Песах Амнуэль - Рассказы о сержанте Берковиче

• Название: Рассказы о сержанте Берковиче
• Автор: Песах Амнуэль
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

— Я убью негодяя! — кричал Пинхас.

— Действительно, — подлил Беркович масла в огонь. — Этот негодяй достоин смерти, жаль, что в Израиле нет смертной казни.

— Убью! — лицо Пинхаса побагровело. — Как он мог! Моя Хана! Что он с ней сделав!

— Это ужасно, — поддакнул Беркович.

— Так избить бедную женщину! — вопил Пинхас. — До смерти! Негодяй!

— Это вы о себе говорите? — с иронией спросил Беркович, но Пинхас не слышал, он смахнул со стола сверток, на пол высыпались пакетики со сметаной, кефиром, кетчупом.

— Инспектор! — крикнул сержант. — Вы слышали, что говорит Пинхас?

— Слышал, — в кухню вошел инспектор Хугиэли, из-за плеча его выглядывал эксперт Хан. — Он так орет, что на улице слышно. Борис, ты уверен, что он не видел жену?

— Да, — кивнул Беркович. — Я специально провел его в кухню и спровоцировал на этот разговор.

— Три свидетеля слышали, — обратился Хутиэли к примолкнувшему Пинхасу, — как вы кричали о негодяе, избившем до смерти вашу жену. Откуда вам известно, что ее избили, а не застрелили, скажем, или не задушили? А?

— Что? — Пинхас все еще делал вид, что не понимает. — Но… разве…

— Ну хорошо, — вздохнул Хутиэли. — Разберемся в полиции. Борис, — обернулся он к Берковичу, — ты хороший психолог. Но поторопись, ты едва успеешь к началу представления, и Наташе, боюсь, будет не до психологии преступников.

— Я могу идти?

— Иди, иди, без тебя разберусь. Этот господин уже фактически признался, а улики мы найдем без труда -достаточно посмотреть на царапины на его шее…

Пинхас смотрел исподлобья и уже не кричал.

Дело четырнадцатое. БАНКА С КРАСКОЙ

Если честно, — сказал сержант Беркович, — я не получил удовольствия. К тому же я знаю кое-какие обстоятельства, и потому личность режиссера мне несимпатична.

— При чем здесь личность режиссера? — рассердилась Наташа. — Ты можешь смотреть спектакль, не думая о своих полицейских штучках?

— Могу, — вздохнул Беркович и взял Наташу под руку. Они возвращались из театра, Наташа давно хотела посмотреть «Служанок» в постановке Виктюка, но лишь сейчас, во время очередных гастролей театра в Израиле, ей удалось не только выкроить время самой, но еще и уговорить Бориса — у сержанта изначально было предубеждение против этого режиссера.

— Могу, — повторил Беркович, — но мне, как мужчине, не может нравиться, когда бьют по лицу женщину.

— Почему ты веришь слухам? — возмутилась Наташа. — Мало ли что говорят о талантливом человеке!

— Инспектор Бирман, — сказал Беркович, — третий день разбирается с жалобой импрессарио Бевдецкой.

— Какой ты все-таки… — обиженно сказала Наташа. — Я говорю о новом театральном стиле, о потрясающих средствах выразительности, а ты — ударил он ее, не ударил…

— Не будем ссориться, — примирительно сказал Борис, — а то накликаем.

— Что накликаем? — не поняла Наташа.

— Вот позвонит сейчас мой шеф…

— У тебя свободный вечер! — возмутилась Наташа.

— Ну… Пока же никто нам не мешает. Именно в этот момент и зазвонил висевший в футляре на поясе Берковича мобильный телефон.

— Если это твой Хутиэли… — грозно сказала Наташа. Разумеется, это оказался именно инспектор. Похоже, что и его оторвали от какого-то занятия, более приятного, чем расследование преступлений.

— Борис, — сказал Хугиэли скрипучим голосом. — Извини, что мешаю наслаждаться пьесой…

— Пьеса уже закончилась, — сказал Беркович, — мы с Наташей гуляем и ведем театроведческий спор.

— Далеко от театра? — поинтересовался инспектор.

— Нет, — с недоумением ответил Беркович. — Мы только вышли… А какое это имеет значение?

— В квартале от театра, — объяснил Хутиэли, — произошло убийство. Я могу, конечно, послать сержанта Финкеля, он сейчас дежурит, но пока Финкель прибудет на место, и к тому же…

— Да, я понимаю, — сказал Беркович. О том, как Хутиэли не любит поручать Финкелю сложные дела, Берковичу было хорошо известно. — Бригада на месте?

— Да, эксперт с фотографом выехали. Я сказал Хану, что ты присоединишься чуть позже.

«Он был уверен, что я не откажусь, — подумал Беркович. — Черт побери, но ведь сейчас действительно не мое время! Пусть посылает Финкеля…»

— Хорошо, инспектор, — сказал Беркович, — говорите адрес.

— Боря, — возмущенно заявила Наташа, когда сержант закончил разговор, — твой начальник считает, что ты у него раб?

— Наташенька, — вздохнул Беркович, — такая у меня работа. Я выбрал ее, ты выбрала меня, так что…

— Ах, ты выбрал ее? Я-то думала, что ты выбрал меня, как я тебя!

— Будем ссориться? — примирительно сказал Беркович. — Если хочешь, я вызову тебе такси, а если не хочешь ехать домой, то можешь присоединиться ко мне и поглядеть, как работает полиция.

— А… можно? — растерянно спросила Наташа. — И вообще… там кровь…

— Мне, — объяснил Беркович, — шеф поручил работу со свидетелем и первоначальные следственные действия. Пока мы дойдем до места, тело уже увезут.

— Пошли, — решительно сказала Наташа и взяла Бориса под руку.

В переулке, куда молодые люди свернули с улицы Иерушалаим, было темно, как на северном полюсе в полярную ночь. Фонари горели только в дальних палисадниках, окружавших небольшие домики, которые только при большой игре фантазии можно было назвать виллами. Это были всего лишь одноэтажные строения времен, пожалуй, еще британского мандата. У одного из домиков стояла полицейская машина.

— Это вы, сержант? — окликнул Берковича знакомый голос, и на свет выступила грузная фигура патрульного Моди Ялона. — Инспектор предупредил, чтобы я… А это кто с вами?

— Мы возвращались из театра, — объяснил Беркович, — не мог же я отправить девушку домой без сопровождения… Инспектор сказал, что есть свидетель. Где он?

— Свидетель, — вздохнул патрульный. — Когда мы подъехали…

— Кстати, кто вызвал полицию? — поинтересовался сержант.

— Вернулась домой жена убитого и наткнулась на тело мужа. Рон Каспи лежал у распахнутой входной двери головой наружу, ногами в прихожей. Убит ударом ножа в сердце. Женщина в шоке…

— Понимаю. С ней пока разговаривать бессмысленно. Так что свидетель?

— Это мы думаем, что он все видел. Не мог не видеть, поскольку весь вечер красил забор возле своего дома. Краска в одном месте чуть подсохла, а в другом еще совершенно мокрая. Хан утверждает, что этот человек работал кистью примерно с пяти до восьми. А с того места, где он стоял, отлично видна входная дверь домика Каспи. Убили беднягу, когда было еще светло — если верить времени смерти, установленному экспертом…

— Не помню, чтобы Хан ошибался в определениях, — вставил Беркович.

— Значит, — резюмировал Ялон, — Бени Бармин должен был видеть убийцу.

— Так в чем проблема?

— Он утверждает, что ничего не видел, ничего не знает, на дом Каспи не смотрел и вообще занимался только своим делом — красил забор.

Беркович вздохнул и посмотрел в сторону Наташи, слушавшей разговор, затаив дыхание. Взгляд ее выражал полную уверенность в том, что сейчас ее любимый Боренька покажет всем этим остолопам, как находить преступника по горячим следам.

— Не вижу зацепки, — сказал Беркович. — Если человек утверждает, что ничего не видел, то как заставить его изменить показания? Нужны улики, доказательства…

— По-моему, — заметил Ялон, — этот Бармин перепугался, потому что знает убийцу. Он ведь живет рядом с Каспи тридцать лет, видел всех, кто ходил к соседу, а Каспи этот — личность темная, я узнавал: он есть в картотеке, пять лет назад вышел из тюрьмы, сидел за сутенерство.

— Допустим, ты прав, — согласился Беркович. — Но не вижу, как твое мнение может помочь делу.

— Боря, — тихо сказала Наташа. — Ты хочешь сказать, что если человек видел убийцу, нет способа заставить его сказать правду?

— Интересно, какой? Пытать его, что ли? — спросил сержант. — Способ только один: доказать, что человек лжет. Тогда его можно привлечь за лжесвидетельство.

— Ну так докажи! — воскликнула Наташа. Беркович и Ялон одновременно хмыкнули и пожали плечами.

— Наташенька, — сказал сержант, — посиди несколько минут в машине, я осмотрюсь немного. Поговори с Моди, он знает массу историй…

— Хорошо, — кивнула Наташа, поняв, что жених вовсе не собирается складывать руки, как ей сначала показалось. Ялон раскрыл дверцу машины, и Наташа села на переднее сидение.

Беркович подошел к двери дома Каспи, но тело уже убрали, а прибывшие медики и полицейские натоптали так, что обнаружить чьи-нибудь следы было затруднительно. Да и смысла не имело; сержант понимал, что единственная возможность сдвинуть следствие с мертвой точки — это добиться, чтобы Бени Бармин назвал имя убийцы. Если, конечно, Ялон прав, и все обстояло именно так, как описал эксперт.