Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

• Название: Евгения, или Тайны французского двора. Том 2
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5—300—00300-Х

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.

---

Хозяин пытливо посмотрел на сеньора, знакомого с монахами; он думал, что этот человек метит на деньги незнакомца и следовательно делается его соперником, потому что и его прельщали деньги Олимпио.

— Так вы говорите?.. — спросил он.

— Что эти деньги принадлежат вам, если вы исполните мое желание! Этот незнакомец не должен выйти из вашего дома.

— Как, сеньор, так ли я вас понимаю?

— Я уверен, что вы меня понимаете, и знаю также, что вы желаете обладать деньгами, — отвечал Эндемо тихо. — Незнакомец должен умереть, он враг монахам Сайта Пиедра, враг королевы.

— Ваши слова достойны уважения, но подумайте об исполинском незнакомце, который сейчас же убьет своего противника; подумайте также о славе моего дома! Дело может обнаружиться.

— Слуга спит около незнакомца? — спросил Эндемо, как бы не слыша последних слов хозяина.

— Нет, сеньор, слуга спит в задней комнате конюшни, господин же его — наверху, в последней комнате.

— Вы хорошо распорядились, и я полагаю, что не нужно было приходить сюда! Вы и без моего требования погубили бы этих двух гостей…

Хозяин увидел, что Эндемо знал больше, чем он предполагал.

— Однако, сеньор… — прервал он.

— Подобные вещи неохотно высказываются, — засмеялся мнимый герцог, обнаруживая всю грязь своей души. — Вы думаете, что этот широкоплечий незнакомец убьет одного противника, а я полагаю напротив, что двое его убьют!

— Может быть, вы правы! Будете ли вы…

— Я готов быть вторым, если вы будете первым.

Глаза хозяина, убившего уже многих богатых путешественников, засверкали.

— Я согласен, сеньор!

— У вас в доме есть приспособления, которые облегчат наше предприятие, — не отрекайтесь, я все знаю! Вы легко можете скрыть всякий след незнакомца и его слуги!

— Вы думаете, что о них будут справляться?

— Не думаю, но впрочем, кто же может доказать, куда исчезли два всадника, если уничтожить все, что могло бы выдать.

— Вы правы, сеньор.

— Давно ли спит незнакомец?

— С час!

— А Валентино, слуга?

— Также около того времени; недавно он крепко спал на своей кровати.

Эндемо видел, что хозяин уже разузнал обо всем.

— Еще одно, — сказал он тихо, — есть у дона подле кровати оружие?

— Да, сеньор, заряженный револьвер и шпага! Он запер дверь и объявил мне, что делает так всегда потому, что имеет обыкновение стрелять в того, кто приближается к нему ночью!

— Гм! Он проснется, если мы каким бы то ни было образом отворим дверь! Нет ли другого входа в спальню?

— В недавно сложенной тонкой стене есть низкое отверстие.

— Заметил незнакомец этот вход?

— Нет, сеньор, вход скрыт кроватью.

— А из соседней комнаты можно пробраться в это отверстие?

— Не иначе как ползком, потому что оно не более двух футов в вышину и трех в ширину. Отверстие не предназначалось для людей. У меня в доме много крыс, и потому, если комнаты свободны, я отворяю все двери внизу, чтобы мои большие коты могли охотиться.

— Понимаю. Однако посмотрим этот ход, теперь самое лучшее время. Вы ползите вперед и осторожно унесите оружие, потом и я последую за вами; все же остальное уже устроится.

— А слуга в конюшне? — спросил хозяин.

— Прежде покончим с господином, а потом очередь дойдет и до слуги, — отвечал Эндемо.

— Ладно, сеньор, примемся за дело! Вы говорили, что это очень хорошее дело?

— Да, если вы желаете успокоить совесть! Кроме того, вы получите деньги — я уверен, что дон везет их с собой немало.

Эндемо заметил, что хозяин спрятал в карман какой-то блестящий предмет.

— Я этим также запасся, — сказал он, желая дать понять хозяину, гасившему лампу, чтобы после совершения преступления он не рассчитывал освободиться от своего соучастника: подобные мошенники никогда не доверяют друг другу, а они чувствовали, что весьма сходны между собой и способны на все.

Вскоре они осторожно вышли из совершенно темной гостиницы.

Хозяин бесшумно запер переднюю дверь дома; запирать заднюю дверь он считал ненужным, ибо избегал всякого лишнего шума; кроме того, отсюда нельзя было ожидать нападения, потому что слуга, как он убедился, спал в комнате возле конюшни.

— Наверху идите осторожно, чтобы не скрипнула половица, — шептал хозяин мнимому герцогу, — следуйте за мной по пятам, я знаю, какие половицы трещат.

— Кроме вас и незнакомца в доме никого нет, ни слуг, ни служанок? — спросил Эндемо едва слышно.

— Никого, сеньор!

— Все очень умно устроено, — одобрил Эндемо, не перестававший удивляться своему сообщнику в то время, как они оба осторожно поднимались по лестнице в комнату незнакомца.

XXIX. СТРАШНАЯ НОЧЬ

Олимпио видел во сне Долорес, то прекрасное, бедное существо, которое так много страдало и которое он так горячо и искренно любил! Это был блаженный сон.

Он видел Долорес возле себя, хотел приблизиться с ней к алтарю; она бросилась к нему на грудь, проливая слезы радости, и шептала слова верной любви; это так подействовало на него, что сердце его стало сильнее биться.

«Наконец ты моя, вполне моя, — говорил он ей, радостно глядя в ее прекрасное лицо, в ее чудесные глаза, наполненные слезами, — теперь ничто не разлучит нас, мы навечно принадлежим друг другу!

— Я всегда была твоей, хотя находилась вдали от тебя, моя душа стремилась к тебе, и я была уверена, что мы наконец соединимся после долгого, трудного испытания! Без борьбы не может быть истинного счастья, веры и спокойствия; теперь только узнаем мы, какое наступило для нас блаженство.

— И ты прощаешь мне все неприятности, которые я нанес тебе раньше! Да, я читаю прощение в твоих любящих глазах…»

И он представил милую Долорес у своей груди и как он обвивает ее стан своими руками.

Это был прекрасный сон! Месяц так высоко взошел на небе, что его свет, проникая через стрельчатое окно, падал на постель и освещал спящего.

Но сновидение и спокойствие вскоре нарушились внезапным и ужасным образом.

В коридоре прокрадывались тихо и едва слышно; наконец шаги остановились у двери, которую Олимпио запер; потом направились Дальше, но так тихо, что спящий не мог их слышать.

Полночь миновала.

Теперь, внимательно прислушиваясь, можно было слышать, что тихо и осторожно отворили дверь возле комнаты, где спал Олимпио.

Тихие шаги приблизились к стене, где стояла кровать. Потом вдруг наступила мертвая тишина.

Генерал Агуадо не шевелился; он не предчувствовал, что находится в вертепе разбойников и в руках своих врагов!

Обе кровожадные гиены желали напасть на него во время сна, чтобы легче и быстрее убить его.

А Валентино? — Он не знал о происходившем в доме; нигде не было заметно шума или огонька.

Что-то затрещало у стены, внизу кровати, но так тихо, как будто там пробежала мышь, затем опять восстановилась глубочайшая тишина.

Но вдруг в тени под кроватью показалась фигура и лицо хозяина, бледное, страшное, со сверкающими глазами, как у хищного зверя, готового броситься на свою жертву.

Он поднял голову, желая посмотреть на спящего и потом начать дело.

В это время Олимпио пошевелился. Что, если он проснется! Не услышал ли он шума, не разбудил ли его жадный взгляд хозяина?

Он приподнялся на кровати.

Голова и руки убийцы скрылись.

Быть может, Олимпио проснулся, томимый предчувствием страшной опасности.

— Кто там? — спросил он громким, сильным голосом, осматривая комнату; но ничего не было видно; ответа не последовало, он опять лег на подушку, говоря себе, что все было в прежнем порядке.

— Бедная Долорес, — прошептал он, вспоминая свой сон, и вскоре глубокое, тяжелое ровное дыхание свидетельствовало, что он снова крепко заснул.

Не более чем через четверть часа показалась лежащая под кроватью фигура. С кошачьей гибкостью подполз хозяин к стулу, где лежали шпага и револьвер Олимпио; его рука медленно приблизилась к оружию, осторожно взяла револьвер, положила на пол подальше от спящего; потом рука вторично протянулась к стулу и схватила шпагу Олимпио; осторожно, боясь толкнуть стул и произвести шум, хозяин поднял шпагу и точно также положил в сторону на пол.

Приготовления удались; спящий был обезоружен! Но он все еще был опасен, потому что, проснувшись и увидев хозяина, который наполовину выполз из-под кровати, он мог бы одним ударом сделать его калекой!

Однако Олимпио не проснулся!

Хозяин тихонько встал; под кроватью показалась фигура Эндемо, его лицо было лихорадочно бледно.

На этот раз его смертельный враг находился в его руках и не мог надеяться на спасение; хозяин стоял уже возле подушек Олимпио, готовый при первом его движении броситься на него, как дикий зверь. Он только ждал Эндемо, чтобы вместе с ним совершить преступление и сделать его своим соучастником, чтобы таким образом оградить себя от измены. Готовый к нападению, с острым ножом в руках, он был страшен; его лицо выражало кровожадность и служило доказательством того, что он уже не в первый раз совершал подобное дело.