Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

• Название: Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00300-Х

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.

---

— А действительно, добрый Коннель, как называется пароход, который поплыл в Гавр?

— — «La Flecha», мальчик. Я получил десять фунтов стерлингов в задаток, они уже все потрачены. — И матрос для доказательства вывернул оба кармана своей куртки. — Посмотри, больше нет ни одного шиллинга! Но Коннель сумеет выйти из затруднительного положения. Они поехали в Гавр, а оттуда, кажется, в Париж!

Жуан посмотрел на стоявшего около него маркиза, как бы желая спросить: «Все ли мы узнали, что нужно?»

— Дайте место! Ложитесь или сойдите с дороги, — закричал на маркиза и мальчика новый посетитель, которому они загородили проход. — Здесь место не для болтовни, а для ночлега.

Клод кивнул мальчику, он узнал все, что ему было нужно. Жуан подошел к нему, чтобы спросить, хорошо ли он выполнил дело, которое ему поручили, и маркиз, выйдя с ним из комнаты, похвалил его.

Высокий человек, собиравший входные деньги, очень удивился, увидев, что находятся еще люди, которые так рано оставляют комнату, где спят, и с недоверием посмотрел на мальчика и мужчину в длинном плаще. Но маркиз не заботился об этом и был очень рад, выйдя на улицу из темного и душного помещения.

— Ты славный, милый мальчик, — сказал он Жуану, ослабевшему от боли и потери крови, — ты всегда проводишь здесь ночи?

— А дни на улице, — прибавил Жуан.

— Больше этого не будет, бедное дитя! Сколько тебе лет, и кто был твой отец?

— Я не знаю, дядя Клод, — ответил он чуть слышно. Маркиз все больше и больше начинал любить сироту, которого случай послал на его жизненном пути.

Он взял Жуана на руки, донес его до первых дрожек и нанял их, чтобы побыстрее доехать с мальчиком до улицы Ватерлоо.

XVIII. БРИЛЛИАНТОВЫЙ КРЕСТ

Смерть герцога Оссуно и самоубийство кассира Генриха в доме графини Монтихо заставили лондонскую полицию обратить внимание на дом этой женщины. После этих двух странных случаев, последовавших так быстро один за другим, власти, естественно, начали недоверчиво смотреть на иностранку. В очень вежливом тоне ей посоветовали оставить столицу Англии, и она немедленно отдала приказ упаковывать вещи.

Евгения ничего не знала о случившемся, и, по-видимому, новость об отъезде не особенно ее опечалила. Жизнь на севере не казалась ей привлекательной, и она быстро согласилась со своей матерью — открыть в Париже свою резиденцию. Евгения давно уже мечтала об этом. Блистающий Париж, с его приятной светской жизнью, по нравам и обычаям гораздо больше подходил для ее проживания, чем холодный Лондон.

Мысли, волновавшие теперь графиню, нисколько не беспокоили Евгению. Она никогда не спрашивала, откуда брались средства для подобного образа жизни и для великолепных нарядов, едва догадываясь, что для этого нужны деньги и даже довольно большие; а нежная матушка ни разу не дала почувствовать своей дочери, что после смерти Генриха она находилась в затруднительном материальном положении.

Теперь нужно было открывать новые источники, чтобы вести жизнь в Париже на широкую ногу. К счастью, графиня принадлежала к числу тех натур, которые не особенно любят ломать себе голову из-за завтрашнего дня. Она рассчитывала на то, что и в будущем, вероятно, найдется немало благородных людей, желающих самым деликатным образом принести жертву испанской графине за приятные часы, проведенные у нее.

Недавно еще один какой-то русский сановный богач подарил любезнейшей графине великолепный букет, в котором она нашла несколько тысяч билетов лондонского банка; она приятно улыбнулась при виде такого внимания, за которое могла не благодарить, так как благодетель уже уехал; и с. материнской нежностью постаралась скрыть от дочери это доказательство признательной дружбы.

И Карл Мальбору, не объявляя своего имени, прислал матери и дочери по драгоценному ожерелью; одно было усыпано бриллиантами и смарагдами, а другое же, предназначавшееся для Евгении, все состояло из жемчуга, в середине которого блестел крест, осыпанный тридцатью двумя бриллиантами.

Стоимость этих двух ожерелий была очень велика, но что стоило Для богатого графа эти тысячи талеров, если с их помощью он мог Доставить удовольствие дамам, с которыми проводил самые приятные вечера.

Лорд Кларендон тоже не забывал некогда любимую им госпожу Монтихо. Этот англичанин был настолько умен, насколько и благороден; и если бы легкомысленные знакомства, завязываемые графиней, не заставили его отшатнуться от нее, то он был бы и теперь ее верным и постоянным защитником. Этот любящий и высокообразованный человек не мог видеть подобного образа жизни графини. Как он ни уговаривал ее, как ни просил, но все было безрезультатно, его советы принимались графиней с такой иронической улыбкой, что даже и этот человек потерял всякое желание вмешиваться в ее жизнь.

Он еще до сих пор аккуратно присылала ей довольно значительные суммы денег, но их едва хватало на три или четыре дня. Для такой жизни, какую вела графиня Монтихо, необходимы были миллионы; пожертвования одного поклонника не могли быть достаточными, чтобы удовлетворить жизненную потребность этого дома.

Евгения, казалось, была здесь повелительницей, все и вся преклонялись перед ней, доставляя гордой девушке этим удовольствие. Она располагала всеми, как только хотела, стоило им появиться в салоне ее матери. Каждый старался не только сказать ей какой-нибудь комплимент или любезность, но и показать свое горячее поклонение; некоторые действительно поклонялись красавице, так как ее красота в самом деле была поразительной и привлекательной; другие же делали это просто из привычки и из интереса к любовным похождениям; но ни те, ни другие не достигали своей цели. Умная и кокетливая Евгения щедро одаривала обожателей своей очаровательной улыбкой, но в душе посмеивалась над их глупыми надеждами. Она была той опасной Дианой, которой предсказали, что один из принцев разобьет ее гордость. До сих пор этот принц еще не появился.

В ту ночь, когда Евгения в мадридском замке услышала разговор Нарваэса с маркизой де Бельвиль и когда затем она была покинута герцогом Альба, она поклялась возвыситься над всеми, показаться в таком блеске, чтобы все кругом завидовали ей, и эта клятва поддерживала ее повсюду и казалась ей высшей целью ее жизни; ее мать еще больше помогла укрепить и развить эти смелые надежды.

Чем прекраснее и воодушевленнее были ее темно-голубые глаза, в которых, казалось, сверкало целое море любви и чувства, чем привлекательнее был ее взгляд и звонкий голос, тем она была опаснее, потому что все, что выражали ее глаза и произносили ее губы, было рассчитано на то, чтобы победить и подчинить окружающих силе своей женской красоты.

Евгения была избалованной; она повсюду видела искреннее обожание и перестала сомневаться в силе своей красоты. Она верила в себя. Ей никогда не приходило в голову, что кто-нибудь может оставаться равнодушным при виде ее. Это равнодушие, если светская красавица его и замечала, выводило ее из себя, и поэтому она, вероятно, и чувствовала живейший интерес к дону Олимпио Агуадо. Мучительное сознание, что он любит и предпочитает ей другую и что дочь простого смотрителя замка хвалится его любовью, не давало ей покоя. На протяжении нескольких лет она ничего не слышала о Долорес; по слухам, она находилась здесь, в Лондоне, но этим слухам

Евгения не придавала никакого значения. Почему же дон Олимпио так избегал салон графини Монтихо?

Она знала, что Олимпио сильно интересуется ею; это доказала встреча на Цельзийском мосту. Но гордой графине хотелось видеть славного дона у своих ног. Она не могла и в мыслях допустить, чтобы Олимпио любил другую. Со дня на день желание владеть им у нее возрастало. Она очень хотела с ним увидеться и убедиться, действительно ли между ней и Олимпио встала Долорес. Неужели эта бедная девушка осмелится соперничать с графиней Монтихо! Евгения подозревала, и это-то подозрение доставляло ей невыразимое страдание. Она окончательно решилась во что бы то ни стало увидеть Олимпио.

Ей казалось, что она любила Олимпио и что теперь, когда он предпочел другую, эта любовь, стала еще сильней, она смешалась с завистью и со стремлением к победе. Она раздумывала, где бы ей с ним встретиться. Но судьба сама вдруг помогла ей. Она увидела его еще раз до отъезда из Лондона.

В это время в ковентгарденском театре выступала всемирная знаменитость, прекрасная Дженни Линд, она привлекала почти каждый вечер всю лондонскую аристократию своим прекрасным пением.

Графиня Монтихо с дочерью постоянно появлялись в ложе, возбуждая всеобщее удивление; стройный и величественный стан Евгении, ее привлекательное и поразительно красивое лицо и богатый наряд обращали на себя внимание гордых лондонских аристократов.

На третий вечер после своего решения Евгения увидела Олимпио в одной из соседних лож. В этот же вечер она захотела во что бы то ни стало выполнить свое страстное желание. Более благоприятного случая невозможно было даже представить, и прекрасная графиня торжествовала. Гордый дон поклонился, увидев испанок; но напрасно надеялась Евгения, что он войдет в ее ложу. Он, казалось, был сильно увлечен пением Линд и во время всего представления ни разу не встал со своего места.