Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

• Название: Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00300-Х

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.

---

По левую сторону тянулись душистые цветники с цветами всевозможных стран и с гигантскими тропическими растениями, а позади тянулись в пышной красоте могучие деревья, обязанные своим цветущим видом искусственному старинному водопроводу. Далее был разбит обширный, удивительный парк, аллеи которого, гроты и павильоны во французском вкусе прошлого столетия, напоминали немного версальские сады.

Мы находим здесь много искусно высеченных утесов, чудной формы кустарники и клумбы. Нептун и дриады из белого мрамора, наполовину закрытые листьями, выглядывали отовсюду из-за кустов.

Возле вееролистных пальм, кипарисов и померанцевых деревьев мы видим многолетние дубы и каштаны, а между ними — киоски, красивые, полуоткрытые беседки в турецком вкусе, богато украшенные золотыми полумесяцами, с выпуклыми шатрообразными крышами, под которыми висели тысячи колокольчиков. Между тем внизу на ярких коврах стояли пуховые оттоманки, кресла и красивые садовые стулья. В самом большом из киосков поместилась Мария-Христина со своей свитой.

Напротив, Изабелла, молодая королева, с удовольствием препоручила управление своей матери и испытанному Эспартеро и предпочитала бегать, резвясь и шутя, с придворными дамами, своими ровесницами, по тенистым благоухающим дорожкам большого прекрасного парка.

Прежде чем мы подслушаем болтовню прелестной молодой королевы с Евгенией де Монтихо и с маркизой де Бельвиль, должны бросить взгляд в киоск, где рассуждали о положении страны.

Возле Марии-Христины, все еще прекрасной, в искусном туалете (на ней было одето красно-малиновое атласное платье и поверх его белая, богато вышитая мантилья), стоял в великолепном мундире широкоплечий, высокий Мунноц. Этот недавно произведенный герцог, неуклюжий в манерах и высокомерный из-за интимных отношений с королевой-матерью, держал свою большую руку, одетую в белую перчатку, на позолоченной спинке стула, на котором сидела дама, что с удовольствием покоила свои маленькие, сверкающие глазки на его фигуре.

Мунноц знал и замечал это, и мы можем предположить, насколько данное обстоятельство было способно питать и усиливать высокомерие этого необразованного выскочки.

С другой стороны стула, позади которого были сгруппированы придворные дамы, стоял Эспартеро в полном генеральском мундире. Видно было по печальной мине и по туче, которая лежала у него на челе, что, кроме забот, причиненных ему сражениями, у него были еще другие печали.

Эспартеро, герцог Витториа, человек, выигравший многочисленные сражения и обладавший таким полным доверием страны, что был избран в соправители королевы-матери, был явным противником того расположения, какое Мария-Христина оказывала бывшему лейб-гвардейцу Мунноцу, которому она намеревалась предложить свою руку и вступить с ним в брак, и окружавшим ее иезуитам. А те с целью достигнуть влияния готовы уже были содействовать таким отношениям.

Эспартеро был честный человек и верный предводитель своего отечества. Он предвидел, что оба эти сложившиеся обстоятельства были худшими врагами и опаснейшими пропастями, чем карлисты, которые рано или поздно, во всяком случае, должны будут смириться.

Кроме этих лиц и некоторых приближенных адъютантов и прелатов, в киоске находился еще генерал Нарваэс, только что прибывший в Аранхуэс с новейшими известиями. Он с некоторого времени с большой храбростью и решимостью предводительствовал несколькими конными полками, доставлявшими дону Карлосу вред, а ему благосклонность королевы-матери.

Кроме того, поскольку при испанском дворе большую роль играли различного рода интриги, была, конечно, еще и другая причина, почему удостаивала его вниманием Мария-Христина. Нарваэс, человек с серьезным, почти четырехугольным лицом, около тридцати восьми лет от роду, смелый в бою и рыцарски обходительный с дамами, был тайным врагом и завистником маршала Эспартеро; он стремился, как это подметила и королева-мать, к высшему могуществу, и был именно таким человеком, который мог бы свергнуть и уничтожить маршала, если бы тот сделался обременительным для Марии-Христины, женщины хитрой и руководствующейся только своим рассудком.

— Надеюсь, что вы, наконец, принесли такие хорошие известия, генерал, — сказала королева-мать, — которые избавят нас от постоянно озабоченного вида доблестного маршала и от его речей, тоже полных забот.

— К сожалению, я не настолько счастлив, ваше величество, я не принес вам добрых вестей, — возразил Нарваэс, кланяясь, — войска Кабрера и его предводителей окружили Мадрид, и хотя мне и на этот раз удалось оттеснить их от Толедо снова к горам, все-таки я должен сознаться, что карлисты имеют несколько таких полководцев, за которыми я не могу не признать храбрости и воинской доблести.

— Гм… назовите мне их, генерал, нам бы хотелось знать не только смелых мужей наших войск, но и таковых из наших врагов, — сказала королева-мать.

— Особенной известностью пользуются трое молодых искателей приключений, которых Кабрера больше других отличил в одном из последних сражений и назначил предводителями. Это, во-первых, испанец Олимпио Агуадо.

— Потомок древнего дворянского рода, если не ошибаюсь, — прервала Мария-Христина.

— Затем маркиз де Монтолон и итальянец Филиппо Буонавита.

— Надо будет завладеть ими и постараться переманить на сторону наших войск. Пусть маршал укажет нам путь к достижению этой цели.

— Это дело второстепенное, генерал, — сказал соправитель привычным тоном, — сообщите нам что-нибудь о наших неприятелях.

— Карлисты владеют целым полукружием Сьерры-де-Гвадарамо до реки Тахо — их аванпосты заняли городок Алькалу, и их пушки все еще грозят нашей столице. В скором времени многочисленные войска направятся к Толедо — вот и все, что я знаю, ваше величество, — сообщил Нарваэс, не обращаясь при этом к Эспартеро, — я поспешил сюда затем, чтобы узнать, получу ли я себе подкрепление.

— Генерал Конх уже находится почти на пути к Толедо, он на днях присоединится к вам и примет командование, и поэтому вам нечего бояться, — сказал маршал Испании с важностью и достоинством, а Нарваэс побледнел от злости при известии, что он будет стоять ниже Конха.

— Бояться, маршал! — повторил генерал таким раздраженным тоном, что королева-мать сочла необходимым прервать его, потому что минута, в которую она хотела воспользоваться Нарваэсом, еще не наступила.

— Мы приглашаем вас отдохнуть в парке до наступления ночи, пусть принесут вина, мы выпьем с генералом Нарваэсом за скорое усмирение восстания, которое настолько же незаконно, насколько и кроваво.

Слуги поспешили выполнить приказание регентши, и вскоре в дорогих граненых хрустальных стаканах, заискрился сок испанских виноградников. Мунноц, герцог Риансарес, храбро при этом заговорил:

— Говорят, — начал он, — что, кроме приверженцев дона Карлоса, составляются еще и другие шайки в Наварре и ходят странные слухи о каком-то инфанте Франциско, который будто бы тоже желает предъявить претензии на престол. Его называют, как я слышал, Черной Звездой.

Будь это кто-либо другой, а не Мунноц, за такое замечание, затронувшее темное дело, касающееся двора, он непременно бы впал в немилость.

— Нас бы нисколько не удивило, если бы даже эту незавидную роль и принял на себя какой-нибудь бродяга, — сказала королева-мать, — мы были бы тогда приготовлены к ежедневному появлению нового любителя трона, который по праву и по закону принадлежит единственной нашей дочери. Можно подумать, что вы хотите потешить нас сказками, милый герцог.

За этими словами последовала неловкая пауза. Эспартеро подошел к адъютанту, Нарваэс вышел из киоска, поняв, что Мария-Христина желает быть наедине с герцогом Риансаресом, вероятно, для того, чтобы дать ему понять в интимном разговоре, что она никогда больше не потерпит такого напоминания. Притом Нарваэс знал так же хорошо, как и маршал, тайну, заключавшуюся в этих словах. Мы узнаем ее в следующей главе, так как нам прежде всего необходимо подслушать разговор молодой королевы Изабеллы и ее прекрасной придворной дамы, к которым направился и Нарваэс.

Прелестная дочь Марии-Христины была одета в белое, кокетливо приподнятое транатами атласное платье, легкая голубая мантилья спускалась так низко с ее плеч, что давала возможность любоваться ее уже теперь хорошо развитыми формами. На юге почки распускаются быстрее, а поэтому и молодая королева, едва достигнув четырнадцатилетнего возраста, обладала уже всеми прелестями, которые делают хорошенькую девушку привлекательной.

Тем же обладала и донна Евгения, которая была немного постарше. Она сопровождала королеву в Аранхуэс, а сестра ее Мария осталась в Мадриде. Бал, приличествующий обстоятельствам, еще не был дан по причине страшных смут.

Стройная, красивая, среднего роста молодая графиня была одета в голубое шелковое со шлейфом платье, это как нельзя больше шло к ее нежному лицу и к ее белокурым, отливающим рыжеватым оттенком волосам. Прекрасная Евгения знала это очень хорошо. Своей маленькой беленькой ручкой она кокетливо играла веером, идя рядом с Изабеллой, которая только что украдкой поцеловала увядшую розу. Молодая королева поцеловала увядшую розу, а Евгения тонко и скрытно улыбнулась. Ей, конечно, была известна нежная тайна, связанная с этим цветком, точно так же, как и маленькой хорошенькой француженке Пауле де Бельвиль, которая, резвясь, побежала за двумя бабочками и показала при этом Нарваэсу — тот в это время медленно следовал за молодыми дамами — свою прелестную ножку, так как одежда ее была коротко приподнята по последней парижской моде.