ведь и «Архипелаг ГУЛАГ» можно было размножить. Что и говорить, вовремя советская власть почила в бозе, что бы сейчас кагэбэшники с Интернетом стали делать? Но в планы Губина в те времена не входило связываться с КГБ, хотя в кухонной интеллигентской болтовне о прогнившей системе он участвовал регулярно. В вопросе ксерокса его интересовала только коммерция. Дело нехитрое — например, с каждого тома библиотеки фантастики или Стругацких делаешь несколько десятков копий, загоняешь их знакомым по десятке… Конечно, приходилось объясняться с начальством за расход материалов, но кто в советское время не умел дурить мозги начальству? Копии рвали из рук. Книг не достать, особенно хороших, а денег на руках у народа несчитано. Сегодня все это кажется дичью — ничего себе книгопечатание в конце двадцатого века!

Губин даже в ту пору не унывал, хотя сейчас без смеха не мог вспомнить их кустарный бизнес. И те мизерабельные условия то ли от привычки, то ли от переизбытка энергии его не очень угнетали. Наверное, просто молодость, вечная влюбленность в Киру… Теперь, когда он наконец, как ему казалось, чего-то достиг, Губин благоустраивал свою жизнь, наводил в ней комфорт с большим удовольствием.